На прудах было здорово. А еще здесь вода могла перемещаться в любых направлениях, наплевав на законы тяготения. Висеть шарами в воздухе. Рисовать ленты Мебиуса. Прозрачным вальшгасом важно прохаживаться по поверхности пруда – работа старших курсов. Изливаться десятками водопадов прямо из воздуха так, что глаза слепило играющими в струях солнцем.
– Знаете, я считаю, что прогресс, как и воду, остановить невозможно, – преподаватель притормозил напротив вальшгаса. Поморщился. Подправил отделившийся от водного туловища водный же хвост.
Юля бы поспорила. Земная история знала немало примеров, когда уничтожались библиотеки, убивались носители знаний, и целое государство откатывалось на пару веков назад. А кто всему виной? Фанатики. Не важно чего. Главное – не принимающие ничего нового.
Среди людей есть немало тех, кто панически боялся любых перемен. И если они получали лидирующее положение… Да здравствует консерватизм. В худшем варианте – с откатом в прошлое.
– Поэтому полностью одобряю появление в нашей академии женского факультета.
Что же… ей повезло встретить сторонника прогрессивных идей. Неплохо. И сторонников с каждым днем будет все больше, если одна зараза не похоронит идею женского образования на корню. Вот устроит провокацию так, что весь птичник от нервов облысеет, и его величество вынужден будет уступить общественности. Ассару, может, и оставят – все-таки Шестой, а остальных вернут домой, к мамкам, да замуж выдадут.
– Слушайте, – Юля повернулась к преподавателю, озаренная внезапной идеей, – у нас свободна должность декана. Знаю, многие предпочли бы видеть на ней женщину, но это совсем не обязательно. Преподаватели, ректор – все равно мужчины. Так почему бы вам не возглавить первый женский факультет? – и добавила заискивающе: – Войдете в историю.
– В могилу я войду, – еле слышно проговорил будущая звезда истории Асмаса, меняясь в лице, и уже громче: – Благодарю за оказанную честь и лестное для меня предложение.
Кислая рожа говорила об обратном.
– Но боюсь, я не справлюсь. Я же просто преподаватель.
А она – просто ассара. Все они «просто», но кому-то надо начинать. И вздохнула вслед спешно откланявшемуся перспективному варианту.
– Ты не представляешь, что сейчас творится во дворце, – непринужденно болтала Софрана, сидя на кровати и заедая стресс ею же подаренным пирожным, – сначала все были против. Большое собрание требовали провести. Брат со мной перестал разговаривать. Отец хотел от дома отказать, но потом передумал. Наверное, надеется, что я вернусь.
Юля слушала вполуха. Мысли были заняты одним: где бы найти декана. Может, калкалоса пригласить? Нет, птичник ее сожрет. Хотя первым сожрет Харт за порчу репутации.
Седьмая бы согласилась, но король точно будет против, про птичник и его вопли лучше не думать. Хотя, если должность сделать номинальной… Появится пару раз, улыбнется и подпишет план занятий. Еще бы объяснить ее величеству, что такое номинальная должность…
– А меня Третий лично натаскивал, чтобы сдала экзамены за шестой общеобразовательный курс.
Тут девушка покраснела, смутилась и попыталась оправдаться:
– У Первого другие испытуемые появились, а я еще не готова. Поручить же чужому меня Первый не мог. Пятый учится, Четвертый здесь, а Второй расследование заканчивает.
– Какое расследование? – насторожилась Юля, выныривая из мыслей: калкалос и Седьмая. Все «за» и «против».
– Ой, – хлопнула себя по губам Софрана, – сожри меня пламя, проговорилась. Третий просил ничего не говорить, пока результата не будет.
– Ладно, не говори, – разрешила Юля, пообещав себе вечером прибегнуть к пыткам одного скрытного высочества. Не может быть, чтобы Четвертый не был в курсе.
– И как сдала?
– На высший бал, – с гордостью заявила девушка, – меня семь дней мучили, держали под контролем, проверяли магию на стабильность. Но ни крохотной нестабильности не нашли!
