И мы поравнялись с Эйдой, пролетая как раз над ней. Несущейся изо всех своих сил, опережающей в своем беге ветер, несущий нас над их головами, но все равно отстающей от побеждающей четверки. Пирожок какое-то время держался на корпус впереди нее, но я побоялся, что дальше она сделает рывок, и – прыгнул.
Была секунда, когда я летел, управляя этим сумасшедшим движением с помощью собственных крыльев, и они в эту секунду перестали быть декоративным.
Потом я приземлился к ней на плечо и отдал ей все, что у меня было. Горячая, безумная ликра Эйды, ликра спортсменки, поставившей ради этого последнего круга на карту все, что было у нее, и все, что было у нас, хлынула в меня, но я справился за один удар сердца и насытил ликру для Эйды, и та начала набирать скорость.
Она обошла двух последних спортсменок, выйдя на шестое место, она обошла пятую, четвертую и третью девушку за десять метров до финиша, она обошла вторую, и она вырвалась в лидеры за мгновение до финишной прямой, и в этот момент я был не просто шустрым чайным дракончиком, я был стремительным, я был самой скоростью – каждый удар моего сердца увеличивал скорость Эйды, делая ее непобедимой.
Она упала. Меньше чем за метр от финиша.
Раскрошились, не выдержав нагрузки, оба коленных сустава. Пошли трещинами кости.
Я не был готов отдавать хоть кому-то победу. Я помчался по ее алчно протянутой к белой финишной линии руке, и в этот момент я был наверняка самым быстро бегущим чайным дракончиком на черной и белой земле, и это был мой личный, мой заставлявший выложиться до самого конца и даже больше забег.
Но вот шедшая сразу же за Эйдой спортсменка пересекла финишную черту, вот вторая, и ветром от их мощных ступней меня просто сдуло назад. Я упал на припорошенное снегом спортивное покрытие дорожки и беспомощно смотрел на то, как одна за другой финишируют все семеро девушек.
Я подполз к руке Эйды и ткнулся в нее мордой, она нежно погладила меня от шеи и до хвоста.
Мы проиграли все.
Но мы – победили. Я понял это, потому что трибуны стихли на мгновение, словно бы забыв о том, что кто-то вообще победил, а затем начали сначала то здесь, то там, а потом – все вместе в едином порыве хлопать и подбадривать Эйду.
Не любимицу и не символ Золотых Крон, а сам город, как он есть – пронизанный мечтами и устремлениями, город инженеров и мастеров, город, всегда встававший на ноги. Город, который никогда не сдавался.
И Эйда сжала, забрав ладонями только что налетевший снег, кулаки и начала подниматься на ноги. Я поспешил занять место у нее на плече. Она поднималась. Со сломанными ногами, раздробленными коленями, опираясь только на механику, как всегда опирался наш город, чьи инженеры заложили сами кости этого мира, в чьих цехах собрали для неба Луну. Эйда поднималась, против правил, против разумных речей, она боролась и побеждала, потому что не существовало для нее других соперников, кроме нее самой. И зрители там, на трибунах, кричали ее имя, и аплодировали стоя, и ждали ее последнего, самого главного шага.
И Эйдераанн пересекла финишную черту.
Все, кто были уже за ней, бросились к ней, чтобы поздравить. В эту секунду все они и все мы соприкасались с тем главным, что и являет собой спорт: преодоление предела, ограничений физического мира и непримиримого ума, преодоление себя, стремление быть всегда выше, всегда смелее, всегда ради мира, всегда целиком. Мы соприкасались с тем важным и древним – древнее и важнее нас всех – искусством становиться большим, чем можешь.
Мы проиграли, но мы победили, и в тот момент, когда Эйду обнимали другие спортсменки, касаясь лбами, деля друг с другом слезы счастья, когда трибуны кричали и выли, я понимал, что мы победили и что наш город никогда не умрет. Я, лично я – Золотые Кроны. Я, лично я – спорт.
