— Знайте, чего я разумею? — после паузы заговорил третий, — А валю-ка отсель. Мне на болт не всралось такое благо, которое даже противу вампира дохлого не спасает. Клейма на себе терпеть за такое? Да пошло оно.
— Знайда! — вскинулся один из его собеседников, — Ты чего…?
— А чо, не прав он? — другой убийца монстров, не чинясь, сплюнул на останки собрата, — Вот Пьешек, вота его мощща вся, заемная. Спасла его лишь когда бабы с окна выкинули, да и всё. На кой ляд нам это говно? Пошли обратно коли дорогу знаем, Лохун. Чего нам тут делать теперь?
Троица еще постояла, вороша сапогами обсыпанную пеплом бывшего товарища траву.
— А на кой нам обратно? — медленно проговорил Знайда, ловя взглядом глаза приятелей, — А? За кой нам опять на Макабре куковать, братцы? За хлеб, пиво и медяки тварей рубить, пока не сдохнем?
— А что ты мыслишь? — заинтересованно спросил сменивший своё решение Томир, — Что мыслишь? Тута жить? Тут не…
— В упырином царстве? — тихо рассмеялся Законник, — И со всеми прочими? Нее, браты, я думаю о том городе. Омни-как-там-его.
— С этой нелюдью⁈ — чуть ли не хором удивились его собратья, — Да ты сбре…
— Дурни, — с удовольствием выплюнул мужчина ответ, — Головой работайте. Волшбы мало, нам же сказывали. Совсем мало. Тварей нет, а горлохваты нужны. Воды, жратвы, всего полно. Мы всю жизнь травой подтираемся, а там такие штуки есть, про которые и помечтать не смеем. Идем туда, жить будем в тепле и мире, как князья живут.
— Угу, как князья, — лицо одного из Законников омрачилось, — А что насчет обещанного? Не нам, а тому городу? А?
— Ой-й, — пренебрежительно скривился Знайда, пиная обугленный сапог покойного Пьешека, — Еще верите? После этого? Воздух лизни, Лохун! Лизни-лизни! Вампир, что упокоил этого, он даже не колдовал особо, вся мажица округ чистая! Королек сколол его как курицу! Думаешь, другие идиоты лучше Пьешека? Что они нормального вампира положат? Ха! Они даже не мы!
— И то верно, — согласились его собратья, захваченные мыслями о волшебном городе, где нет тварей, зато полно чистой воды, света и мяса.
С точки зрения жителя Макабра это звучало как «рай».
Троица, кивнув друг другу, а затем скрепив договор рукопожатиями, поспешила оседлать коней, стреноженных неподалеку, а затем поскакала к порталу, ведущему из этого мира. Они торопились, зная, что их бывшие наниматели, те, кого они сейчас бросали, вполне могут захотеть расплатиться за подобное. Впрочем, это особо не пугало. Сначала, когда Законников было четверо, лишь один из них согласился принять чужую волшбу в свое тело, а остальные рассчитывали справиться своими силами.
Однако, та волшба была не только средством усиления, но и наградой за такую необычную охоту. Можно сказать, что Законники, увидев, насколько эффективна «награда», решили, что она им точно не нужна.
Только вот еще кто-то решил, что и они теперь не нужны.
Трое мужчин, уверенно державшихся в седлах, даже не поняли, что произошло. Просто внезапно горизонт для каждого из них, в один и тот же момент, начал заваливаться, пока это не завершилось падением на землю. Ни удара, ни того, кто смог незаметно снять три головы в шляпах, так похожих на ковбойские, они не заметили, попросту умерев на месте. Погаснув, как будто бы их никогда и не было.
А убийца, спокойно вдевший свой огромный меч в ножны, уже шёл к паникующим лошадям, чьи крупы заливались кровью болтающихся в седлах трупов. Под влиянием его голоса и красноватого света из глаз животные быстро успокоились и дали убийце в доспехах как выдернуть тела из седел, так и разнуздать их самих. Спустя пару минут освобожденные животные, повинуясь негласному импульсу чужой воли, уходили в чащу.
