Жером.
Море облаков, прорезаемое горными пиками. Плоская вершина одного из них сооружена в центре сцены; в начале пьесы она пуста.
Вначале полная тишина, особенная тишина высокогорья. Затем она нарушается голосом Сэма.
Голос Сэма. Черт побери вас со всеми потрохами, ставьте ноги плотно! Сколько я вас таскаю по вершинам, хотя бы этому научились!
Слышен стон Жерома.
Голова кружится! Головокружения нет в природе, это произвольная концепция вертикали и горизонтали, предрассудок, который — я вас предупреждаю — рано или поздно вам дорого обойдется. Ну держитесь, я лезу.
При этих словах над краем площадки появляется сначала голова Сэма, а затем он вылезает, делая точные и гибкие движения, удивительные для человека тучного телосложения.
Вот я и здесь. Теперь ваша очередь. Перестаньте цепляться, я вас тяну… Оторвитесь, черт бы вас подрал! Положитесь на меня.
Жером испускает длинный жалобный стон в то время, как Сэм с усилием втаскивает его на площадку.
Фу! Дело сделано. Не без труда…
Я никогда не понимал, старина, что вас заставило заниматься альпинизмом! У вас нет никаких данных… Верных раз двадцать я вам спасал жизнь… Вы, наверно, этого и не замечали… Я знаю, что вы думаете… Вы думаете, что, если бы я не заставлял вас таскаться всюду за собой, мне не пришлось бы вас и спасать… Именно так думаете! Как мне действует на нервы то, что я всегда знаю, что у вас в голове, Жером!.. Ничем вы никогда не удивляете… Да! Это как альпинизм… В жизни, Жером, нет ничего крупного, яркого, выдающегося! Да, конечно, вершины, на которые мы взбираемся, кажутся вам высоченными… Но в действительности земля плоская, удручающе плоская, более ровная, чем апельсин… Не понимаю, каким это образом три десятка идиотов умудрились сломать себе шеи на этом пологом подъеме… Холмик, кучка камней, а они называют это «пик»! Но вы не правы, Жером, что считаете, будто я злоупотребляю своей властью, заставляя вас повсюду за мной следовать: это вы злоупотребляете моим терпением, потому что постоянно угрюмы и недовольны… Я взял вас на должность секретаря, умеющего делать все. А для меня «делать все» — это и значит все делать! Но вы же ни на что не годны, абсолютно ни на что!.. Как, впрочем, и все особи этого жалкого рода, к которому вы, Жером, принадлежите, — рода человеческого! А вы, конечно, думаете: «А ты сам?» Ха! Ха! Ха! Я знаю слабость всех ваших доводов, тривиальность вашей логики, Жером. Вы все на один образец! Серийный… Все вам трудно: пошевелить пальцем — уже подвиг; пошевелить умом — уже открытие! А все так просто, так легко… Наука? Смех… Карьера? Политика? Глупая игра для слаборазвитых детей… Деньги? Стоит только руку протянуть… Женщины? Петух в курятнике знает про это все, что можно знать… Ну?.. Жером? Я жду… какой-нибудь мысли!
Жером. Но время ли нам перекусить?..
Сэм. Смотри-ка! Мудрец не сказал бы умнее! Да только в вашем случае, Жером, что это — мудрость или глупость?.. Или, более того, наглость? Вот вы и задали мне проблему, Жером! Я обожаю проблемы! К несчастью, их всегда слишком легко разрешать! Покорить вершину, сочинить симфонию, завоевать женщину или интегрировать дифференциальное уравнение — мне даже на досуге надоело этим развлекаться… Ну же! Доставшего еду! Не смотрите на меня ошеломленным взглядом! Разве вы свой досуг проводите, бегая по лестницам или повторяя таблицу умножения?
Жером. Нет, мсье.
Сэм. А горничных обнимаете?
Жером. Да, мсье.
Сэм. Да… Вы — сторонник легких путей!.. А я — ищу трудностей… Мне сказали, что это опаснейший пик, что все, кто хотел взойти на него с северной стороны, — разбились! С этой северной стороны вы сами, Жером, вскарабкались… Я надеялся на тяжелое восхождение, на то, что буду преодолевать трудности, что приложу все свои силы, напрягу весь свой ум, соберу все свое мужество, пфф!.. Можно подумать, что по сравнению с такими, как вы, которые надрываются и обливаются потом от малейшего усилия, я — просто бог… Но я, Жером, — не бог! Я слишком сознаю свою посредственность! Разве вы, Жером, считаете себя богом оттого, что знаете таблицу умножения?
