— Сдавайся! Сдайся и сохрани жизнь! — кричали наемники. С таким же успехом они могли бы кричать это холодному швейцарскому небу. Ополченцы города Берн и Базель, те из них, кто все еще был жив, в последний раз подняли свои изорванные стяги.
Никто из солдат Швейцарского Союза не принял предложение о капитуляции. Последние швейцарцы, после получасового ожесточенного боя, пали в саду госпиталя.
Как вы понимаете, это резко изменило рыночную ситуацию — живодеры пересмотрели условия контракта и отступили, с сохранением лица, конечно. Людовик, подтвердил свою репутацию тряпки, заявив что «никогда не будет воевать со швейцарцами» — люди всегда ценили показную отвагу, а не разумные выводы. А швицы осознали, что мир вокруг большой и страшный, а их внутренние дрязги не так уж и неразрешимы.
Правильная феодальная битва при Монлери 1465
Расскажу я вам сегодня историю о короле, графе и герцоге.
Жили были Филипп Добрый, герцог, со своей герцогиней. И все бы у них было хорошо, но сын у них родился Карлом.Надо сказать честно, в истории редко можно встретить хорошего человека, а уж правителя — так таких вообще по пальцам пересчитать можно. Так вот, Филипп Добрый, герцог Бургундии, был действительно хорошим правителем. При нем люди жили хорошо. Нет, ну он может и гадил по мелочи, Жанну Дарк, например, англичанам продал — но конкретно своих подданных старался беречь.
А его сын, Карл, пошел в матушку, принцессу Изабеллу, француженку. В 19 лет Карл проявил выдающуюся смелость (или тупоголовое упрямство, как начали подозревать позже) в местечковой заварушке, от чего тут же получил авторитетное погоняло «Смелый».
Вообще Карла одно время сильно идеализировали. Его до сих пор в исторических очерках часто называют последним рыцарем Европы. Какой он был? Ну он очень любил движняк. Пиры, охота, война — он всегда в такое вписывался. Пока его отец, герцог Филлип, был жив, Карл кормился с графства Шароле (которое, строго говоря, было частью Франции. Феодализм, он такой), являясь таким образом, носителем титула графа Шароле.
Герцоги графы — пустые слова, которые вызывают у вас лишь смутные ассоциации. Типо граф по нашему — губернатор, герцог это президент национальной республики.
Очень близко, но нет.
Что бы вы могли хотя бы примерно представить себе жизнь крупного феодала, я приведу его «походный» двор — то есть свиту с которой он ездил по гостям, охотам и повоевать по мелочи.
Двор дома Карла Смелого описан как в «Мемуарах» Оливье де Ла Марша, так и в «Хрониках» Жана Молине. Последуем за вторым, менее многословным автором, который пишет: «По обычаю при доме и семье герцога Бургундского всегда имеется 40 рыцарей и 40 кавалеристов под началом четырех знатных рыцарей, не считая прочих рыцарей в большом количестве, согласно обычным старинным условиям, и 20 камер-юнкеров. Имеется также 50 хлебодаров, 50 виночерпиев, 50 стольников, режущих мясо, 50 конюших (Все это тоже далеко не крестьяне, не по чину сволапым вокруг графа виться), и при каждом свой кутилье (оруженосец); над ними начальствуют четыре эскадронных командира. Кроме того, есть 50 лучников личной охраны и 2 рыцаря, начальники над ними. С другой стороны… его гвардия насчитывает 130 кавалеристов и столько же вооруженных кутилье, а равно 130 лучников, и над ними всеми купно начальствует один рыцарь, весьма доблестный и испытанный в боях, и четыре оруженосца как эскадронные командиры».
Все эти люди не столько получали жалованье за «работу» на герцога, сколько являлись его частью. Их кров, еда и само физическое существование были напрямую связанны с благополучием их хозяина. Ну и был шанс улучшить качество жизни и для себя лично, пользуясь приближенностью к священной тушке. Кормить эту ораву приходилось вассалам герцога, к которым он приезжал «погостить». Одновременно, по факту это была армия — случалось, не маленькие города куда меньшим количеством людей брали.
