Нас трое, и мы должны быть вместе, должны поддерживать друг друга и помогать. Нурикеш, Мышисса и я. Наша команда.
Все так, все верно, это установка, и не может быть иначе. А я слабое звено в данный момент, и так не должно продолжаться долго. Я должна стать лучше.
Мысли были какими-то очень отрывистыми, но каждая истина принималась как непоколебимая и бережно откладывалась куда-то в подкорку мозга, становясь почти инстинктом.
Из состояния блаженной дремы и размышлений меня выдернула очень прозаичная вещь. Боль.
Невыносимо жгла клановая печать на плече. Она являлась чем-то настолько естественным, что я даже про нее не помнила. Тем более я всегда считала ее не более чем формальностью.
Теперь же я дернулась, резко села, выныривая из воды, и с хрипом выдохнула:
– Что происходит?!
Отвечать мне, разумеется, никто не спешил. Феникс и брауни продолжали безмятежно спать под голубой водой, а меня трясло от боли, волнения и страха. Вокруг закручивалась спираль непонятной, невероятно мощной силы, и меня туда затягивало, парализуя волю.
Попытка сопротивления вернулась таким болезненным откатом, что меня выгнуло дугой, и я подавилась стоном.
В глазах потемнело, плясали яркие мошки, застилая зрение, потому перемещение я ощутила лишь как краткий миг невесомости, а потом тело охватил поток теплого воздуха, а бедра и ноги, почти не защищенные сорочкой, обжег холодом каменный пол.
– А вот и моя пропажа, – раздался неподалеку знакомый и такой дорогой голос, в котором сейчас льдинками сталкивались злость и радость.
Я вскинулась, безошибочно находя среди окружающей меня толпы его фигуру, и забыла дышать.
Призыв старейшин. Зал совета.
Инейран, в синих глазах которого – лишь мрачное торжество, а в изгибе красивых губ я впервые увидела жестокость.
И я не успела полностью пройти ритуал…
Создатель, ну почему же ты так несправедлив?!
– Я заберу дочь, – раздался под сводами зала голос отца.
– Ну уж нет. – Иней решительно скользнул вперед, стягивая с плеч плащ и закутывая меня в мягкую синюю ткань, а потом подхватывая на руки. – Вам, лорд Нарийн, я верну ее через две недели… как это и оговорено в Законе. Если по-хорошему вы не понимаете, то придется по-плохому.
Я похолодела от такого обещания, сжавшись в комочек на руках нага.
Ему не пришлось идти далеко: лишь до ближайшего мага-телепортатора, за соответствующую плату перенесшего нас к дверям большого особняка из красного кирпича. Дверь открыл пожилой брауни, который, склонив голову, отошел в сторонку, чтобы не мешать господину.
Пока мужчина нес меня по темным коридорам, он не проронил ни слова, и молчание с каждым мигом давило на меня все больше и больше. Что же теперь будет? Он ничего не говорит, но он очень зол.
Двери со стуком распахнулись, и мы оказались в каком-то помещении. Наг поставил меня на пол и прошипел:
– Отойди на несколько шагов! И без глупостей, Лалидари!
Я поспешно отшатнулась. Несколько секунд ничего не происходило, а потом вспыхнул свет, разгоняя сумрак и позволяя увидеть моего илудара… в человеческом виде. Одежда, которая как влитая сидела на наге, теперь свободно болталась на человеке. Он, не глядя на меня, развернулся и двинулся к шкафу из светлого дерева, параллельно стягивая с себя вещи. Я стояла ошеломленная и красная от смущения.
На пол упала сине-зеленая туника, и Иней остался лишь в набедренном поясе, который мало того что почти ничего не скрывал, так еще и сползал! Когда пояс с тихим звяканьем расстегнулся и присоединился к ткани, я наконец отмерла и отвернулась. Правда, избавиться от картинки обнаженного Инейрана, все еще стоящей перед глазами, оказалось заметно сложнее. Медно-рыжая коса сложного плетения змеилась по светлой коже широкой спины, кончиком касаясь ягодиц. Я не специалист, но статуи в саду были сложением похуже. Хотя, наверное, мне это только кажется. Они ведь по идее эталоны мужской красоты. Или все дело в конкретном мужчине? Хорошо хоть, что он стоял ко мне спиной.
А вот другое обстоятельство обрадовать не могло. Это уже второй обнаженный экземпляр, которого я вижу за последние сутки… но вот от созерцания первого сердце в низ живота так не ухало.
Раздался скрип открывающейся дверцы, а потом шорох одежды. Я тщательно разглядывала пол из дощечек разных сортов дерева, которые отличались по цвету. Все это великолепие было собрано в какой-то рисунок, и я о-о-очень старательно пыталась понять, какой именно, отнеся робкую мыслишку, что узор абстрактный, а стало быть, отгадывать тут нечего, в разряд «малодушные». Есть, Лали! Найдем смысл, обязаны просто!
