Эйдераанн проглотила обиду. Опустила взгляд в чашку, а я изо всех сил нагрел шкуру, сообщая блюдцу приятное мягкое тепло. Я поднял взгляд, желая увидеть Эйдераанн, но уперся им в дракончика, занятого в бульотке. Изящное и грациозное существо смотрело на меня, широко раскрыв от немого удивления глаза, и я видел в них стыд перед миром и чаем за то, что мы с ним коллеги. В отчаянной попытке освободиться от этого осуждающего взгляда, я с мольбой устремил взор на Эйдераанн. Пусть она скажет. Пусть она скажет хотя бы еще что-нибудь и все это уже прекратится!
– Есть еще одна причина, по которой спортсменка на влете в сезон может так поступить со своим тренером, – тихо, но твердо сказала она. – Эта спортсменка знает, что делает.
– Видимо, – собрался закончить беседу мастер Райхар и поднял чашку.
У меня замерло сердце. Сейчас он заметит растаявший шоколад. Я или угадал, или нет. Одно из двух. Так или иначе. У него либо есть «вредная» по чопорным меркам Золотых Крон, а значит, не поощряемая экономкой привычка макать хлеб в растаявший шоколад, либо ее нет – и мы все пропали.
– Видимо, – повторил мастер Райхар, отставляя чашку в сторону, прямо на скатерть, и откидываясь на спинку стула, сцепив привычным движением длинные сухие пальцы на коленях в замок, – у вас есть что сказать.
– Я знаю, что такое побои от тренера, – гордо и холодно сказала бегунья, – знаю, что такое карцер, домогательства, унижения, пытки холодом и истощением сил. И я первая, кто согласится на них, если мой тренер знает, что он делает. Но мой тренер не знал. Я говорила ему об улучшении подвижности коленного сустава, и я оказалась права, но поскольку он так и не разрешил официальных тренировок, мне пришлось тестировать улучшение нелегально, и я повредила ногу. К счастью, несущественно, и неисправности больше нет.
Мастер отдал ей знак продолжать. Моя девочка набрала в грудь воздуха, продумала фразу и произнесла:
– Я скажу так: я уже брала призовые места в кубке Эйлира, но время идет, век бегуньи короток, и скоро я начну терять форму. Мне не нужны больше призы, мне не нужна ни единая медаль в этом турнире – только сам кубок. Только победа. И без этой модернизации я ее точно не получу. Но тогда зачем мне вообще тренер, финансирование, сами ноги?!
– Вот как, – мягко улыбнулся мастер Райхар. Он протянул руку к теплому хлебу на механической тарелке, мягко подавшейся навстречу его руке, отломил кусочек, но оставил его там же, не обмакнув в шоколад. Юноша из прислуги потянулся, чтобы забрать испачканное блюдце, но мастер его отослал знаком. – Вы, нужно полагать, хорошо знаете, молодая госпожа, что через мастерские Сердца на атлетах нередко тестируются наработки Храма. Чем больше город, тем лучше эти наработки. И Золотые Кроны, пусть этот город и остановился в развитии, исторически один из ключевых городов всего мира и важен для Храма. Не зря именно он – дом кубка Эйлира. А это, в свою очередь, означает, что в ваших ногах очень много работы храмовых мастеров.
– Да, знаю, – почти беззвучно прошептала Эйдераанн, испугавшись, что он все отнимет.
– Но вы, – продолжил тут же мастер, не опустившись до этих угроз, и одновременно неспешно положил запястье в ликровую заводь на столе, явно запрашивая какую-то информацию, – утверждаете, что знаете лучше, как вам бежать и какие модернизации делать. Лучше мастеров, собирающих Машины Творения?
– Утверждаю, – почти беззвучно произнесла Эйдераанн. – Четко. И во всеуслышание.
– Хорошо, – принял решение мастер Райхар, сдвинув блюдце и многозначительно на меня посмотрев. – Я вижу, что хотя не далее как этим утром вы лишились всей своей команды, но за неполные сутки все же смогли найти достаточно неординарных специалистов.
