Ознакомительная версия.
– А я усну и не буду ничего видеть?
– Таресса, я понимаю, что сам виноват, но неужели ты до сих пор не можешь простить? Я ведь тогда не один закон ковена нарушил, а они даже не упрекнули…
– Я просто спросила.
– Все ты будешь видеть и слышать, а когда придут эрги, я накрою тебя полотном, никто даже пальчика не увидит. Но сразу предупреждаю: немного будет жечь. Балисмус говорит, как ваши горчичники.
– Черт! Дэс, ты назло самое главное приберег напоследок? Да я просто не выношу горчичники, мне папа всегда согревающие мази покупал!
– Томочка, я обещаю: сразу дам зелье, снимающее боль. – Дэс выглядел таким несчастным и усталым, что я перестала спорить.
Конечно, я не столько боялась горчичников, сколько дурацких рун и вообще всей этой процедуры. Ну не люблю я, когда надо мной проводят непонятные ритуалы. Но все и на самом деле прошло быстро и почти безболезненно. Хотя кожа после заклинаний все же горела, и Дэс, как обещал, поил меня зельем и, закутав в покрывало, укачивал на руках, пока я не начала дремать.
– Не верил я, что она согласится, – уходя, прошептал Терезис. – Думал, сейчас побежим по мирам.
– Сгинь, – тихо приказал ему учитель, и тот исчез окончательно, плотно прикрыв дверь.
Все остальные ушли еще полчаса назад, сразу, как прочли заклинания, активирующие их защиту.
– Ты у меня умница, теперь я намного меньше буду волноваться, – слышала я, засыпая, нежный шепот. И думала, как мне повезло, что у мужа хватает терпения объяснять и доказывать, когда он знает точно – я поверила бы и короткому приказу.
А рано утром меня разбудил тихий шепот Дэса, объясняющего Кантилару, что не все в этом мире привыкли просыпаться, едва за окном чуть посветлеет.
– Я уже проснулась, – сказала я. Потянулась, чувствуя, что чего-то не хватает… Точно, пояса, – вон он лежит на столике.
Еще немного тянет кожу в тех местах, где вчера занимался художеством Дэс. Поморщившись, я поднялась с постели, накинула халатик и отправилась в ванную, не понимая, почему муж ничего не ответил на мое приветствие. Догадалась лишь, когда увидела свое отражение. Сбросила халатик, повертелась перед зеркалом и пошла назад. Дэс уже успел накинуть одежду и бежал мне навстречу. Схватил, прижал, излучая волны беспокойства и вины.
– Извини, я ничего не понимаю! Так не должно быть…
А в следующий миг мы рухнули на совсем другую кровать, и по полу дробно застучали, осыпаясь с ниток, подсохшие вишенки.
– Тиша! – возмущенно закричала я.
Вскоре дверь распахнулась, и послышалось шлепанье босых лап.
– Что ты так орешь с утра, девонька?
– Посмотри на меня!
– Смотрю. И что?
– Ничего нового не видишь?
– Вижу. Защита от металла, от огня и льда. А это на морок, на сон… Девонька, да тебе Олью нужно было звать, а не меня!
– Тут я уже, – прожурчала ундина, бесцеремонно влезая на постель и начиная разглядывать меня с ног до головы. – Приподними-ка юбку… Тиша! Выйди прочь и дверь прикрой. И ты, колдун, тоже.
– Я отвернусь, – пришибленно прошептал эрг. – Мы считали, что все уйдет под кожу, схему вычертили…
– А можно ее посмотреть, схему? – заинтересовалась русалка.
Я молча открыла окно сферы, и через минуту схема была в руках ундины. А еще через пять она вместе с присоединившимся лешим заключила, что один из символов был лишним.
– Ты пойми, если один отталкивает чары, а другой притягивает, то вместе в одном теле они никак не уживутся, это сразу ясно, когда закрепляют, – авторитетно объяснял леший, победно указывая, какой символ нужно убрать. – Да оно и по жару понятно – тебя печь должно было, как вытерпела?
– В книгах написано, что жар быстро проходит, а заклинания постепенно уживаются, – мрачно сообщил Дэс. – Мне тоже так ставили. Еще руну искривления и отрицания добавляли.
– Маги своим путем ищут истину, мы своим, – примирительно прошелестела Олья. – Но нам легче – мы знания в книги не прячем, у нас память рода. Эти руны вместе работать не будут, одна другую подавит. Нужно убрать одну, лучше эту, тогда все встанет на свои места.
– Олья, если можешь, сними, – взмолилась я. – Мало того, что кожу вчера пекло, так маги ведь еще сейчас спорить начнут. А мне сидеть перед ними в таком виде…
– А что, красиво, мне нравится, – одобрительно заухмылялся леший и тут же стушевался под моим возмущенным взглядом.
– Олья, сними, если можешь, это не моя стихия. – Дэс был настолько расстроен, что жалость к нему пересилила обиду за обнаруженное в зеркале зрелище ярко цветущих на мне рун всех цветов радуги.
