– Скьюзи? – вытаращился он, но мы уже поднимались по лестнице наверх.
Номер был маленький, но уютный и чистый, с окном, выходящим на позолоченные солнцем венецианские крыши и кусок синего неба. Мы с мужем переоделись, выйдя в обычной одежде, оставив карнавальные костюмы на вечер. Пистолеты и шпага тоже остались в номере, смысл их таскать?
Алекс даже не дал мне толком пообедать, обещая накормить ужином, а сейчас бегом на Гранд-канал купить билеты на речной трамвайчик до Мурано, как говорится, брать быка за… Нет, за рога банально и неинтересно, вот если подкрасться сзади и цапнуть его за…
– Милая, мы опаздываем.
Вечно меня обрывают на самом интересном.
Вернусь, дорасскажу вечером, если вдруг кто чего не понял. Сидячих мест на вапоретто[66] уже не было, пришлось с полчаса стоять в обнимку у самого борта, под брызгами и ветром. Если я подхвачу насморк, виноват в этом будет кот! Ну не я же, не Алекс и не шеф, верно?
Когда наш пароходик высадил всех на небольшом гостеприимном острове с яркими домишками, я впервые почувствовала легкую тревогу. Пожалуй, аналитики с Базы правы, здесь определенно что-то было. Неприятное, древнее и очень злое.
Не берусь гадать или строить версии, мобильную аппаратуру, способную вычислить и обозначить ту или иную нечистую силу, нам пока не выдавали. Мы же не киношные «охотники за привидениями», мы – «оборотни». Задачи, может быть, и похожие, но в целом наша работа куда круче, хоть ни мультиков, ни сериалов про нас не снимают. А зря!
Самим вложиться, что ли, шефа потрясти на эту тему? Я даже благополучно забыла, что на Базе агент 013 ведет переговоры с каким-то жутко активным продюсером. Так что, может, действительно что-нибудь и получится…
– Идем с экскурсией, – шепнул Алекс, изо всех сил изображая обычного туриста.
– А все-таки почему агент 013 не с нами? – задумалась я.
– Мы же читали с тобой, на Мурано запрещено ввозить котов и кошек.
– Мог бы притвориться собакой. Лаяться-то он умеет.
Командор игнорировал мои дальнейшие фантазии, и вместе с группой гостей из шумной пивной Баварии мы вошли в большой зал стеклодувной мастерской.
Это посещение входило в общую обзорную экскурсию и ничего не стоило, а нам было важно осмотреть на острове все. Тем более что трупы как раз и были обнаружены между этой мастерской и небольшой пристанью. Так, словно жертвы пытались успеть на последний уходящий катер.
– Или же они, наоборот, бежали в мастерскую, надеясь, что там есть люди, – практически отвечая на мои мысли, пробормотал Алекс.
Вот как он это делает? Либо у меня на лице все написано, либо мой муж так сильно меня любит, что знает ответ, не дожидаясь вопроса. Какой же тогда он у меня замечательный, надо говорить ему об этом почаще.
– Дамы и господа, уважаемые гости нашего острова, сейчас вы сможете увидеть работу настоящих муранских стеклодувов! Прошу всех сюда, ближе, ближе!
Ну что я могу сказать, пятиминутное мини-шоу было профессиональным, творческим и отработанным до автоматизма. Переглянувшись с командором, мы, не сговариваясь, распределили задачи: я смотрю официальную часть, он запоминает все, что остается за кадром.
– Сейчас наш потомственный муранский мастер синьор Себастьян покажет вам, как из цветного стекла изготавливается сувенирная лошадь, – взахлеб рассказывала девушка-гид такой «милой» внешности, что я к ней даже не ревновала. – Он берет специальную железную трубу с деревянным наконечником, чтобы не обжигать губы. А теперь смотрите внимательно!
Невысокий, плотно сбитый блондин, в простых синих джинсах, клетчатой рубахе и брезентовом фартуке, ловко подцепил из пылающей печи большую каплю красного прозрачного стекла и начал картинно дуть в трубку, поворачивая ее вправо-влево.
Капля переливалась всеми оттенками радуги, мастер заученно развлекал публику, без особого энтузиазма, но с присущим всем итальянцам легким артистизмом дул, вращал, что-то тянул клещами, обрезал длинными ножницами, склеивал на горячее и буквально через пять минут выставил на всеобщее обозрение маленькую стеклянную лошадку.