Эпилог
Кейрра, конечно, не поехала на вызревательные фермы, но ее и не взяли в Паровые Долины, сочтя данный проект слишком новаторским, однако Центру пришла в голову мысль предложить идею Храму, и тот заприметил девушку для нового закладываемого города. Итак, через пять недель с половиной мы провожали Кейрру в неплохой город Бирюзовые Своды, где ей предложили третье назначение в качестве чайного дракончика. Ну, что здесь сказать – третье по судьбе.
Наши дорогие расходились.
Попрощаться с Кейррой у поезда собралась вся наша компашка. Мастерица ДиДи, сидя на плече у нашего бывшего старшего механика, хранила гордое молчание, Ужасный Эйхнар был удручающе трезв, Дейран грустил, но все равно улыбался, а Эйда со ставшей ей временным пристанищем инвалидной коляской не без гордости смотрела на готовящуюся зайти в вагон с одной только тросточкой Кейрру. Она, конечно, гордилась ею, и я гордился. Мы все ею гордились. Кейрра у нас молодец.
В вагон ей помогал зайти вновь нанятый личный сотрудник – крепко сложенный парень, чуть постарше самой Кейрры, но имевший, судя по резюме, уже довольно солидный опыт работы и неплохой список дополнительных квалификаций. Я, конечно, немного опасался за то, что с моей девочкой останется не самый знакомый для меня механоид, но, с другой стороны, чай мне пить с ним понравилось, а уж в этом, сами понимаете, я кое-как да могу разобраться.
Мой дорогой толстяк (в чей бизнес я к этому времени уже вложил все свои накопления и чьим полноценным партнером стал) собрал им обоим неплохую ссобойку, которую при аккуратном использовании могло хватить для недельного пропитания полку́ солдат.
Я не знал, как сложатся наши жизни: Эйда, конечно же, не влетела в розыгрыш кубка Эйлира и спор мастеру Сердца проиграла. Он без обид мягко уволил ее, намекнув, правда, что при отборе в следующий сезон она получит определенное неформальное преимущество.
Дейран уволился со стадиона и пошел на довольно неплохое назначение в одну из мастерских по ветви Рода-из-под-Золотых-Крон. Эйхнара же пригласили в команду ко Кьертарьярр, и тот согласился от безденежья. Ладно, посмотрим, как надолго он там у них зацепится.
Эйдераанн и Дейран теперь жили вместе, так что у меня оставалась довольно устойчивая надежда на то, что девушка через один сезон перерыва вернется в большой спорт, особенно с такой репутацией.
Мы с моим новым партнером начали в будущем кафетерии неспешный ремонт. Бизнес-идея была такая: «чай скорости». За последнее время я подготовил вполне сносный по вкусовым качествам напиток, действительно повышающий реакцию ума и тела. Назвал «Стадионный тоник».
Переезд в Апатитовый Союз мы с ним больше не обсуждали, и, хотя мне одобрили мое одноразовое открытое назначение, я так о нем никому и не говорил и рад был, что мы остаемся в родном городе. Так что вместо того чтобы двигаться дальше, я изо всех сил старался выбрать подходящие настроению кафетерия обои, но стиль – это не наша с Вайерром сильная сторона, и теперь в кафетерии в стиле стадиона у нас люстра с розовым абажуром на половину потолка. Я не знаю, как так получилось.
Словом, жизнь шла своим чередом, и приходила пора прощаться.
Кейрру обняли все по разу, драконица надолго задержалась, приласкавшись к ней мордой. И отстранилась, даже не взглянув на меня.
Мне казалось, что я ощущал исходящие от нее глубокие, личные, направленные на меня обиду, недосказанность, горечь. Но я… ничего не мог с этим поделать.
Мы объяснялись с ней с тех пор, как я неожиданно покинул их перед финалом, но к прошлой искренности нам вернуться уже не удалось, и я знал, что, несмотря на все мои попытки помочь Эйдераанн, мастерица ДиДи не простила мне побег. Думаю, потому, что судила она вовсе не по моему отношению к Эйде, а по моему отношению к Кейрре, от которой я и сбежал и которую я, по ее мнению, предал. ДиДи не прощала предательств.
Кейрра очень не хотела прощаться с нами обоими, но Центр настоял на том, чтобы она начинала новую жизнь – теперь без наставников и без опекунов. Так что мы с ДиДи оставались.