— Думаю, что такие как вы в Омниполисе не нужны… — прошелестел голос существа, известного как Вестник, — Нашим было бы неприятно с вами возиться. Всем и каждому суждено свое место…
Глава 16
Пикник на поребрике
Серебряная монета с коротким звоном завертелась на стойке, но вскоре была неторопливо прихлопнута пухлой волосатой ладонью трактирщика. Взгляда тот при этом не отрывал от меня. Пару раз дёрнув губами, как карп, недовольный сочностью предлагаемого на крючке червяка, мужчина выдохнул вместе с перегаром:
— Не было тут таких господ. Ни внутри, ни снаружи. Моя пацанва все окрестности стережет кажный день, вынюхивают всякое. Однако, заходил ко мне один человечек мутный, лицо под шляпой скрывал. Назаказывал жратвы отборной человек на десять, расплатился золотом, велел быстро всё делать, понукал еще. Пацанва аж три раза на рынок бегала.
— За чем именно бегала, м? — подмигнул я небритому борову, выглядящему как заправский висельник на пенсии. Тот в ответ ухмыльнулся, тоже с пониманием.
— А хороший вопрос, милсдарь. Он еще на пару серебрушек тянет, не меньше.
— Ты их получишь, но если надумаешь выудить еще монет за пару слов, то будет худо…
Моя рука, оставившая серебро на стойке, выпустила длинные черные когти, прочертившие глубокие царапины по дереву. Вальяжный и битый жизнью боров, не боящийся ни бога, ни черта у себя на районе, внезапно стал дрищавым бледным поросенком, забившимся под говносток от проголодавшейся мамочки.
— В-ваша милость…
— Да говори уже.
— Много он всего через меня набрал, — торопливо забормотал трактирщик, — Много, на целый пир. Выпивки взял мало совсем, едва ли тройка мужиков захмелеет, но хорошей, а вот жратвы набрал на пир целый али десятка на полтора голодных ртов. И знатных, милсдарь. Лучшее повелел с рынка тащить, мои и притащили, без обмана!
— А котелков там, сковородок, вертелов… брали?
— Никак нет, ваша милость!
— Хорошо…
Оставив обещанные деньги своему невольному информатору, я вышел из привратного трактира, уже зная, куда направились те, кто спёр моих женщин, детей и собак. Последнее, кстати, об очень многом говорило. Даже кричало.
Да, гномик. Ты имеешь полное право ехидно скалиться. Никто не смог бы похитить Дианель Ерманкиил против её воли. Тем более, что из дворца, опутанного заклятиями, от которых даже ректор магической академии икал и дергал глазом. Никто из похитителей, какими бы они ни были крутыми и могущественными, не стал бы тащить с собой упитанную как боров собаку, совершенно… откровенно не нужную никому, кроме настолько могущественного существа, которое просто не видит смысла оставлять лабрадора в замке.
Потому что ему без разницы.
Вскочив на ахорса, я неторопливо направился дальше, в ближайшую к городу деревню. Там я, расспросив пару местных, обнаружу, что у них останавливались на ночь, велев соорудить им пир, продукты на который были закуплены в городе. Узнаю, где вся эта компания остановилась на постой, что они выспались, а затем, совсем не торопясь, ближе к обеду, отправились в путь дальше.
— Да, ваша милость, были такие. Две дюжины с лихуем в плащах. Знатные леди и их охрана, две кареты больших. Кушали, разговаривали, потом спать легли. А утром… ну как утром, к полдню уже…
Ну? Что я говорил.
Скрыть от меня местоположение Тарасовой еще кое-как было можно. Сильный магический заслон, либо просто помехи, а еще эфир можно взбаламутить так, что след потеряю, так что да, можно, но только её. Демона, чье истинное имя было заключено в пентаграмму, когда-то вырезанную на моей руке, спрятать от меня было нельзя.
— А вы, ваша милость, как? Останетесь? — деда, отвечавшего на мои вопросы, явно не обидели деньгами, он явно был настроен, чтобы заработать больше. Стоящая рядом с ним бабуся улыбалась так, как будто я её любимый внучок.
— Нет.
— Жалко, жалко… Госпожа эльфиечка велела вам передать пару слов, ваша милость. «Не спеши, не догонишь». Вот так-то вот. Извиняйте, если что.
— … да? А больше она ничего не передавала? — медленно проговорил я, глядя на деда.
— Нет, только это… — развел руками старик. Бабуся, искоса на него бросив взгляд, закивала.
— Тогда почему… — я слез с ахорса, — … от тебя так сильно пахнет моей дочерью?
