– Я не могу! – заметалась вдруг Цацуева. – Давайте к седьмому дому по Абрикосовой!
– Не выдумывайте. – Я похлопала ее по плечу. – Все равно ведь Хельги вас увидит. Только расстроится, что вы от него прячетесь. Надо хоть передать ему, что вы нашлись.
Я вышла из такси и заколотила в дверь, привычно выкликая:
– Хозяева! Эй, хозяева! Это Анна Стравински!
– Заходите! – раздался из глубин дома грубый голос тролля.
Уф, кажется, нам повезло и у Хельги сегодня выходной.
– Хельги! – позвала я громче. – Выйди, пожалуйста. Тут мадам Цацуева.
Мгновение – и громкий топот. Хельги мчался, не видя никого и ничего.
Я едва успела отскочить, а то еще снес бы с пути в порыве чувств.
– Натали! – просиял он, завидев переминающуюся у такси Цацуеву. – Натали-и-и-и!
Подскочил, схватил на руки, закружил… и вдруг помрачнел.
– Кто это сделал? – Он осторожно, как хрустальную, поставил возлюбленную на землю и тревожно заглянул ей в лицо. – Я убью их! – И сжал пудовые кулаки.
– Не надо, – непривычно ласково попросила она, гладя его лицо. – Все в порядке. Я поправлюсь. Ты же меня и такой любишь?
– Люблю! – твердо заявил тролль. – Женюсь! Пойдем!
И, решительно подхватив Цацуеву на руки, утопал в дом. О зрителях он явно забыл. Да он обо всем на свете забыл! Участь саблезубых кроликов была предрешена…
– Весьма трогательная сцена, – заметил Мердок за моей спиной.
– Да, – коротко отозвалась я.
Иронизировать не хотелось. В конце концов, разве не ради этого я работаю? Чтобы находить, спасать и помогать. Чтобы видеть такую чистую радость и знать, что теперь все будет хорошо.
Только я никогда не признаю это вслух. Не люблю пафоса.
– Куда теперь? – спросила я и пнула выросший между плитками подорожник.
– Самое время наведаться к… Нике, ведь так? – Мердок рассеянно кивнул бабке Марье, уже прилипшей носом к забору. – Боюсь, хм… спасение мадам Цацуевой нам мало что прояснило.
Я только пожала плечами и направилась к такси.
На магазине красовалась кривоватая табличка «Переучет». Вокруг неприкаянными тенями слонялись местные пропойцы. В мутных озерцах их глаз мелькнул и погас слабый интерес.
В стороне, в беседке под абрикосами, резались в домино дяденьки в вытянутых на коленках трениках и полосатых майках. На столике перед ними стояли запотевшие бутылки, к которым алкоголиков тянуло, как мух на мед. Впрочем, они только тяжко вздыхали и накручивали круги.
– Любопытно, – заметил Мердок, гадливо рассматривая пыльную и засиженную мухами витрину.
– Что именно? – Я хмуро посмотрела на обшарпанную вывеску магазина.
«Мечта» в сочетании с «переучетом» выглядела… концептуально.
– Стравински, можете ли вы выяснить, как давно отсутствует продавщица?
– Само собой. – Я выбралась из такси и направилась прямиком к беседке. – Здравствуйте!
– И тебе не болеть, красавица! – Пожилой интеллигентный мужчина поднял голову и улыбнулся. Несмотря на затрапезную одежду, у него буквально на лице было написано минимум о двух высших образованиях.
– Пиво будешь? – деловито предложил второй, протянув руку к запечатанной бутылке.
– Ты что, Матрос? – ужаснулся первый. – Как можно даме предлагать пиво?
Я улыбнулась. В лицо я их узнала, хотя живут они не на моем участке. Просто в частном секторе магазины попадаются нечасто, а тут такая удобная беседка.
– Спасибо. В другое время не отказалась бы. Но, увы, начальство бдит. – Я красноречиво указала глазами на Мердока.
