Скоро все горшочки и мисочки опустели. Я, довольная, откинулась на лавке. Лаврик сиял и поглаживал тихо урчащего Рыську.
Ну, вот сейчас я его и спрошу. Давно ведь собиралась, а все не досуг было.
– Лаврик, а чего ж тебя оставили-то? Всех, говоришь, отправили по домам.
Парнишка поскучнел, вздохнул и неожиданно сказал:
– Оставили. Потому что, ну, там не мой дом. Дядька…он неплохой, только боится. Меня боится. Да и… – Лаврик понурился, – не дядька он мне. Не родной.
– Сирота я, понятно? – парнишка нахмурился и сжал кулаки.
Сирота…Сирота он… Прямо как я.
Вот язык-то мой враг мой. И зачем, зачем в душу к нему полезла только. Все-то мне знать надо.
Я вздохнула:
– Ладно, Лаврик. Прости уж меня. Да только и я сирота-то.
Парнишка шмыгнул носом:
– Вон что… И не помнишь родителей?
Я развела руками:
– Нет. Бабуля меня воспитывала. А мама… про маму и отца она мне ничего не говорила.
Лаврик вздохнул:
– А я … а меня магистр Симеон нашел, совсем маленького. Я вот тут, рядом с домиком твоим лежал. Они мне потом рассказали. Сначала думали, что делать со мной. Потом нашли одного бездетного, он тут раньше по хозяйству помогал. И меня к нему. До семи лет там жил.
Парнишка нахмурился:
– А как семь мне исполнилось, так уже сюда. Понимаешь, там мне плохо совсем стало. Вот как думаешь, сколько мне лет?
Я посмотрела задумчиво, как бы не обидеть-то. По виду лет пятнадцать, не больше. А так… всякое бывает.
– Сколько, Лаврик?
– Семнадцать скоро, – вздохнул парнишка, а я вздрогнула. Семнадцать!
– Вот, и ты не веришь. Это я так выгляжу. Потом только магистр Симеон с ректором-то поняли, что мне тут, в Академии место самое. У дядьки того я ж чуть не помер. До семи -то лет ничего, а потом вот стал слабеть и это, развитие хуже пошло, вот.
– Магистр меня навещал, а последний раз как увидел, то чуть того дядьку не побил, – с удовольствием сказал Лаврик.
– Да не за что было. Он и сам перепугался, сказал, что собирался в Академию бежать, просить, чтоб забрали меня. Боялся и меня, и что вот как помру, его виноватить станут.
Вот оно что…Выходит, тут, в Академии, для него самое место-то. А читала я про такое. В бабулиных книжках и читала. Там про подпитку было, ауры-то. В одних местах аура слабеет, в других - только силу набирает.
Особенно у магов-то.
Так он маг, что ли? Я прищурилась. Вроде не видно источника. Или как у меня-то было? Источник хотел проявится, да бабуля его чайком с мелиссой и чабрецом останавливала.
Может, и тот дядька Лаврика чем поил-то?
– Погоди-ка, – я посмотрела на парнишку, который даже повеселел опять. Вот так бывает, ага. Думаешь про себя всякое, страдаешь. А как расскажешь кому, так и полегчает. Сама знаю.
– А чего он тебя боялся-то, дядька тот?
Лаврик вздохнул:
– А по ночам я вставал, и не помнил ничего. Он потом мне сказал, что я будто с кем говорил и синий свет из меня шел. Вот и испугался. Скоро меня и забрали сюда.
Я покачала головой. Синий свет, надо же.
– Может, ты маг какой? – сказала я.
– Может… Вот они все, дядька Симеон и ректор, ждали, когда у меня источник проклюнется. Хоть какой. И нету, – горестно вздохнул Лаврик.
– Оно ж до четырнадцати должно, самое позднее. А мне семнадцать скоро, и ничего.
Глава 47
Едва Сандр Огненный лично отправил всех младшекурсников по домам, как браслет на его руке запульсировал красным.
Ректор нажал на кнопку:
– Ваше распоряжение выполнено. Адепты младших курсов покинули территорию Академии. Старшекурсники осматривают здания и прилегающую территорию на предмет выявления единичных особей велижского лича, – максимально бодро отрапортовал он.
