— Похоже, они оба пропали, — нахмурился Виктор.
— Или она спит у себя, — предположил Гарри, направляясь к комнате Кэти. — Наверное, ей мешал мой храп.
— Вряд ли, — хмыкнул Виктор. — Она и сама храпит как пьяный прапор. Я потому и не ночую в таверне — уснуть не могу. Так что в комнате ее точно нет, ты бы услышал, поверь.
— Пьяный кто? — переспросил Гарри.
Кэти храпит? Выходит, это ее храп он слышал по ночам, когда думал, что Виктор сторожит свою дочку. Свежеиспеченный отец, которому передалось беспокойство Гарри, вышел из таверны и, приставив руки ко рту, заорал на всю округу:
— Катя!
Эхо подхватило ее имя, понесло над озерами…
— Ты ее обидел, — сердито выпалил Виктор, поворачиваясь к нему. — Сделал что-то не так. Может, она не хотела.
— Хотела, — отрезал Гарри. — Я не собираюсь сообщать тебе подробности, но поверь мне на слово, я сделал все как надо.
— Не хочу это слушать, — пробормотал он, затыкая себе уши пальцами.
Гарри вышел на порог, огляделся по сторонам. Лоханки просыпались, но утро казалось серым и безрадостным. К тому же вдали выла собака, и Гарри отчего-то подумал, что это наверняка Бася. Может, Кэти убежала поболтать с какой-нибудь подругой? Может, ей захотелось обсудить произошедшее с более опытной женщиной? Мэриан как раз такая — как бы городничий ни рядил в белые кружева свою дочку, Гарри точно знал, эту булочку уже кто-то пробовал.
Он вступил босой ногой во что-то липкое и, глянув вниз, застыл от ужаса: на ступеньках чернели капли густой грязи, точно как возле озера, где нашли платок Милы.
— Шпифонтейн… Ты чего это… Ты что…
Виктор смотрел на него со странным выражением лица. Попятившись, подтащил стул и перехватил за ножку, точно собираясь отмахиваться, если придется.
Гарри хотел объяснить про грязь, но из груди вырвалось только свирепое рычание. По рукам побежали дорожки чешуи, земля дрогнула и резко уплыла куда-то вниз, как будто он вдруг внезапно вырос. И Гарри осознал, что испытывает совершенно новое для себя чувство — страх. Он до дрожи боялся, что с его Кэти случилось что-то плохое.
18.3
Я пришла в себя и уставилась на крошечный серый кружок перед глазами. Поморгала, но ничего кроме него так и не появилось. Словно я попала в черный мешок с маленькой дыркой на холщовом боку и теперь пытаюсь смотреть на мир через нее. Сев, я охнула, потерла ушибленное плечо. Вытянула руки и ощупала холодные стены, оказавшиеся очень близко друг к другу. Опираясь о влажные камни, я поднялась и запрокинула голову к серому пятнышку наверху, оказавшемуся кусочком неба.
Я очутилась в пересохшем колодце. Горло сжало от паники, в висках застучало, когда я вспомнила все, что произошло. Страшное и отвратительное чудовище, воняющее падалью, схватило меня и притащило сюда, и теперь я наверняка умру и хорошо бы от истощения, а не от зубов монстра.
— Эй! — выкрикнула я. — Помогите!
Мой голос гулко отразился от каменных стен, и я поморщилась, закрыла уши ладонями. Попыталась забраться повыше, но пальцы скользили по гладким камням. Я ощупала кладку, пытаясь найти выступ или щель. Задев босой пяткой острый камень, сперва охнула от боли, но потом подняла его и принялась колотить по стене, пытаясь выдолбить ступеньку.
Я не собираюсь сдаваться! У Гарри там скоро ссылка закончится! Я хочу провести эти дни с ним и в постели, а не в одиночестве и в грязном сыром колодце. К тому же чудовище вряд ли ограничится одной мной.
Я перехватила камень удобнее и задумалась. А зачем я вообще этому монстру? Хотел бы съесть — сожрал бы сразу. Наверное. Впрочем, что я понимаю в мотивах чудовищ? Я-то обычная девушка, почти.
— Шлеп, — позвала я шепотом.
Во-первых, чтобы снова не оглохнуть от собственного крика, а во-вторых, потому что не особенно верила в удачу.
Камень под моей рукой вдруг дрогнул, зашевелился, выдвигаясь вперед. Я отскочила, прижавшись спиной к противоположной стене и вглядываясь в темноту. Булыжник плюхнулся вниз, забрызгав меня грязью, а из дыры в стене показались блестящие даже во мраке большие глаза.