И одновременно они были ядром феодального войска, хребтом, на котором все держалось. Центром силы. Точкой отсчета. Те, кто решают битвы. Жнецы врагов своего короля. Ниже я буду описывать битву, и упомяну их вскользь всего пару раз. Ну, потому, что на большее они не навоевали.
Я хочу акцентировать еще раз — Карл Смелый был чистым эталоном для феодального правителя. Его можно рядом с килограммом и метром в Палату Мер и Весов ставить.
Основные занятия его и его двора — участие в лихих джигитовках на конях и поножовщине, охота, гонки на лошадях, веселые проделки (в основном над теми кто ниже по социальному статусу), слушание и пение баллад и все прочее то, чем обычно занимаются безработные на дорогих средствах передвижения.
Грабеж, убийства и рэкет включены. И одновременно с этим — преследование особо борзых бандитов и крестьян.
Все шло у Карла хорошо, особенно после до того как его папа, Филип Красивый, помер. Но тут на престол Франции взошёл Людовик, и испоганил своим видом всю пастораль… Людовику назначили порядковый номер 11, и судьбу неудачника. А все потому, что среди четких пацанов Людовик имел плохую репутацию. Он слыл слабаком. Как физически, так и морально. Нам, современным людям, кстати сказать, может показаться что это репутация не заслуженна.
Типичный пример — Людовик, еще будучи наследником, участвовал в походе на швейцарцев, и лично присутствовал, когда полторы тысячи упертых швицов дрались с «Живодерами» французов до последнего человека.
Бродя по полю боя, после победы, Людовик показал себя не бесчувственным, как камни древнего замка, ну то есть настоящим рыцарем, а расклеился как баба… Вокруг были просто горы изрубленных трупов, и швейцарские были отнюдь не в большинстве. И можно понять, почему король был расстроен. Его армия вторжения была серьезно потрёпана еще до встречи с основными силами швейцарцев, наемники начали бузить и требовать еще бабла. А швейцарцы мало того что кидались на минимум пятикратно превосходящие силы, еще и трудно, даже мучительно трудно, умирали. И совсем не сдавались. Тут то Людовик неосторожно высказался в том ключе, что в рот ему ноги, если он еще раз с этими отбитыми наголову психами будет воевать. Еще непонятно кого именно он имел в виду — швейцарцев, или таки своих наемников. Но эту фразу услышали, и стали пересказывать. Ну как же, король (вернее тогда дофин, наследник короля) признался в том, что испугался.
А надо понимать, что в рыцарской среде подобные заявления были несколько опрометчивы. В одной битве, (не на много позже описываемых событий), рыцарская конница подверглась болезненному обстрелу артиллерии. И военачальник прислал приказ — отойти на двести шагов. Чтобы выйти из-под обстрела. Что сделали рыцари? Правильно — возмутились хамством и пошли в атаку. Их разумеется опрокинули и разогнали, но перед этим они успели сломать бедняге военачальнику всю задумку битвы.
В общем, не по понятиям было проявить даже некоторый намек на то, что ты хоть чуть-чуть не так крут как крутой Уокер. Правда эта демонстрация крутости никак не мешала феодальному ополчению разбегаться с поля боя как зайцы, при первых же осложнениях.
Имея военную знать, с такой яростью почитавшую понты, Людовик, который любил порядок и что бы все было по делу, был неприятен всем приличным людям.
Строго говоря Людовик даже сделать ничего не успел, только как Евдокимов, сказал — «Может воровать хватит?» — как его полная гнусности сущность стала тут же всем очевидна.
Начались проблемы административного характера — Людовик искал людей, которые хоть и воруют, но хотя бы работают. Тут надо отдать должное благородным шевалье Франции — подленькую автокатастрофу (в то время «несчастный случай на охоте») они устраивать не стали. Может они и были ворюгами и упырями, но все же они не были ничтожествами.
