Если сначала её отношение было ко мне настороженным (ну, положение обязывает, так сказать), то теперь ситуация поменялась в корне — за прошедший промежуток времени домовой вдоволь ей наговорил о том, какой Страшный хороший, — кхе-кхе, — какой он добрый и так далее.
— Это пройдёт, — с умным видом покивал. — Будут создаваться новые ассоциативные цепочки, появятся новые воспоминания на смену прошлым. Так и должно быть.
— А если эти ощущения будут и дальше меня преследовать? — стало её лицо печальным.
— Тогда позже слетаем в твой прошлый дом, — пожал плечами. Я примерно помнил, где он — там, в конце концов, меня ждёт ещё моя закуска. — Уверен, родной дом поможет тебе.
Любочке не оставалось ничего, кроме как заторможено кивнуть.
Не успел (успел) оглянуться, как перешёл в девятый класс. Каждый год к нам приходит один-два новеньких, кто-то уходит, но обычно меня, как и всегда, никто не трогает — всё же репутация у меня была слишком уж специфическая, и отголосок «маньячелы» всё ещё ходил за мной по пятам, как и я особо дружелюбным ни с кем не был, обычно смотря на тех, кто со мной пытается заговорить, как на душевнобольных. Моя морда была довольно выразительной, из-за чего если кто-то и лез, скорее обиженный моими действиями, то только для того, чтобы потом получить после школы поучительное предупреждение, о котором впечатлительная мама ничего не знает. Никогда не считал себя злобным мальчиком, но никакое дополнительное общение мне в школе не нужно было.
Хватало всё поступающих писем от Игоря.
Если честно, мне казалось, что у него так образовались новые приключения:
«Сегодня вновь собирал твой кубик-рубик. Скучно здесь, Витя».
Понятно, что у нас был «особый» шифр — о школе Игорь не имел права распространяться, но мы на это правило дружно положили гаечный ключ. Хоть вопрос с «предателем» и был решён бравым главным героем, но осадочек уже никуда не денется. В данном же случае кубик-рубик был тот поглотитель страха. То, что Игорю он нужен был — уже вызывает большие вопросы.
Дальше промелькнула ещё одна странная строчка в потоке воды о том, какие неудобные у них кровати:
«Часто проверять меня стали на знания. Точно готовят к чему-то. Чуть даже не забрали кубик-рубик. Нет, ну не гады?»
Гады, Игорь. Гады. А кубик-рубик у него действительно был, только что-то я сомневаюсь, что он его по-настоящему собирает. Понятно, что попросил его мне присылать письма почаще.
У меня тут у миньона приключения, возможно, опасные, так что нельзя исключать будущее вмешательство с моей стороны. Под «знаниями» же имелась в виду вообще вся его подготовка, так что это было ещё странней — учиться ему, в принципе, оставалось недолго, и уже должна начаться активная практика, однако, молодых охотников, решивших себя посвятить столь бравому делу, так не проверяли, как необычно и то, что Игорю нужно было прятать свой страх. По крайней мере, по словам мелкого.
К счастью, местоположение того духовного семинария узнал после небольшого турне по Америке с тремя байкерами: Игорёша нам его показал буквально с неба. Причём, Джим, Скотт и Майк, кажется, и так всё знали.
В целом, ничего особенного не происходило, не считая продолжавших мне сниться снов прошлого — того, что я встречал во мраке, того, кого я в нём встречал, как развивался, как убегал и как догонял. Много однотипных снов, среди которых изредка мелькали по-настоящему выделяющиеся эпизоды. Будто фильм смотрел, хех.
Моя идиллия продолжалась месяца полтора, пока ночью я не почувствовал, что с дедушкой что-то было не так.
Проснулся я посреди ночи резко, после чего глубоко вздохнул.
— Чёрт…
Встав с кровати, с нечитаемым выражением лица покрылся, дабы не тратить время на одевание, своей сущностью, после чего укутался реальностью и открыл окно, вылетев из квартиры, на огромной скорости полетел в деревню, предварительно оставив частицу себя дома, чтобы не пришлось долго искать путь назад.