– Лорд тан Ржевски у себя? – спросил Сандр резко, не раздумывая.
– Господин канцлер сейчас занят, – ответил, судя по всему, его помощник.
Сандр хмыкнул. Собственно, он и не рассчитывал поговорить сейчас с тан Ржевски.
Но если тот в столице, уже неплохо.
– Тогда прошу срочно передать господину канцлеру мое письмо, – сухо сказал Сандр.
– Конечно, господин ректор. Сейчас открою спецканал.
Из браслета ударил конус ярко желтого цвета. Сандр Огненный достал из верхнего ящика стола исписанный лист бумаги. Быстро свернул его и дохнул на массивный перстень. Запечатал письмо личной печатью и тотчас закинул в конус. Луч света померк и вместе с ним исчезло письмо.
“Ну, вот и все. Дело сделано”, – Сандр надел перстень на указательный палец.
“Надеюсь, тан Ржевски выполнит свое обещание,” – он выдохнул и нажал отбой.
Раздались тяжелые шаги.
“Дядька Сим”, – механически отметил ректор, и посмотрел в быстро темнеющее за окном небо.
Магистр Сатвал, исключительно для порядка, стукнул мощным кулаком в дверь и тотчас вошел.
Сандр Огненный, не поворачиваясь, медленно произнес:
– Вот и все, дядька Сим.
Симеон вздрогнул:
– Что все? Не пугай ты меня так, Сандр. Чай, я не молод уже.
Сандр Огненный повернулся и магистр сглотнул. Глаза архимага сияли как два изумруда, скулы заострились, губы были решительно сжаты.
– Да ты…Сандр, ты что, подал прошение?!
Сандр Огненный усмехнулся и кивнул.
– Думаешь, он подпишет? – дядька Симеон вытер пот со лба.
– Должен. В конце концов, у нас была договоренность.
Магистр прищурился:
– Значит, решился-таки. Из-за нее? Ну, конечно…
Глаза Сандра Огненного полыхнули зеленью и в глубине их заплясал огонь.
– Я не знаю другого способа. Просто не знаю. Оставаться ректором для меня сейчас…
– Ты ведь понимаешь, дядь Сим? – он посмотрел на магистра и сжал кулаки. Пламя тотчас охватило их. Архимаг резко выдохнул и вернул контроль над источником.
– Понимаю, дело нехитрое, – медленно ответил дядька Симеон. – Значит, решил ректорство сложить… – и вдруг ударил что есть силы своим пудовым кулаком по столу.
Стол видывал и не такое. Выстоял, но ножки чуть не подкосились.
Удар у магистра анимагии был поставлен на совесть.
– А и правильно, Сандр! – глаза его засияли не хуже, чем у ректора.
– Это выход! – он дернул свою окладистую бороду.
– А то ж не дело, не дело совсем выходит. Девка вон измаялась вся.. Да и ты с лица спал.
Но радость быстро покинула лицо дядьки Симеона.
– Оно, конечно, правильно. Почитай двести лет ваш род ректорстовал. Да только кто ж тебя заменит? – он почесал голову.
– Да и привык я к тебе. С кем теперь придется налаживать отношения-то?
– Эхх… И мороки же с вами, с истинными.
Ректор напрягся и посуровел:
– Я никогда не прощу себе, если потеряю и ее. Как потерял Олеандру.
По лицу дядьки Симеона пробежала тень:
– А ведь Ведянка уже знает, что твоей истинной была ее мать.
Сандр Огненный напряженно кивнул. Он ждал. Ждал, что с минуты на минуту его ведьмочка, боевая и бесстрашная, постучит в дверь.
И спросит.
Архимагу скрывать было нечего. Ведь в произошедшем не было его вины. Но вспоминать те дни было до сих пор тяжело.
Как ей сказать, как объяснить? Спросит же и про отца.
Сандру совсем не хотелось быть тем человеком, который расскажет Ведяне обо всем.
Узнать, что ее отец обманом заполучил в жены истинную собственного друга…
Сможет ли он умолчать об этом?
Архимаг сжал кулаки.
Во всей этой тяжелой истории был только один положительный момент.
Перед самой смертью Филипп пришел ненадолго в себя.