Жером. Нет, мсье.
Сэм. Но если я не бог, то кто же тогда вы, Жером, вы и вам подобные, раздающие друг другу ярлыки героев, чемпионов, гениев — все из-за пустяков! (Кусает сандвич.) А! Какой вкусный сыр! Я бы сейчас съел гору грюйера! А завтра… Знаете, что мы будем делать завтра, Жером?
Жером. Нет, мсье.
Сэм. Завтра мы спустимся на триста метров в глубину.
Жером. В воду?
Сэм. Да, в воду! Мне говорили, что глубина — пьянит… Неужели вы, Жером, не стремитесь познать опьянение глубины?
Жером (шатаясь). Нет, мсье.
Сэм. Что с вами, Жером?
Жером. Голова кружится!
Сэм. Нужно вас от этого вылечить. (Подходит к самому краю.) Подойдите ко мне. Не бойтесь. Я с вами. (Смотрит в бездну.) Смотрите… Что значит две тысячи метров… Человек средней конституции должен уметь пробежать две тысячи метров за пять минут…
Жером сзади приближается к Сэму. Он колеблется, но внезапно решается и толкает Сэма в пропасть.
Крик, затем тишина.
Жером (с истерическими нотками). Я его столкнул. Нарочно столкнул… Получай свою проблему… Решай — не решишь!
Раздается взрыв смеха, торжествующего смеха Сэма.
Сэм. Живой! Вы испугались, Жером?
Жером (потрясенно). Мсье!
Сэм (торжествующе). Жером, я в затруднительном положении!
Жером (к нему возвращается надежда). Разве это возможно, мсье?
Сэм (хохоча). Вам выпала большая радость! Вы спасете мне жизнь, Жером!
Жером. Каким образом, мсье?
Сэм (все время весело). Вот каким! Я вишу, видите ли, вишу над бездной!
Жером. И… Вам не страшно?
Сэм. Я не могу погибнуть по недоразумению!
Жером (обеспокоенно). Неужели?
Сэм. Или по чьей-то злой воле!.. Бросьте мне веревку, Жером!.. Предварительно, естественно, закрепив ее другой конец!
Жером. Одну минуточку, мсье…
Сэм. Да, что еще? Если у вас опять голова кружится, ложитесь и ползите. Да побыстрей. Вы думаете, мне висеть удобно?
Жером. Пет, мсье.
Сэм. Что вы сказали?
Жером. Сначала дайте мне слово, мсье, что мы не опустимся в глубину… на триста метров!
Сэм. Что-о-о?
Жером. Я не амфибия! Не хочу я познавать опьянение глубины!
Сэм. Ладно-ладно! Обсудим, когда я вылезу.
Жером. Обсуждать нечего! Мое условие — безоговорочно.
Сэм. Мне кажется, Жером, я вас не понял!
Жером. Если вы мне не даете слова, я не бросаю веревки.
Сэм. Жером, вы для меня больше не проблема. Я понял наконец, что вы — дурак.
Жером. Оскорбляйте сколько хотите! Я не уступлю!
Сэм. Взвесили ли вы последствия вашего решения, Жером? Со свойственной вам логикой?
Жером. Никто ни о чем не узнает.
Сэм. Совершенно верно — никто.
Жером (наслаждаясь). Никто, кроме меня.
Сэм. Ну это еще как сказать!
Жером. То есть, как?
Сэм. Вы что, забыли, что вам еще нужно спуститься?
Жером. Спуститься?
Сэм. Да, спуститься. А как это сделать, когда от одного взгляда вниз у вас голова идет кругом. Хотя, может быть, вы предпочитаете остаться на вершине и умереть от голода и холода, надеясь только на то, что какой-нибудь орел сжалится над вами и положит конец вашим мучениям!
Жером. Мсье, я пошутил! У меня и в мыслях не было вас бросить… По правде говоря, я только хотел воспользоваться тем, что вы попали в тяжелое положение, чтобы вырвать у вас обещание… Но я забыл, мсье, что вас не запугать!
Сэм. Подхалим! Ну, веревку!
Жером. Вот, мсье… Бросаю… Давайте, я держу. (Лихорадочно суетится, делая все, что может, чтобы помочь Сэму.)
Сэм (появляясь на площадке). Вот и я! А вы не так уж неловки… Может быть, вы бы смогли спуститься сами…
Жером. Если бы у меня голова по кружилась…
Сэм (смеясь). Я предупреждал вас, что этот предрассудок вам дорого обойдется… Ха! Ха! Сандвичей не осталось?
Жером. Нет, мсье.