Маленькая ундина приложила прохладные ручки к чуть воспаленной коже и стерла, скрутила с нее неудачную руну так ловко, словно ее и не было.
– Олья, спасибо! – И вдруг меня осенила крамольная мысль: – Так это что, вы можете взломать любую защиту и подчинить любого мага?
– Нет, ты неправильно поняла. Твоя руна еще не замкнулась, ну, как сказать… еще не набрала силу. А с магами и колдунами мы не связываемся, у них сама видела, какие методы. Они магию черпают, как жадный человек мед, подчистую. И всю превращают в разрушение, а мы стараемся создавать.
– Жалко, а я так надеялась, что ты сможешь помочь… Но договорим позже, мы скоро придем сюда завтракать. – Я ухватила мужа за руку и перепрыгнула домой.
И первым делом рванула в ванную, к зеркалу, хотя по своим ощущениям уже понимала, что теперь все будет в порядке. Отражение подтвердило, что я не ошиблась – руны таяли просто на глазах, и вместе с ними таял жар и тянущее ощущение.
– Томочка… – Вошедший следом Дэс смотрел в зеркало над моей головой глазами побитой собаки, и я мгновенно обернулась к нему, обвила руками за шею, прижалась к груди.
– Извини, я просто не выспалась. Ты совсем не виноват, правда. Откуда ты мог знать, если в ваших книгах так написано и все учителя так делают? И не смей себя винить, я знаю, что ты хотел мне добра. Дэс, нам пора одеваться. Давай сейчас захватим Тера, я собираюсь пойти в фазенду. Те гномы, которые поселились в Синих горах, не могут не знать, где находится храм. Ты ведь тоже про них вчера подумал?
– Спасибо, родная. – Он благодарно целовал мне волосы, а я чуть не плакала от раскаяния за то, что так психовала еще несколько минут назад. – Меньше всего я хотел бы причинить тебе хоть каплю лишней боли. И схему в книге я исправлю, чтобы больше никто не ошибался. Но можешь поверить – мы выбирали для тебя самую лучшую и проверенную защиту. А накопитель тоже надень, сегодня он может пригодиться.
– Сестра!
– Иду. – Женщина тяжело поднялась с грубой скамьи и сделала несколько шагов к шару. – Слушаю вас, магистр.
– Ты должна говорить «господин магистр», – появилось в темной глубине шара высокомерное ледяное лицо.
– Прошу прощения, господин магистр, – покорно склонив голову, едва заметно нахмурилась говорящая.
– Мне нужно две… или три девы с даром лекарей и иллюзий – к последней ночи. Отряд будет ждать в Тшишитце через два дня.
– На сколько дней?
– Для них работа найдется и после.
– Но этого нет в уговоре!
– Великая госпожа изменила условия уговора.
– Но мы не с ней заключали…
– Ты осмеливаешься спорить? Забыла, что мы знаем, где твоя жалкая нора? Хочешь отдать сразу всех? Так им дело найдется. Или занятие… – Он жестко усмехнулся.
– А где потом дев брать будете? – Она впервые взглянула ему прямо в лицо. – Или крестьян сами будете лечить и поля им очищать?
– Ты вообразила себя хозяйкой этих жалких людишек?
– Да почему хозяйкой… – Возмущение в ее голосе таяло с каждым мгновением, превращаясь в безнадежность.
– Потому что только хозяина может волновать, что будет с его имуществом завтра, будут его лечить или кормить и пора ли очищать поля.
– Хорошего хозяина должны волновать проблемы и нужды народа, который его кормит.
– Да ты еще большая дура, Грисси, чем я думал двадцать лет назад, – внезапно зло хохотнуло изображение мужчины в темно-зеленом одеянии, – если даже не понимаешь, что сейчас подписала собственный приговор. Никто не имеет права поучать повелителя и определять, хороший ли он хозяин! Он просто такой, каким хочет быть, а ваше дело подчиняться и молчать. Но раз ты не умеешь ценить милостей, жди гостей. И не думай, что теперь твоих учениц будут защищать их белые тряпки.
Женщина отошла от погасшего шара, с каждым шагом все тяжелее шаркая по полу грубыми валяными чоботами, склонилась у низкой притолоки и оглянулась на застывшую у шара девчонку. Неизвестно, что она поняла, да и поняла ли, что через несколько часов перестанет существовать последний оплот добра в этом мире, и вся ее жизнь круто повернет на тропу, ведущую в беспросветную мглу.
– Зачем ты это сделала? – Трое старших смотрели без укора, но с глубокой печалью.
– Вы сами знаете. Другого пути не было, с каждым днем они все больше наглеют, требуют все больше и не держат никаких обещаний. Лучше уйти самим, чем ждать, пока они расправятся с нами поодиночке. Будите всех, пусть собирают вещи и кормят детей, пойдем без остановки. Он очень хитер и не поверит, что мы будем сидеть и ждать. Его каратели уже в пути, и не думаю, что только его. Мы слишком жирная добыча, чтобы магистру Бизелу позволили сожрать ее в одиночку.
Ознакомительная версия.
