Пока я колебалась, нашли меня.
— Иди сюда, красотка, — со зловещей ухмылкой позвал мужчина, похлопывая по ладони увесистым ломиком, — иди сюда… сладенькая.
Ох, как мне не понравилось это вкусное слово… Даже табу «женщина-старик-ребенок» утратило значение для трех взрослых голодных мужиков, меньше всего думавших о продолжении рода.
Честно говоря, я сама с удовольствием бы их съела.
Взгляд назад — взгляд вперед… только изнеженная горожанка прыгает с крыши на крышу с зажмуренными глазами, пища от страха. На счастье, чердачная дверь была открыта и там. Я скакала по лестнице, как горная коза. Через две, три, четыре… хоть бы шею не свернуть. Мимо известкованных стен, запертых дверей, протертых ковриков, цифры «27», стилизованной под венок из паддуба. Три дня назад я жила здесь с родителями и полоумной бабкой. Они развеялись в прах, а я — вот она. Везучая.
Кто первый — я по этой или они по той? Я. Выскочила из подъезда, огляделась. Засады не было. Подождала, переводя дыхание и, как только они с руганью распахнули дверь и заметили меня, со всех ног кинулась по темному переулку, мимо помойки. Я знала эти дворы, как свои пять пальцев. Они — нет. Да если бы и знали.
Ветер гонял по земле мусор вперемешку с бурой пылью, полные бачки чередовались с пустыми. Пробегая мимо, я изловчилась опрокинуть крайний. Он закрутился у преследователей под ногами и одновременно откуда-то сверху сорвалась чугунная балка на струне троса. Я услышала ее свист и пригнулась, а кое-кто не успел, сошел с дистанции. С пробитым черепом не побегаешь.
Природа, несомненно, оправится от удара, уцелевшие семена дадут ростки и плоды, крыс будет вдоволь, глядишь, и рыбок с птичками по паре наберется, но дождусь ли их я?
Поперек дороги протянулась веревка. Я перескочила, второй преследователь споткнулся и упал. Неудачно упал, на загнанные в асфальт штыри. С бульканьем подергался и затих.
Смерть дышит в спину, как ветер в корабельные паруса, ускоряя бег. И обязательно настигнет — но сначала тех, кого обогнал ты.
Погоня увенчалась успехом. То есть тупиком. Я не стала забиваться в угол, омертвело сползать по стене — остановилась в трех шагах, спокойно обернулась и села на асфальт, устремив на человека презрительный немигающий взгляд.
Навстречу ему полетела стрела, стирая удивление с небритого лица.
Жить хочется всем — и крысам, и кошкам, и людям. Даже тараканам.
Он выступил из тени — высокий, крепко сложенный мужчина с жесткими, бесстрастными глазами хищника. С самодельным луком, на котором гудела, затихая, синтетическая струна. Мы встретились утром второго дня, встретились и поняли друг друга с первого взгляда.
— Отлично поработала, малышка! Мы молодцы, пищи должно хватить на месяц. А там и за пришельцев возьмемся. Некрасиво, конечно, получилось… — он задумчиво ткнул сапогом распластанный на асфальте труп, и добавил: — впрочем, они сами нарвались. Будут знать, как обижать маленьких беззащитных кисок.
Я согласно мурлыкнула и потерлась о его ногу серебристым сиамским боком.
Интересно, какова на вкус инопланетятина? Хорошо бы вроде минтая, мррр-мяу…
Замок с секретом
На следующий день после свадьбы родители торжественно преподнесли нам с мужем замок от однокомнатной квартиры. Традиционно молодым дарят ключ, но, поскольку в новой квартире из запирающих устройств покамест имелась только проржавевшая цепочка, замок пришелся как нельзя более кстати.
— Вот, владейте! — Гордо сказал папа, из рук в руки передавая замок, могущий с полным правом называться фамильным — он пролежал в папиной тумбочке без малого десять лет; за истекшее время родители так и не отыскали достойной его двери.
Весила эта частнособственническая радость больше килограмма. Я чуть не упустила его на ногу, обманутая небольшими размерами железного ящичка с двумя штырьками, никелевой кнопкой, двумя агрессивно торчащими запорами в виде дециметровых полос стали. Для обуздания запоров прилагались пять одинаковых ключей под стать замку — длинные, причудливо изрезанные, больше всего напоминавшие пообломанные пилы. При желании ими можно было резать мясо, чистить рыбу и даже отбиваться от хулигана в темной подворотне.