Он по-прежнему не сказал ни слова…
Я скосила глаза в сторону Инея, когда посчитала, что он за прошедшее время должен уже хоть как-то прикрыться, и едва слышно облегченно вздохнула. Черные шаровары он уже надел, правда, все еще оставался голым по пояс. Следующей из шкафа была извлечена черная же жилетка, которую он небрежно накинул, но не стал застегивать, а затем порывисто развернулся и направился в мою сторону.
Я подавила в себе желание зажмуриться и в лучших традициях мелких грызунов притвориться мертвой. Хотя… я же не грызун! Я змея!
Хлоп!
Мир перевернулся, все стало огромным… особенно изящные ступни, остановившиеся в полуметре от меня. Инейран присел, задумчиво меня разглядывая.
– Это ты зря, – поведал мужчина, по-прежнему без улыбки. – Купаться же все равно придется.
Я даже опомниться не успела, как оказалась в сильных пальцах рыжего гада, и он резко нажал сразу на несколько точек на теле, отчего меня скрутила судорога вынужденного оборота. Когда я открыла глаза, то порадовалась, что не успела выползти из балахона и сейчас на мне все еще был плащ.
Я пискнула, когда Иней подхватил меня на руки, и немного успокоилась, осознав, что движемся мы вовсе не в сторону постели. Мы пришли в просторную ванную комнату, и меня поставили на дрожащие ножки. Иней отошел к маленькому бассейну, выложенному голубой плиткой, и открыл краны, наполняя емкость водой.
Когда он с самым мрачным выражением лица направился ко мне, я испытала огромное искушение удрать куда подальше. И даже успела этому искушению поддаться! Развернулась и даже миновала пару метров… пока на талии не сомкнулись его руки. Все так же не говоря ни слова, он сдернул с меня плащ.
– Иней, пожалуйста, не надо, – испуганно прошептала я, сжимаясь от страха и от того, что наглые руки обхватили грудь, прошлись по телу и достигли бедер… чтобы подцепить краешек сорочки и дернуть ее вверх, оставляя меня в одних трусиках.
– Что не надо? – мрачно отозвался рыжий. – Милая, свое право на просьбы, мольбы и снисхождение ты потеряла.
– Но…
– А теперь скажи мне, где ты была. И самое главное, кто посмел пойти против Закона… и против меня.
– Не скажу… – прошептала я, отводя взгляд и честно созналась, понимая, что если не сделаю этого, то последствия могут быть непонятными и неприятными. – Я не могу, Инейран. Я дала клятву, и меня это связывает.
– Ясно, – процедил мужчина, нехорошо прищурив глаза.
Он нагнулся, одним движением стаскивая с меня последнюю одежду, и снова прижал к себе. Прищурился, глядя в мои перепуганные глаза, медленно наматывая на кулак мои встрепанные волосы и пальцем второй руки с нажимом проводя по дрожащей нижней губе. Затем почти коснулся ушка горячим ртом и тихо-тихо прошептал:
– Знала бы ты, дорогая, до какой степени я сейчас на тебя зол!
Меня уже била мелкая дрожь, и я со всей силы стискивала пальцы, ощущая, как в ладони впиваются ногти, и воспринимая эту боль как заслон, который отделяет меня от паники. Но все равно не помогало. По щеке скользнула слезинка, и я изо всех сил зажмурилась, чтобы не видеть Инея. Он сейчас был очень страшный. И незнакомый.
Именно такой он угрожал моему отцу в кабинете.
– Маленькая, – почти презрительно фыркнул наг, властно проводя ладонью по талии, спускаясь до ягодиц, обхватывая мягкие округлости. Потом отпустил меня и подтолкнул в сторону наполовину полного бассейна. – Купайся, детка, и выходи.
Лишь когда за ним закрылась дверь, я осела на пол, лихорадочно дрожа. Добегалась я, добегалась. Похоже, никто со мной нежным, ласковым, бережным и терпеливым теперь точно не будет. Инейран Дальварис очень зол и желает получить свое.
Я села, обхватив руками плечи. Как-то все… замерло. Шум воды убаюкивал, я рассеянно рассматривала комнату, замечая то, что она – мужская: отсутствуют разные женские мелочи и выдержана ванная в сине-голубых тонах с редким вкраплением золота. На стене висело два полотенца и два мужских халата. Одно зеркало – над раковиной, а второе – напротив меня. От пола до потолка… большое. В нем отражалась и ванна, и я, и даже входная дверь.
Не знаю, сколько я так просидела в состоянии заторможенности… В чувство меня привела лишь хлопнувшая дверь. Я почти подскочила и со страхом уставилась на приближающегося мужчину в шелковом халате и с распущенными волосами. Но почему-то моложе или смешнее из-за своих кудряшек Иней не казался. Он для этого сейчас был слишком страшный. Или его намерения.