— Шлеп, — всхлипнула я и, схватив его, прижала к груди. — Мой хорошенький мокренький Шлепик!
— Кэти, — тихо пискнул он. — Грязно! Опасно!
— Очень опасно, — согласилась я, тиская Шлепа и глотая слезы облегчения — все ж вдвоем не так страшно. — Так вот о чем ты говорил! — вспомнила я. — Ты пытался предупредить меня!
— Спасаться! — свистящим шепотом сказал он и, выскользнув из моих рук, юркнул в щель.
Я недоверчиво просунула руку в узкую дыру. Шлепу хорошо, он-то может в любую щелку пролезть, а вот я девушка стройная, но все же с формами, которые сюда никак не втиснуть. Послышалось тихое журчание, и я, глянув на стенку колодца, поскорее отпрыгнула назад. Булыжники в кладке выдвигались и уползали, и стена, только что неприступно ровная, словно ощерилась зубами.
— Вот уж вода камень точит, — пробормотала я, хватаясь за первый выступ и устраивая ступню в глубокий паз.
Ушибленное плечо побаливало, но сейчас не время себя жалеть. Шлеп выглянул, сверкая глазами и указывая, куда дальше переместить руку.
— Кэти чистенькая, — булькал он, подбадривая меня, пока я карабкалась по стене. — Кэти хорошенькая.
Наверху мелькнула тень, и я запрокинула голову. Серое пятнышко неба приближалось, но очень медленно. Мои руки подрагивали от напряжения, плечо разболелось сильнее, ноги так и норовили соскользнуть.
— Кэти вперед, — булькала моя команда поддержки, и я снова посмотрела вверх.
Все же круглое серое пятнышко стало больше. У меня получается. Небо вдруг быстро пересек крылатый силуэт, и я, взвизгнув, едва не свалилась, но Шлеп схватил мою руку десятком отросших лапок.
— Спасибо, — выдохнула я, прижимаясь всем телом к стене. — Представляешь, мне показалось, что там, в небе, дракон. Я, наверное, не только плечом ударилась, но еще и головой.
Шлеп исчез и показался чуть выше, и когда я переместила к нему руку, одобрительно лизнул ее шершавым языком.
Дракон мне, конечно, померещился. Просто большая птица. Гигантская. С огромными крыльями, длинным хвостом и головой ящера. Гарри, наверное, уже проснулся. Что, интересно, он подумал, когда увидел, что меня рядом нет? Он ведь не ел со вчерашнего дня. Догадается разогреть остатки ужина? И снова разворотит мне всю кухню.
Я ползла вверх, прикидывая, что буду готовить сегодня на обед. Может, сделать фирменное каре ягненка. Или лучше запечь в углях рыбу. А с ней — баклажаны с чесночком. Или нет, лучше без чеснока. Вдруг я снова буду целоваться? Хотя, что значит вдруг? Конечно, буду! При воспоминаниях о поцелуях Гарри, мое тело словно стало легче и какое-то время я карабкалась, почти не замечая ни боли, ни усталости. Никакого чеснока и лука! Нужно что-нибудь легкое и романтичное. Но и возиться с готовкой неохота. Может, опять сварить макароны, а к ним — соус с грибами и сливками. Немного тертого сыра, салат из свежих овощей, тонко нарезанное вяленое мясо…
Мысли о меню и предстоящих поцелуях с Гарри меня успокоили, и, строя нехитрые планы, я добралась до самого верха. Вцепившись пальцами в траву, вытянула себя наружу, перевернулась на спину и выдохнула, чувствуя, как колотится сердце.
Небо надо мной было серым и мятым, как старые простыни. Сев, я огляделась: тощие елки, густой подлесок, поваленные деревья, заросшие мхом и поганками. Мы оказались в лесу за Лоханками. Но не в сосновом, который все лоханцы знали как свои пять пальцев, а в густой заросшей чаще, куда и ходить-то не зачем: ни грибов, ни ягод.
— Кэти, — тихо напомнил о себе Шлеп. — Спасаться.
Точно. Где-то здесь бродит чудовище, и встречаться с ним мне совсем не хотелось.
— Ты мой герой, — похвалила я Шлепа и почесала за треугольными ушками.
— Тссс, — Шлеп прижал лапку к моему рту и, повернув круглую голову, вытаращил глаза в сторону каменных развалин в тени кривых елок.
Однако, приглядевшись, я поняла, что это вовсе не развалины. Сваленные в кучу камни напоминали муравейник и сочились блестящей черной жижей. Я зажала нос, чтобы не вдыхать вонь и быстро пошла вслед за Шлепом, который заскользил впереди, показывая дорогу.