Весьма примитивную, конечно, уж я-то лошадей знаю, приходилось кататься на Диком Западе, но в основном туристическая братия была в полном восторге.
– Брависсимо! Сенкью! Грацие! Данке, данке шен! Серега-а, че я пропустил? Чувак, а еще раз повторить можешь?
Повторять, разумеется, никто ничего не разбежался, а шустрая девушка быстро увела вдохновленную толпу в маленький магазинчик при мастерской. Обычное дело: сначала шоу, потом товар налицо, никаких уговоров, никакого насилия, чистый бизнес.
Я, кстати, тоже прикупила себе пару разноцветных кулончиков, хотя в городе они стоили на один евро дешевле. С другой стороны, за демонстрацию мастерства стеклодува тоже надо платить.
– Ну? – тихо спросил меня Алекс, когда я аккуратно отстала от основной группы.
– Ничего особенного, по телевизору как-то был фильм про Гусь-Хрустальный, так вот там не только лошадку делали, но и ежика, и уточку, и…
– Милая, по существу нашего задания что-то есть?
– А-а, вот ты о чем! Дорогой, ты такой заботливый. – Мне на секундочку стало стыдно, но не больше. – Докладываю, командор, в самой стеклодувной ничего чрезмерно таинственного не замечено, мастер выглядит обычным человеком, никаких длинных колюще-режущих предметов я не заметила, впрочем, были ножницы, но они явно не в счет. Согласно расписанию последняя демонстрация в двадцать часов вечера. Будет темновато, а в двадцать один в Мурано закрываются все кафе и бары, последний вапоретто увозит туристов в город. Если те люди были убиты ночью, то лично я совершенно не представляю, зачем они здесь задержались, вэк?
– Логично, – сухо признал мой супруг. – Что ж, тогда в принципе нам тоже стоило бы здесь задержаться. Хотя, конечно, сегодня мы не взяли оружие, но…
– Но когда нас это останавливало?
Он улыбнулся и поцеловал меня в щеку. Все-таки в путешествиях без Профессора есть своя прелесть. Никто не нудит, не поучает, не лезет под руку с советами, не изображает из себя самого умного. Получается, очень удачно, что на Мурано до сих пор запрещен вход кошкам.
Мы разместились в небольшом уличном баре, три столика на пристани. Сели за самый дальний, чтобы максимально не привлекать внимания. Алекс заказал мне большой бокал просекко с персиковым соком, популярный местный коктейль, и фисташки, а себе чашку итальянского эспрессо. Да, собственно, в баре больше ничего и не предлагалось, даже простеньких бутербродов не было.
Сидеть пришлось долго, я чуть не заснула, в то время как командор аккуратно фиксировал в записную книжечку статистику привозимых групп, общее количество туристов, стандартные маршруты от пристани в стеклодувную, оттуда в магазин, потом в музей, потом вдоль канала по частным лавочкам и киоскам. Пара-тройка небольших кофеен, один продуктовый мини-маркет, табачный ларек и два винных, вот вроде бы и все.
Я, кстати, заприметила себе симпатичные часики из венецианского стекла, но понимала, что прямо сейчас мой муж вряд ли разбежится мне за подарками. Ничего, быстренько разберемся с делом и прекрасно успеем купить их завтра.
– Последний вапоретто, синьор, – вежливо предупредил нас зевающий официант, забрал пустую посуду и спокойно запер бар. Гнать нас из-за стола ему и в голову не взбрело, венецианцы не любят лишний раз напрягаться и не верят, что кто-то из туристов просто мечтает под покровом темноты спереть дешевенькую пепельницу или две бумажные салфетки.
– Мы выглядим как два тополя на Плющихе.
– Там три тополя.
– Там да, но нас двое. – Я поделилась последней фисташкой, отчаянно борясь с навалившимся сном. – А-ах, мур-мур…
Чистый воздух, ритмичный плеск волн, мягкие сумерки и весьма неслабый (как вдруг оказалось!) коктейльчик сделали свое дело. Я уже практически задремала за столиком, когда почувствовала легкий пинок в бок. Ну, в смысле достаточно легкий, чтобы я не обиделась, но и сон слетел мгновенно.
