Жозефа (почти со слезами на глазах). Умеете вы обращаться с женщинами!
Севинье. Боже мой, вы же так хороши!
Жозефа. Я верила, что кому-нибудь принесу счастье, но вот не получилось. (Быстро.) А что касается «этого самого», я отлично понимаю — при вашей профессии у вас столько возможностей! Сколько вы женщин спасаете!
Севинье (растроганно). Жозефа Лентене, не слушайте никого в Рокетах. Вы не такая, как те, кто там сидят.
Жозефа. Вы считаете меня честной?
Севинье. Да.
Жозефа. Вы — следователь?
Севинье (мягко улыбаясь). Да, я, следователь!
Жозефа. После всего того, что вы слышали?
Севинье. После всего того, что я слышал.
Жозефа (волнуясь). Я хотела бы дать вам что-нибудь на память обо мне. (Лихорадочно роется в сумке.) Но у меня ничего нет. Отец мне подарил наполеоновскую монету с дыркой — но ее отобрали при обыске. Один носовой платок…
Севинье. Да нет…
Жозефа. Он чистый! Не знаю, как и почему, но я больше не плачу.
Севинье (растроганно). Ну, если вы настаиваете…
Жозефа. Он стоит ерунду, но смотрите, на нем бык с тореадором. Мигель привез его мне из Байонны.
Севинье (разглядывает платок, который ему нравится). Прелестный. Большое спасибо.
Входит Антуанетта.
Антуанетта. Она тебе уже дарит носовые платки!
Севинье. Антуанетта, прошу тебя!
Антуанетта. Ты звонишь мне только для того, чтобы спросить, счастлива ли я. Естественно, я в панике. И застаю тебя как раз, когда она тебе дарит платочек!
Жозефа. Это так естественно, мадам.
Антуанетта. Мадемуазель, вы мне слишком затрудняете жизнь.
Жозефа. Каким же образом?
Антуанетта. Как — каким? С тех пор, как мой муж с вами познакомился, для того чтобы он был доволен, мне нужно добиваться, чтобы он дрожал от желания и чтобы у него ныло в затылке.
Севинье. Я говорил это в шутку!
Антуанетта. А теперь ему еще для этого нужно будет дарить носовые платки.
Жозефа (к Севинье). Она прелестна, я вас понимаю. (Антуанетте.) Это сувенир за то, что он меня спас.
Антуанетта (мужу). Храни его очень бережно, ты себе и не представляешь, во сколько он тебе обойдется.
Севинье (Жозефе). Я буду его бережно хранить.
Антуанетта (в отчаянии). Потому что он тебе дорого обойдется?
Севинье. Боюсь, что да.
Антуанетта (в ужасе). Это Боревер?
Севинье. Жена.
Антуанетта (нежно, утешая). Любовь моя.
Севинье (примирительно). Теперь ты послушно пойдешь домой. Я постараюсь закончить как можно скорее. А до моего возвращения попробуй свыкнуться с мыслью, что мы не переедем в лучшую квартиру, не сменим машину и не купим тебе нового пальто!
Антуанетта. Это несправедливо!
Севинье. В мэрии ты мне сказала: «Я бы любила тебя еще сильнее, если бы ты был несчастным и бедным неудачником». Настало время держать свое слово.
Антуанетта (серьезно). Можешь на меня положиться! (Смеясь.) Только знаешь? Вернемся в этому вопросу в одиннадцать часов три минуты. (Выходит.)
Жозефа (после короткой паузы). Что они могут вам сделать?
Севинье. Не будем говорить об этом.
Жозефа. Я еще могу все взять на себя, если вас это устраивает.
Севинье (резко). Это меня не устраивает!
Жозефа. Никому не могу быть полезной! Плохо! (Подходит к окну, высовывается и говорит Севинье.) Недостаточно высоко!
Севинье (бросаясь к ней). Что вы, что вы, совсем низко.
Жозефа. Ну, ладно, я выброшусь. А что потом?
Севинье. Да, и что потом?
Жозефа. Останусь такой же несчастной. Плюс еще и калекой!
Севинье. Плюс! (Закрывает окно.) Постарайтесь лучше осчастливить кого-нибудь, кто этого будет достоин!
Жозефа. Ох! Достоин! Да я им приношу несчастье! Возьмите Мигеля! Видно, только для бабников я и хороша!
Полицейский (входя и отдавая честь). Вот ордер!
Севинье. Отведите мадемуазель к адвокату. Пусть ее незамедлительно отвезут в Рокеты.
Полицейский. Есть, господин следователь.
Севинье (Жозефе). А я сейчас буду записывать признания мадам Боревер.
Жозефа. Вы думаете, она признается?
Севинье. Уверен. Она очень умна, и она поняла. Вы не наделаете глупостей?
Жозефа. Клянусь.
Севинье. Чем?
Жозефа (серьезно). Нашим платком…
Севинье (полицейскому). Все же глаз с нее не спускайте.
Полицейский. Слушаюсь, господин следователь!
Жозефа (весело). Желаю удачи!
Севинье. Спасибо. Я ни о чем не жалею, дело было очень интересное. (Выходя.) Вам тоже желаю удачи! (Выходит в соседнюю комнату.)
Полицейский (заинтересованно). Почему это он сказал, чтобы я не спускал с вас глаз?
Жозефа. Ну, идем?
Полицейский. А глупости? Какие еще можно делать глупости, когда человека выпускают на свободу?
Жозефа. Свобода — еще не значит жизнь.
Полицейский. А для меня — да! Я вообще живу по-настоящему только по воскресеньям.
Жозефа (повторяет). Ну, идем?
Полицейский. Я слышал, вы были горничной.
Жозефа. Была.
Полицейский. А готовить вы умеете?
Жозефа. Уборку, готовку я обожаю. А вот шить я не люблю.
Полицейский (тоном ухажера). А я, значит, мешаю вам собраться с мыслями?
Жозефа. Не понимаю.
Полицейский (медоточивым голосом). Вы только что говорили, что я мешаю вам собраться с мыслями.
Жозефа (вспомнив). Ах да!
Полицейский. А ведь для меня это — комплимент!
Жозефа. Не очень. Просто вы мне кого-то напоминаете.
Полицейский. Надеюсь, кого-то очень симпатичного?
Жозефа. Не знаю.
Полицейский. Вашу любимую кошку, может быть?
Жозефа. Нет. Наоборот. Ну, мы идем?
Полицейский не двигается.
Что вы так на меня уставились?
Полицейский. Так, значит, ваше тело поступает, как ему в голову взбредет?
Жозефа (беззлобно). Вы думаете, вам все позволено?
Полицейский (напролом). Нет, но я знаю, что я — совершенно то, что вам нужно. Особенно сильно любить вас я не буду. «Великая любовь до гроба» — это не для меня. Мой жанр — что-нибудь полегче, и самое главное — веселее. Если бы вы знали, что со мной сейчас происходит — вызвали бы «скорую помощь». (Трогает свою голову. У него так же ноет в затылке.)
Жозефа (смеется, уже побежденная). Ну что с вами делать?
Полицейский. Меня зовут Марио. Знаете что? Нам обязательно надо встретиться, может быть, в это воскресенье?
Жозефа. Почему бы и нет?..
Занавес
