Ознакомительная версия.
Кажется, магистра Релена, будь он даже гоблин, возлюбило бы все общежитие независимо от пола. А боевики, проведшие ночь на улице, были временно исключены из числа общажников.
Совершив вылазку на кухню, я запаслась сырниками и вернулась в комнату. Нужно было повторить хотя бы основы, чтобы не выглядеть дурочкой в глазах мастера. И пусть на кухне было светлее, но читать научный трактат под тяжкие вздохи половины наличных студенток и сплетни о личности магистра от другой… Я сбежала к себе и даже заперлась, чтобы не стать судьей в вопросе мировой важности: в каком платье лучше идти знакомиться с магистром?
Тряхнув головой, я попыталась сосредоточиться на подшипниках и масле. Или температуре плавления металлов. Наконец, приложив холодный молоток ко лбу, я посмотрела на него, вздохнула и начала собираться. Учить что-либо в общежитии в разгар охоты на мага было сродни подвигу. А я, увы, героем не была.
Прокравшись мимо двух стаек девушек, спешивших предложить магистру завтрак, я бросилась вон из общежития. На ходу закрутила на шее шарф, зацепила крючки на куртке и обвязалась поясом. Хорошо еще, что в «Чернее черного» предпочитали кнопки, иначе с пуговицами я бы возилась слишком долго.
– Тари!
Конечно, покинуть общежитие спокойно и без происшествий было невозможно. Обязательно кто-нибудь остановит в дверях и ты едва не поцелуешь носом закрывающуюся дверь.
– Да стой ты уже! Куда несешься как на пожар? – Маркус догнал меня и обнял за плечи. – Я с тобой. На днях, пока другу расписывал прелесть артефактики, сам решил сходить.
– А друг?
– А что друг? Слабак! Кому он там нужен, – пожал плечами Маркус. – Ты лучше оцени, как я выгляжу.
Он расправил плечи, продемонстрировал новый пиджак с цветочком в лацкане, черные брюки и сапоги, слишком дырявые, чтобы их вообще можно было так назвать. На горле была повязана красная тряпка, которая подозрительно напоминала занавеску с пятого этажа, а на голове сиял котелок. Настоящий, походный, даже подкопченный слегка.
– Давай в следующий раз ты оденешься менее экстравагантно.
– А может, лучше ты оденешься правильно? – предложил мне парень. Хотя уверенности в голосе у него поубавилось, а вот понимания грядущей разборки – напротив.
– Опять повелся? И кто тебя так?
– Сам отомщу.
В голосе парня звенел металл и гремели цепи.
– Как знаешь, – легко ушла в сторону я: у самой сейчас дел невпроворот.
Во дворе хозяйничали сонные маги, но вода пока убывать не хотела. Магистр Релен – боюсь, и сама ему в любви признаюсь! – сочувственно хмыкнул и растянул для нас с Маркусом воздушный мост до самых ступенек убегавшей ввысь лестницы.
– Спасибо, магистр, – поаплодировав магу за его талант и доброжелательность, мы приступили к восхождению.
Мокрая лестница, успевшая обзавестись сколами и задержавшая часть грязекаменного потока, напоминала поле магических эффектов. Маркус дважды упал, запятнав честь пиджака и приложившись котелком. Меня духи миловали. Один раз, правда, пришлось попотеть и повисеть на перилах, но отмывать в туалете придется разве что подошвы.
В корпус мы вползли умеренно злые и неумеренно гордые. Добрались. Несмотря ни на что – смогли не опоздать и не отвернулись от своей цели. А завидев других студентов, переминавшихся с ноги на ногу в холле в ожидании преподавателей или глав клубов, и вовсе возгордились. Не один Маркус успел примерить модный в этом сезоне «грязевой-болотный-большой-нерасторопный», который красноречиво свидетельствовал как о цвете, так и о консистенции новомодных приращений к костюму.
Высмотрев в толпе гномов, я поковыляла к ним. Даже если они принадлежат к другому клубу, то стоять с ними не так опасно для рассудка, как со стаей накрашенных девиц. Я даже боялась предположить – на хор они или на грядки. В последнем случае я искренне сочувствовала бедным ни в чем не повинным растениям.
Зазвенели колокольчики. Собравшиеся девы припудрились в последний раз, и, источая ауру недовольства из-за испорченных ботинок, в холл ввалился Тиадорий Тезер. Поэт выглядел несколько непрезентабельно, зато с порога принялся упражняться в изящной словесности. Облобызал ручки каждой своей ученице, признался в симпатии вахтерше, вышедшей в свой выходной наверняка ради этого момента, и, окруженный свитой почитательниц, отправился в актовый зал.
