– Убили бы обидчика… Это норвеи, они бы это восприняли как личное оскорбление, – пояснил капитан.
– Но я бы этого тоже так не оставил, пускай этот бугай и болван, но так просто спустить убийство моего человека…
– Да, ваша милость, мы бы их наказали, но отдали бы за каждого из них троих своих, а может, и больше, – вздохнул капитан. – Известно, что любой норвей в бою стоит двух воинов, а это еще и ветераны…
– Сарли, почему в моей дружине нет норвеев? – спросил Вэркуэлл, но было видно, что его мысли заняты совсем другим.
Капитан начал, оправдываясь, объяснять, что норвеи служат только в гвардии короля, а к Дрэгису ушли те ветераны, что воевали вместе с ним, о пополнении дружины барона капитан Сарли не знал.
Герцог, не слушая его, перебил:
– Эта рыжая девчонка, кстати, цвет ее волос совсем не такой, как у темных эльфов, она явно перекрасилась, маскируясь. Да и то, что она присоединилась к крестьянам Дрэгиса и не хотела, чтоб с ними что-то случилось… В этом что-то… Уж не сам ли барон – ее цель? Дай-то Единый! Тогда бы мне гораздо легче удалось задуманное!
Капитан знал, что герцог строит планы захвата Ларнийского перевала. Сарли готовил к этому дружину, понимая, что справиться даже с горсткой норвеев будет очень трудно. В этом ему удалось убедить герцога, и тот дал добро на увеличение своей дружины. Сейчас силы, предназначенные для вторжения, превосходили то, что было у старого Дрэгиса, более чем в десять раз. Возможно, если бы барон умер, его норвеи не стали бы драться. Недавно у барона появилась наследница, но вряд ли дружина поддержит какую-то девчонку. В общем, надежды герцога были понятны. Но если эта рыжая действительно Мягко Ступающая и хочет убить Дрэгиса, то вряд ли она демонстрировала бы свои возможности селянам барона. Сарли вздохнул. Скорее всего, его хозяин обманывался, принимая желаемое за действительное.
– Листик, что здесь произошло? – спросил лейтенант баронской дружины у девочки.
Она сама попросила, чтоб на ярмарке к ней обращались по имени, а не по титулу – госпожа баронесса. Незачем привлекать лишнего внимания, сказала она тогда. Впрочем, дружинники ее отца и так обращались к ней по имени.
Прибывшие к месту конфликта норвеи увидели только пыль удалявшихся дружинников Вэркуэлла. Листик, показав золотую монету Гильемо, ответила на его вопрос:
– Вот какой-то грубиян хотел обидеть Вильму, пришлось объяснить ему, что такого делать нельзя!
Норвей оглядел толпу спокойных посетителей ярмарки: а чего им беспокоиться-то? Большой драки не случилось, ну поваляли нескольких дружинников герцога Вэркуэлла, так им и надо! Да и сам герцог, о чем-то поговорив с этой рыженькой, удалился. Никто не увидел в этом ничего странного – у девочки были острые ушки, и многие приметили, что и зрачки стали вертикальными при разговоре с герцогом, сам он этого не заметил, его внимание было направленно на татуировку, невидимую для других. Девочка-то явно имеет отношение к необычному народцу, что не редкость для жителей приграничья, а связываться с некоторыми представителями этого лесного племени не стоит, дорого выйдет!
Лейтенант вопросительно посмотрел на Листика, видно, ожидая более подробного рассказа, но та пожала плечами, показывая, что инцидент исчерпан, и, подхватив Вильму под руку, сказала ей:
– Пошли выбирать новое платье.
– А это что, выбросим? – всхлипнув, спросила Вильма, это платье ей очень нравилось.
– Не-а, отдадим, чтоб его зашили. Здесь в мастерских сделают это лучше, чем ты или Сильма. Будет как новое, и будешь в нем ходить! Идем быстрее! – затормошила Вильму Листик.
Когда девочки ушли, Гильемо все-таки подробно расспросил о произошедшем Сильму и, покачав головой, распорядился:
– Перебирайтесь к нам, в «Приют вольного пахаря», и постарайтесь всегда быть на виду.
– А они? – кивнула Сильма туда, куда ушли девочки.
– Листик может за себя постоять, да так, что тому, кто попробует ее обидеть, мало не покажется. Да ты и сама об этом знаешь, – усмехнулся лейтенант и добавил: – Не беспокойся, твою дочь Листик тоже в обиду не даст.
Листик и Вильма довольно долго выбирали платье. Потом отнесли порванное в починку, а когда выходили из мастерской, дорогу им преградили три дружинника герцога Вэркуэлла.
– Ага. – Листик не удивилась, она словно ожидала чего-то подобного. Повернувшись к Вильме, девочка наставительно сказала: – Видишь, до чего жадность людей доводит. Этот небритый дядя решил забрать свой золотой обратно.
– Так монету же дал герцог! – удивилась Вильма, она хоть и испугалась, но постаралась этого не показывать – ведь Листик совершенно не боялась.