До Забытой добрался меньше, чем за минуту, спустившись у забора нашего дома, где я прожил последние месяцы. На улице дул холодный ветер, который я, впрочем, совершенно не ощущал. Улицы были мрачными, отталкивающими, каким-то заброшенными, подсознательно вызывающими чувство тоски и понимания того, что это место вымирает. Вместе с этим было понимание, что это место охраняет кошмарный ужас, но паршивее на душе от этого меньше не становилось.
Молча открыл калитку, зайдя на нашу территорию, вдохнув холодного воздуха. Сопротивление моего тела было аномальным, поэтому я чувствовал лишь лёгкий, приятный ветерок. С таким же успехом, кажется, мог бы искупаться в леднике.
Напевая себе что-то под нос, подошёл к входной двери, не увидев света в окнах дома. Дверь была закрыта, что меня совершенно не остановило — не стал использовать никакой магии, просто прошёл сквозь дверь, исказив свою мерность, после чего, уже давно зная, куда мне нужно идти, зашёл в комнату дедушки, даже не думая себя скрывать, включая рогов. Плевать уже.
— Как знал, что придёшь, — чуть улыбнулся бледный старик, смотря мутным взглядом в потолок. — Мне плохо. Больно…
Подошёл к дедушке, предварительно взяв в другой части маленькой старой комнаты стул, сев возле родственника.
— Я могу убрать боль, — не сдавался я. Мой голос был холодный, лишенный веселья, иронии или чего-либо ещё. В душе кошки скребли, мне совершенно не нравилось то, что происходит на моих глазах. Хотелось не послушать волю старика и сделать всё по-своему. Я считал себя правым, был уверен, что он не хочет умирать и просто бредит, но при этом подсознательно осознавал, что банально слишком многого хочу. Я был слишком жадным, хоть это обычно и не проявлялось. Подавлять свои желания было очень, до безумия сложно. — Вылечить тебя полностью. Если не хочешь жить в материальном мире — создам тебе целый мир у себя. Обещаю. Просто дай согласие.
Дедушка, ничего не ответив, кое-как приподнял бледную руку, на которой хорошо было видно вены. Молча ухватился за неё — тепла уже не ощущалось.
— Прости, Витька, — перевел на меня взгляд дедушка Илья. — Устал я. Нет сил больше. Просто отпусти.
Сжал зубы, продолжая молчать со всё ничем не выражающим лицом. Нужно всего небольшое влияние на разум, совсем небольшое, вот же он, прямо передо мной...
— Без проблем, — расслабленно улыбнулся. Абсолютно фальшиво.
Дедушка благодарно улыбнулся, после чего его глаза окончательно потеряли свет, а рука ослабла. Возле меня появился едва заметный мерцающий дух, наверное, одного из самых родных мне людей.
Хотелось его схватить, отправить к себе во внутренний мир и заставить существовать дальше. Это желание буквально захватило меня, из-за него у меня начало буквально сносить крышу.
Всего-то и нужно — взять. Неужели я не могу этого себе позволить? В конце концов, я могу искажать материю, менять разумы людей, уничтожать целые города и страны! Могу устроить потенциально херов Конец Света!
— Спасибо тебе, Витька, — улыбнулся мне искренне старик, видимо, видя моё состояние. Он не боялся.
Я встретился с добрым, заботливым взглядом дедушки, после чего, ничего не говоря, положил руку на его плечо, полностью, настолько аккуратно, насколько мог, поглотив оставшуюся энергию, отправив чистую душу дальше. Не хватало, чтобы он ещё умудрился стать ужасом, или его перехватила какая-то тварь. Сомневаюсь, что попадёт во мрак — уже было понимание того, насколько же то уникальное по своей мерзости место.
Вытерев от слёз глаза, отметив, что последний раз у меня такое было в младенчестве больше не из-за ментального состояния, а физического, вышел на свежий воздух, после чего сел на порог. На улице была полная луна.
Навязчивое чувство пропало, вместо него пришло полное спокойствие.
Немного помолчал.
— Хрен я дам так умереть родителям, — перекосило моё лицо. — Начну воспитывать любовь к существованию!