Маркус фыркнул, глядя на поэта, распушившего за неимением хвоста перья на шляпе. Шпоры на ботинках смотрелись еще глупее, чем снятый и старательно игнорируемый котелок рыжего, но очарованные девы этого не замечали. Впрочем, лицо у мастера словесности было одухотворенное и, если он не брызжет слюной от усердия, читая свои стихи, может, и не так все плохо. По крайней мере, можно упражняться в шаржах или карикатурах.
Преподаватель ботаники был не столь экзотичен. Невысокая, коренастая дама в холщовых штанах, рубашке и переднике, повидавшем на своем веку не один сбор урожая. Она огляделась, безошибочно останавливая взгляд на присутствующих и приветливо кивая каждому своему помощнику. Впрочем, ничего сложного в том, чтобы их найти, не было: даже Маркус угадал практически всех ботаников: никто другой не мог заявиться в холл самого дорогого факультета с вилами, граблями и тяпками. Уходили они порталом – все же центр города не самое лучшее место для растений, а вот пригород, где учились природники и ботаники, – в самый раз.
Гномы уходили, не дожидаясь главных. Как только на часах появлялось ожидаемое время, они чинно поднимались с пола, собирали свой инвентарь и уходили в цеха. Я спросила у каждого из них, к какому цеху они причислены, но нашего среди них так и не нашла. То ли местная диаспора совсем ушла от своих горных собратьев, то ли я допустила какую-то ошибку, но ни один гном не записался на артефактику.
Хлопнула дверь, и заспанный Алест, зевая и норовя упасть на каждом шагу, доковылял до нас и сполз по стеночке.
– Хочу спать, – пожаловался он, огляделся и недоуменно спросил: – А гномы где?
– Разошлись. Они предпочли химию и металлы.
– А артефактика?
– Похоже, только мы и остались. – Маркус был доволен как никогда. Словно ранняя побудка ради бесполезного утра входила в его планы и шла первым пунктом в перечне дел хорошего дня.
– Так я мог еще три часа спать? – Алест обиженно воззрился на меня.
– Мог, если хотел. Но раз уж пришел, давайте разбираться, почему мы здесь одни.
– Вероятно, потому, что юные леди предпочитают совсем иные развлечения, а гномам не импонирует преподаватель, – поделился наблюдениями знакомый голос. С ходу я не смогла его опознать, а потому повернулась и… смущенно отступила на шаг.
Нехорошо получилось. Говорить в присутствии человека о нем – дурной тон, а вот так ставить под сомнение его профессионализм – для гнома нет большего оскорбления. Гном бы нас выгнал взашей, и нам бы очень повезло, ибо второй распространенный среди гномов способ отстоять свою честь был куда более беспощаден. Из посмевших усомниться учеников требовалось сделать специалистов. Настоящих, истинных мастеров. И чем больше медных труб на их пути встретится, чем больше слез они прольют, тем лучше усвоят науку учителя и перестанут так снисходительно вопрошать: а почему это к мастеру в ученики очереди нет? Впрочем, в царстве у таких мастеров очередь на ученичество была на годы вперед расписана. Ибо имя наставника было первой рекламой тебя самого: бесталанных и лентяев истинные мастера никогда не брали.
Но эльфы были добрее. И не столь щепетильны в вопросах репутации. Первородные, они и так считали себя лучше других народов, а потому к любым сомнениям менее развитых рас относились с равнодушием. Разве что Алесту наш нежданный преподаватель мог высказать свое неодобрение, но даже этого он делать не стал.
– Рад снова увидеть вашу компанию, – поприветствовал нас эльф из артефактной лавки. – Полагаю, вы ждете меня?
– Вы ведущий цеха артефактики? – уточнила я, понимая, что оба моих соратника временно не способны на общение.
– Именно так, юная леди, – доброжелательно улыбнулся мастер и предложил мне руку. – Позволите, я вас провожу?
– К-конечно, – не решилась отказываться я. В конце концов, если из-за этой небольшой уступки эльф нас простит, то не так и сложно пройтись с ним под ручку. Заодно и браслет рассмотрю, а то если пялиться без спроса на чужие артефакты – можно и в нос получить от духа – хранителя предмета. Это если дух добрый. А если из недавних, новозаточенных, то можно и на манер факела в Великую Летнюю Ночь вспыхнуть.
– Как продвигаются ваши поиски? – вежливо осведомился эльф, расписываясь за ключ и направляя меня к лестнице. Ребята, не слишком довольные появлением давешнего эльфа, последовали за нами. Цепляться друг к другу перед лицом внешнего врага не сочеталось с их коллективной этикой.
– Хуже, чем хотелось бы. Но лучше, чем могло бы быть, – призналась я. Подвижки в деле действительно имелись, но сообщать об этом эльфу… Подозрительность высунула нос, но, так по нему и не получив, выглянула смелее.
Ознакомительная версия.
