– Может, кто-то из Старших? – с сомнением произнёс первый, и конь под ним заржал, выбив очередную дробь подковами по камню.
– Аура слишком слабая, – с сомнением проворчал второй. – Только Высший способен так замаскироваться. Но зачем Высшему валяться посреди Пути?
– Да, но у него в руках Сосуд, – с опаской, как мне показалось, сказал первый, который явно был верхом. – Может нам забрать его, пока он не пришёл в себя?
– Если ты самоубийца, – проворчал второй, – то я лучше отойду подальше, мира за три, пока ты будешь взрывать Вселенную. Хотя и это меня вряд ли спасёт. Ты в колледже, как я понимаю, больше в скачках участвовал, чем зубрил материал, а потому и не знаешь, что забрать сосуд можно только, если его владелец отдаст тебе его добровольно! Как, скажи мне, лишённое сознания существо добровольно расстанется со своей ношей?
– Может, всё-таки это Высший? – В голосе первого послышался неподдельный ужас. – Откуда тут взяться смертному с Сосудом?
– Учитывая, кто перед этим прошёл по Пути, – добавил ворчливый. – Я думаю, что лучше бы нам никогда не рождаться, чем вмешиваться в это дело!
– Но доложить-то мы обязаны, – с легко читаемым сомнением произнёс всадник.
– Вот и доложи, – согласился второй, – лично я встревать в дела, в которых явно замешана она, не намерен, ибо жить хочу даже после трёх тысяч прожитых веков. А когда тут ещё и Сосуд объявился, то жить хочется ещё больше, а возможность жизнь потерять очень сильно возрастает для тех, кто встанет на её пути! Её даже Высшие побаиваются, хотя и делают беспристрастные лица, подчёркивая свою независимость.
– Как меня раздражает эта политика, – произнёс тот, который был на коне.
– Это ещё не беда, – проворчал второй, – политика часто убивает! Нам с тобой это надо?
– Конечно, нет!
– А значит, мы ничего и никого не видели! Правильно?
– И тогда она на нас в обиде не будет! – идея остаться в стороне от каких-то только этим парням понятных разборок пришлась первому по душе. Впервые слышал, чтобы двое мужчин так боялись одной женщины, хотя, прежде чем оценивать, надо бы узнать ту женщину, может, и я бы её испугался.
Голоса начали удаляться, и я решился, наконец, открыть глаза и посмотреть им в след. И тут же чуть не поседел: в сторону от дороги, на которой я лежал, продолжая обнимать портфель и пистолет с патронами, уходили в пустыню кентавр и сатир, такие, какими их только можно представить, читая греческие трагедии.
Значит, меня накачали наркотиками: объяснить как-то иначе свои видения я не мог. Поэтому решил лежать и не двигаться, пока не пройдёт действие зелья, дабы не натворить бед своим безумием, которое рвалось из меня во все стороны.
– Это то, о чём я думаю? – Я снова открыл глаза, но, лучше бы, я не видел её! Более соблазнительное существо даже представить себе было трудно.
– Думаю, что это последствия, – прохрипел простуженный мужской голос.
Теперь на до мной склонилась совсем молоденькая девушка, чью чарующую наготу прикрывали лишь очень длинные и пышные локоны зелёных волос, ниспадающих вдоль тела до самых изящных, словно выточенных скульптором из мрамора, лодыжек. Рядом с ней стоял жутко волосатый мужик, с небольшими рожками на лбу и трезубцем в руках.
– Смотри-ка, – прохрипел волосатый, – а он, похоже, очнулся и слышит нас.
– Надо бы проводить его до ближайшего Поста, – проворковала голая красавица, – с такой ношей нельзя в одиночку бродить по Пути, тем более, когда тут только что прошла она.
– И не говори, – от негодования мужик даже ударил трезубцем о землю, отчего та задрожала, как при не очень сильном землетрясении, – плохой знак. Последний раз она появлялась перед большой войной с титанами. Жуткое тогда было время.
– Да, – согласилась девушка, – она появляется только перед очень большими событиями. Даже перед потопом её не видели.
– Что ей потоп? Мелочь! И смертных-то не всех смыло из-за Его вмешательства. А она словно знала заранее и не воспользовалась Путём.
– Только теперь, судя по всему, – проворковала зеленоволосая нимфа, – всё гораздо хуже. Перед нами смертный, и у него Сосуд. Ничего подобного в истории ещё не было. И заметь, при этом, она прошла по Пути, не оглядываясь, словно точно знала, что произойдёт следом. Не удивлюсь, если и этого смертного она подослала. Ты только подумай, как тонко она играет! Ведь теперь его и убить-то нельзя, пока он сам не передаст Сосуд из рук в руки новому владельцу!