Отняв запястье от заводи, он щелкнул пальцами, примерно так же, как и Дейран, только уверенней, громче и резче: блюдца быстренько понесли чашки Дейрана и Эйды, семеня множеством механических ножек, назад к сервизу, а тот, приняв их к себе, выпустил быстро наполнившийся газом баллон, винты, поднялся над скатертью и счел за нужное скрыться за кухне. Я медленно побрел к своим, слыша над головой заключительные слова чаепития:
– Как вы понимаете, финансирование уже отозвано, и изменить своего решения я не могу. С другой стороны, подача заявок закрыта, и нанять новую спортсменку мы тоже уже не успеем. Тем более, как мне доложили, все стартовые взносы внесены еще при подаче заявки, так же, как и денежное довольствие для команды переведено на счета Центра, и вы сможете их использовать. Все, вплоть до влета в сезон. Это означает, что вы не получите ничего сверх, но и имеющихся средств вполне достаточно, чтобы пробиться дальше. Так что сейчас я предлагаю следующее: мы вернемся к этому разговору после влета в сезон. И если вы справитесь – детально обсудим объемы финансирования вашего участия в кубке, госпожа Эйдераанн, бегунья от Сердца Золотых Крон.
Вышеупомянутая госпожа Эйдераанн одновременно с ни разу не неупомянутым господином Дейраном резко встали, и оба почти синхронно отдали знаки благодарности и прощания. А я оглянулся на мастера Райхара, на его дракончика. Я впервые в жизни чувствовал себя голым, хотя вроде и одежды-то почти не носил. Я чувствовал себя опозоренным, хотя не понимал причин. У меня в душе словно что-то сломалось, и какой-то вращающийся механизм, отыскав случайно душу, скреб по ней с диким скрежетом, и мне было неудобно дышать.
Низко повесив голову, буквально каждой чешуйкой ощущая налипшую на меня стадионную грязь, чуть не трясясь от нее, я проковылял по скатерти мимо своего великолепного коллеги, неприятно потрясенного моим поведением. Конечно же, как и я сам.
Когда мы вышли на улицу, Эйдераанн и Дейран радостно защебетали, а я молча вызвал себе курьера.
– Куда вы? – спросил меня Дейран, ожидавший, очевидно, что путь назад мы проделаем вместе на весело дребезжащем трамвае под латунные блики на искристом снеге. – Мы с Эйдераанн едем в Центр – мне назначен экзамен на квалификацию главного механика, а Эйда и мастерица ДиДи попытаются нанять тренера. Поедемте вместе!
– Дейран, – мягко обратила внимание юноши на себя бегунья, – без главного механика нас не допустят к следующему старту, поэтому я должна буду все-таки подать заявку на него на случай, если что-то случится на твоем экзамене.
– Конечно! – успокоил ее молодой механоид, нежно взяв при этом за плечи. – Все будет в порядке теперь! Ты лучшая в мире бегунья, ты сделаешь всех их, вот увидишь! Господин дракончик, подтвердите ей, что…
– Кем я с вами становлюсь?! – горько обвинил их я, перебив. – Я из-за вас опускаюсь до постыдных вещей! Это все ненормально! Из-за всего этого я перестаю быть чайным дракончиком! Вы оба маленькие, глупые, не понимающие, что вокруг происходит, дети! Вы уничтожаете все вокруг! Вы только что уничтожили меня!
Глава тринадцатая: про чай
Остаток дня я провел в моем любимом «Об алом и аромате», где до самого вечера занимался только и исключительно тем, что грел чай посетителям толстяка-хозяина. Я почти что терапевтически проводил время в благодатных жидкостях чудесных заварок, отобранных в чайную карту этого заведения, за исключением нескольких штук, лично мной. Притом с некоторыми из них мне еще не доводилось работать, так что я самозабвенно изучал то, как именно ведет себя безупречно-рубиновый или искристо-лазурный настой, проходя сквозь мои чешуйки. Правда, достойного напитка для моей соленой карамели в этот раз не выдалось, но ее время еще придет.
Я насыщал чай в огромном чайнике «на компанию» для стайки молоденьких подружек, собравшихся после лекций при предприятиях. Я помогал в выборе старенькому мастеру, пришедшему на ежегодную встречу со своим учеником, уже давно нашедшим свою дорогу и теперь рассказывавшим, как у него дела. Участвовал в быстром, но далеко не деловом обеде мужчины и женщины (тут, похоже, имело место свидание за спиной официальных супругов, но радость пары от этого не становилась менее искренней). Мне даже повезло стать свидетелем предложения руки и сердца. Излишне застенчивый юноша, к общему удовольствию, согласился.