Надо сказать, мы встретили подарок весьма и весьма настороженно. Больше всего нас смущало название этого бытового агрегата: "Накладной реечный замок с секретным механизмом для дверей, открывающихся внутрь". Дотошное изучение инструкции тоже не вселяло уверенности в счастливом исходе дела. Мы оба отлично понимали — если это чудо инженерной мысли заклинит в "процессе эксплуатации", дверь придется выбивать вместе с косяком. "Уходя из дома, не забудьте взять с собой ключ!" — издевательски предостерегал технический паспорт.
— Папа, он, кажется, гаражный… — Робко предположила я. — Может, мы лучше в магазине обычный кнопочный купим?
Куда там! Любимый тесть мужа и по совместительству мой папа настаивал на врезке именно этого замка, утверждая, что все воры города Минска только и ждут, пока мы купим в магазине кнопочный замок.
— Что там воровать-то? — заикнулся было муж.
Покамест на квартире стоял только колченогий стул, оставшийся от прежних владельцев, да седалище от унитаза, брошенное ими же за ненадобностью. Но по папиным словам выходило, что минские воры неприхотливы и встанут в очередь за лампочками, наскоро ввинченными в голые патроны.
Спорить с родителями — себе дороже. Мы рассудили, что дареному замку в скважину не смотрят, и, нагрузившись инструментами, пошли закладывать первый камень в фундамент совместной жизни. Денек выдался чудесный, солнечный, дорога к нашему новому жилищу лежала через парк, золотисто-оранжевый в осеннем наряде. По парку носились спущенные со сворок собаки, степенно прогуливались дородные мамаши с колясками, пронзительно перекрикивались галки, словно издеваясь над моими безуспешными попытками привить мужу любовь к прекрасному и вечному.
— Смотри, какая красота! Мир, покой, природа, отходящая ко сну… — Вещала я, пафосно обводя рукой добрую половину окружающей среды, включая высоковольтные линии и обильно дымившую трубу некоего загадочного здания, упрятанного под землю. — Куда нам спешить, давай лучше погуляем, подышим свежим воздухом…
Муж сдержанно отвечал, что спустя каких-то шесть часов начнет смеркаться, светильника в коридоре нет, а ставить замки на ощупь он не умеет.
— Последние ведь деньки… — канючила я, норовя замедлить шаг, но мой практичный супруг не поддавался на провокации, и руку, держащую меня за локоть, не разжимал. — Ну, муж… потом холодно станет, сыро… снег пойдет…
— Ой, пойдет… — тонким бабьим голосом мне в тон подвывал муж, по-прежнему не сбиваясь с курса. — Ну хорошо, давай поставим замок и погуляем, ладушки?
Я охотно согласилась, в то время еще не подозревая, что наша неприязнь к замку носит взаимный характер.
Вооружившись долотом и молотком, муж раздолбил хлипкую типовую дверь на манер дятла, озабоченного жилищным вопросом, усыпав пол опилками, щепками и зазубренными реечками. Несмотря на точные замеры, замок наотрез отказался подходить к проделанной для него дыре. Муж сопел, пыхтел, вполголоса ругался нехорошими словами, поочередно ковырялся в дыре инструментами и только что не грыз ее зубами. В ответ на мои ценные замечания и указания любимый супруг только рычал, с удвоенной яростью вращая ручку дрели.
Спустя примерно час замок смилостивился и прошел в дыру, где застрял в перекошенном состоянии. Прежде чем я успела вмешаться, доведенный до белого каления муж со всего размаха огрел непокорный механизм молотком. Лязгнуло, посыпались белые искры! Сообразив, что с вооруженным хозяином шутки плохи, замок встал на место и затаился, замышляя очередную каверзу.
Обманутый легким успехом, муж попытался закрепить замок болтами. Не тут-то было! Или дверь нам попалась железобетонная, или замок каким-то образом подставлял болтам ножку, но после второй сорванной резьбы терпению мужа пришел конец, и он намертво прибил замок длинными толстыми гвоздями. Они прошли сквозь дверь и на сантиметр торчали наружу, давая ворам понять, что здесь не шутят. Осталось закрепить на косяке запорную планку. С ней тоже пришлось повозиться. То запоры не совпадали с отверстиями, то совпадали — так идеально, что дверь вообще переставала открываться.