– Ага, герцог, так он этот золотой вычтет из жалованья этого придурка! – кивнула Листик на давешнего громилу. Тот, растерявшийся было из-за того, что его совершенно не боялись, грозно произнес:
– Отдавай золотой, а то….
– Что – «а то»? Снова платье порвешь? Теперь не получится! А чтоб ты за нами не бегал, я сама тебе штаны порву, совсем! – топнула ногой Листик. – Ты меня рассердил! А я в гневе страшнее, чем ваш перепуганный герцог!
Произнося последние слова, Листик, вопреки своему заявлению, захихикала. Ни Римт, а это был он, ни кто другой из его товарищей ничего сделать не успели. Рыжая девочка вытянула перед собой руки, и громилу подбросило в воздух, приложило о ближайший забор и немного по нему протащило. При этом его штаны из толстого сукна что-то разорвало на мелкие лоскутки.
– Вот можешь обратиться в эту мастерскую, может, они, после того, как починят платье Вильмы, сумеют зашить твои штаны, – снова хихикнула Листик, глядя на пытающегося прикрыться руками и прижимающегося задом к забору громилу. Вильма не выдержала и тоже захихикала, а Листик спросила у застывших вэркуэлловских дружинников: – Хотите ему компанию составить?
Те отрицательно замотали головами. Девочка удовлетворенно кивнула:
– Ну, нет так нет, мы пошли.
– Кто она? – спросил один дружинник у другого, глядя вслед удалявшимся девочкам.
– Ведьма! Ведьма из приграничья! – ответил второй. – Никакая лестная нечисть так не может, точно ведьма!
– Что ж вы!.. – подал голос стоящий у забора Римт.
Дружинник, увидевший в Листике ведьму, скептически посмотрел на громилу, на котором даже рубаха была до половины порвана, а штаны и то, чему положено быть под штанами, полностью отсутствовало, сообщил:
– Связываться с ведьмой? Нет! Себе дороже выйдет!
Граф Реджил де Норлэс ехал в сопровождении обычного конвоя. Десяти солдат было вполне достаточно и для охраны, и для полицейских функций в городе, где он был губернатором. Граф ехал в гостиницу, скорее, постоялый двор с таверной «Приют вольного пахаря», где остановились десять дружинников, сопровождавших селян барона Дрэгиса. Де Норлэс, как и де Гривз, был служилым дворянином, то есть, кроме титула и выслуженного звания, ничего не имел, но, в отличие от старого Лэри, он не получил за свою службу надела, да и служба его еще не закончилась, так как он был губернатором Тронска. А ехал губернатор к дружинникам Дрэгиса, чтоб узнать, что произошло вчера на базаре. Конечно, градоначальнику доложили обо всем, и весьма подробно, но ситуация была весьма щекотливая – с одной стороны конфликта – герцог Вэркуэлл, могущественный и заносчивый владетель, а с другой – люди Дрэгиса, приграничного барона. Ни с тем, ни с другим губернатору было вступать в конфликт не с руки.
Реджил был уверен, что герцог подаст жалобу, и губернатору придется разбираться, и если Вэркуэлл решит, что ему было нанесено оскорбление, то и суд придется провести. А губернатор был и судьей в Тронске. Поэтому наилучшим выходом будет исчезновение одной из сторон конфликта. Как говорится, если некого судить, то и судить не надо. Но удалить герцога губернатор не мог, а вот попросить лейтенанта Гильемо… Тот не откажет старому боевому товарищу в маленькой услуге. Конечно, он не выдаст ту селянку, что так напугала Вэркуэлла, но спрячет ее или отправит домой, в баронство. Кроме того, у губернатора к лейтенанту было еще одно дело.
Спешившись, граф де Норлэс, не дожидаясь своих солдат, толкнул дверь и вошел в общий зал таверны. За дальним столом сидели воины де Гривза, они не носили, подобно другим дружинникам, одежду цветов своего господина, но норвеев всегда можно было узнать.
– Приветствую вас, полковник, присаживайтесь к нам, – поднялся Гильемо.
Де Норлэс усмехнулся, в устах лейтенанта Гильемо его звание звучало, как наивысший титул. Норвеи генерала Дрэгиса не забывали ни хорошего, ни плохого, а отряд полковника Норлэса когда-то сражался в рядах третьего корпуса. Когда де Норлэс сел рядом с лейтенантом-норвеем, тот наполнил его кружку и спросил:
– Вы хотите узнать из первых уст, что произошло вчера?
– Да я уже знаю, – усмехнулся губернатор, глядя на рыжую девочку с молочными усами, сидевшую напротив него. Именно эта девочка напугала Вэркуэлла, и, как доложили де Норлэсу, она если и не была из необычного народца, то тесно с ним связана. Кивнув рыжей, граф продолжил: – Гильемо, вам надо поостеречься, Вэркуэлл обид не прощает. Если он сам не смог наказать обидчика, то возложит эту почетную обязанность на власть, то есть на меня.