– Всегда была стервой, – согласился волосатый, – и всегда играла только по своим правилам. Я-то помню её ещё совсем молоденькой, но уже тогда даже Высшие старались с ней не ссориться. Помнишь «ночь огня»?
– Ещё бы!
– Я тогда едва успел спрятаться за семь миров, но и там мои океаны почти полностью выкипели! А ей всего лишь замечание сделали!
– Что ты хочешь? – усмехнулась девушка. – Она же Его любимая дочь!
Они немного помолчали, рассматривая меня, словно диковинку в музее. Потом волосатый тяжело вздохнул и протянул ко мне руку.
– Не дам, – взвизгнул я. Ибо единственное, что понял из их разговора, так это то, что меня не убьют, пока я сам, по доброй воле, что-то им не отдам. Никакого сосуда в руках у меня не было, поэтому я не собирался им отдавать ничего.
– Тогда сам вставай, – предложил мужик с трезубцем, – или ты тут решил до самого конца времён лежать?
– Мы проводим тебя до Поста, – ласковым голосом добавила нимфа, – чтобы кентавры (а они все плохо учились) не дай ОН, не попытались отнять у тебя сосуд силой. А ты потом замолвишь за нас словечко перед Ней, раз уж ты ей так приглянулся, смертный.
Я кое-как встал на ноги, продолжая прижимать к груди свою, теперь бесценную, ношу. Ведь я не мог пока определить, какой из согретых моим телом предметов, они называют «сосудом». Сосудом, из-за которого меня готовы были убить. Теперь понятно, что и близнецы охотились именно за ним. Ещё бы разобраться с видениями кентавров и зеленоволосых девушек, явно навеянных каким-то галлюциногеном. Хотя, против вида девушки я ничего не имел. Она меня полностью устраивала.
– Может связаться с Пандорой? – с некоторым сомнением в голосе предложил волосатый мужик. – В конце концов, это дело касается её больше всех.
– Ну-ну, – парировала девушка, – а когда о твоём участии в этом деле узнает её сестрёнка, ты знаешь, в какое место она воткнёт тебе твой трезубец? Да ещё провернёт раза три, дабы помнил – никогда не лезь в чужие семейные разборки!
– Но надо же как-то узнать, из-за чего весь этот сыр-бор? – попытался оправдаться мужик. – Сначала она появилась на Пути, что уже ничего хорошего не предвещает. Потом этот смертный с сосудом. Как он вообще-то сюда попал? Ты как тут оказался? – обратился он ко мне. – Только даже не пытайся мне врать! Одиссей за это от меня уже однажды получил десять лет скитаний по Средиземному морю.
Мама дорогая. Так передо мной сам Посейдон! Ничего себе, куда завели меня глюки! Однако, пока я всё ещё под действием наркоты, придётся играть по их правилам. Боги не любят молчаливых смертных.
– Меня ограбили, а потом хотели убить близнецы с каменными лицами, – произнёс я спокойно, уверенный, что во сне мне бояться больше нечего. – А затем пропала Настя. Это моя жена, которую я очень люблю. И снова близнецы, а я их встретил с портфелем и пистолетом, но попал сюда. Меня отравили?
– Ты глупец, – без всякого выражения произнёс Посейдон. – Хотя и везучий.
– В нашем мире два миллиарда богов и полубогов, а она выбрала смертного, – проворковала зелёная девушка, придирчиво рассматривая меня. На всякий случай я втянул живот, от чего джинсы сразу съехали на бёдра, а спереди образовался значительный мешочек, отнюдь не соответствующий размерам моего достоинства.
– Вот это сон так сон! – восхитился я.
Сильный удар в скулу, от которого искры с минуту фонтанировали в моих глазах, привёл меня в чувство.
– Теперь проснулся? – Поинтересовался Посейдон. – У тебя Сосуд! Я не знаю, почему она доверила его тебе, но теперь ты самое значительное существо во всех мирах после того, чьё подлинное имя знает только Она и Высшие! На тебя охотятся силы, рядом с которыми ты, если бы не являлся владельцем Сосуда, просто зачах бы от одного их присутствия. Так что возьми себя в руки и хоть немного соответствуй статусу.
– Не знаю, о каком сосуде вы все говорите, – проблеял я, – но может мне его кому-нибудь отдать? Чисто добровольно?
Мужик как-то уж очень плотоядно воззрился на меня.
– Торопишься умереть? – уточнила нимфа, слегка отодвинув его в сторону. – Запомни, глупый человечек, ты жив в этом мире ровно до тех пор, пока хранишь Сосуд, – сообщила мне она, – как только передашь его кому-нибудь, твоя ценность исчезнет, и даже Она не сможет тебя спасти, хотя, судя по всему, ты ей чем-то очень дорог.
– Да скажите мне, наконец, – взмолился я, – какая такая «она», какой такой Сосуд, и верните мне жену!