Юля поймала себя на зависти. Все-таки есть большая разница между ней и теми, кто рожден с магией. Им дай контур устойчивости – и сплошная стабильность. А она до сих пор ловит себя на желании вспылить и поджечь ректорскую шевелюру. И не только на желании…
Кстати, о ректоре.
Как говорится, худой мир лучше, чем хорошая война. Да и повоевать всегда успеется. Пришлось с сожалением отказаться от идеи с ведром над дверью, пусть душа и требовала мщения. Ректор, конечно, товарищ осторожный. Опытный. Но привык полагаться на магию и ждет магической же подставы, а кому в голову придет вешать ведро с краской над дверью? Правильно, только ассаре.
Но мир требует затрат. Не только финансовых, но и физических.
– Мне нужна твоя помощь. Кто-нибудь из вас умеет готовить?
– А надо? – насторожилась Софрана.
– Очень, – вздохнула Юля, – две вещи, к которым имеет слабость ректор: наливка и сладкие пироги. Наливка у него своя, а вот пироги будут нашим преимуществом. Время на операцию – неделя. Будем налаживать контакт и смягчать кризис. Не знаю, как у вас, а у нас путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.
Софрана округлила глаза. Задумалась. Потом спросила осторожно:
– У вас мужчины, наверное, очень толстые?
Юля рассмеялась.
– Нет, они приручаются быстро, а дальше все, как у вас – выскакиваешь замуж, пока не передумал.
Софрана угрозы в словах ректора не увидела, наоборот, оценила восхищенно: «Серьезный мужчина, основательный», и Юля подумала о непуганности женского авангарда… Но помочь обещала.
Вечером Юля без сил лежала в постели. Позади было традиционное чтение, на которое начинали сползаться, нарушая режим, соседние комнаты. Юля не возражала. Совенок был только рад. История про колдунью, льва и четверых ребят нашла живейший отклик в сердцах маленьких асмасцев. Кое-что приходилось объяснять, но вот говорящих животных приняли легко – у самих калкалосы над головами летают. Да и в море какая-то разумная раса обитает, которой поклоняются такийцы. Зато к волшебству отнеслись практично, забрасывая Юлю вопросами об уровне магии колдуньи, о стихии, которой та владела: «Это же вода, да? Она льдом там все морозила». А вот лев вызвал много споров. Сошлись на том, что он «сильный менталист и немножко маг огня», потому как сумел растопить лед и вернуть весну.
– Устала? – спросил Фильярг, нежно целуя в лоб.
Юля с трудом сдержала зевок. Устала. Столько всего навалилось.
– А ты?
– После дворцовых заседаний тренировки с курсантами удовольствие, а не работа, - усмехнулся мужчина. Но Юля знала, что его высочество не договаривает, ведь утром ему приходилось принимать дела в Четвертом тэорате, а уж после обеда «отдыхать» на курсантах.
– Слушай, – села на кровати, любуясь мускулистой спиной – Фильярг успел снять рубашку и направлялся в ванную комнату, – ты ведь к женщинам хорошо относишься?
Его высочество замер. Повернулся. Вздернул брови и признался:
– Неожиданно. После стольких ночей ты решила добавить пламя ревности в наши отношения?
Юля досадливо поморщилась, потом прищурилась:
– А есть повод?
Не то, чтобы она сильно ревновала, но кто его знает, чем он там занимается в своем тэорате…
Фильярг не ответил. Просто развернулся и ушел.
Зараза.
И что теперь думать? Ревность всерьез зашебуршалась, разъедая внутренности кислотой, и нестерпимо захотелось добавить пламени в отношения в прямом смысле этого слова.
С тоской вспомнились дни на берегу моря. Пару раз прилетал Драго, похищая под носом сильно ругавшихся на это высочеств. Летали над морем. Дурачились. Пускали огненные шары – кто дальше.
Только вот рыбалка в исполнении калкалоса – это когда Юлей таранили воду, а ящер, занырнув, охотился на быстрые тени с плавниками, пока девушка всеми силами пыталась не нахлебаться – ей совсем не понравилась. Несмотря на внушительный – метр длиной жирной тушки – результат.
Пока она откашливалась и отплевывалась на берегу, от тушки остался хвост, который калкалос отделил ей со словами: «Жри, личинка, а то совсем прозрачная стала. Уже сердце выпирает».