– Сочувствую. – Названный Матросом отставил пиво и воззрился на меня. – Так ты по делу?
– Да. Можно я присяду?
Он кивнул и подвинулся.
– Садись, красавица, – отечески улыбнулся интеллигент. – И какое у тебя дело?
– Я Нику ищу, – призналась я. – Я местный домовой, Анна Стравински.
Надеюсь, это их не отпугнет. На уголовников не похожи, скорее на пенсионеров, изредка сбегающих от строгих жен и шебутных внуков.
– То-то, я смотрю, лицо знакомое, – просиял интеллигент. – Это – Матрос, а я – Василич. Будем знакомы!
Я торжественно пожала протянутые руки.
– Так давно Ники нет? – напомнила я свой вопрос.
– Второй день, – коротко сообщил Матрос.
– Точно! – подтвердил Василич. – В тот день задержали водяного. Мы как раз… наблюдали. Не очень внимательно.
Он чуть смутился. Судя по всему, наблюдение велось сквозь стаканы с чем-то покрепче пива, и к тому моменту оба наблюдателя были уже тепленькие.
– А потом Ника как выскочит! – подхватил Матрос. – Прилепила эту писульку и учесала.
– Матрос, что за выражения при даме? – укорил интеллигент. – Но в целом так и было.
– Понятно, – хмыкнула я и спросила со слабой надеждой: – А вы, случайно, не знаете, где живет Ника?
– Случайно знаем, – усмехнулся Матрос. – В соседнем со мной дворе живет, на Грушевой.
Я кивнула. Теперь понятно, почему он с другом ходит в этот магазин. К знакомой же!
– А дом какой?
– Тринадцатый, – охотно ответил он. – Да только тебе Нику там искать без толку. Умотала она куда-то со своим хахалем. С того самого дня и не появлялась.
Эх, опять тупик!
– А этого ее… хахаля вы знаете? – спросила я, не особо рассчитывая на положительный ответ. – Описать можете?
– Уж извини. – Матрос пожал плечами и ловко откупорил бутылку. – Мельком только видел. Медведь такой!
– Медведь? – медленно повторила я. Нет, не может быть! – Понятно, спасибо.
Я побрела к такси. Да ну, мало ли оборотней в Ёжинске? И вообще, может, это просто фигура речи…
– Стравински, что с вами? – встревожился Мердок, когда я забралась в салон.
Я глубоко вздохнула и пересказала ему все услышанное.
– Любопытно. – Следователь потер переносицу. – Это можно считать косвенными доказательствами.
– Да толку-то с них?! – Не выдержав, я стянула резинку с волос и, прикрыв глаза, прижалась затылком к подголовнику. – Сплошные намеки и косвенные доказательства!
– Не скажите, – возразил Мердок наставительно. – Стравински, временами вы слишком прямолинейны и нетерпеливы. Вам подавай только чистосердечные признания.
– Ага, – согласилась я устало. – Так что делать будем?
Водитель тоже насторожил уши.
– Самое время заглянуть в архив, – решил Мердок и скомандовал: – Сталелитейная, восемнадцать.
Водитель кивнул и вдарил по газам…
В архиве нас никто не ждал. Табличка на запертой двери лаконично гласила: «Обед с тринадцати ноль-ноль до четырнадцати ноль-ноль», а стрелки часов едва отмерили четверть второго. Не везет нам сегодня. Куда ни поедем, упираемся в закрытые двери.
Впрочем, Мердока такие мелочи никогда не останавливали. Он поднял руку и настойчиво постучал. Раз, другой, третий… пауза и снова стук.
Минут через пять из-за двери крикнули недовольно:
– У нас обед!
– Это Мердок! – повысил голос следователь и еще раз постучал, непрозрачно намекая, что будет ломиться, пока не откроют.
Хотя сам Мердок, конечно, выразился бы иначе. Что-то вроде: «Имеется настоятельная необходимость получить определенные сведения!»
Я отступила в сторону, предоставив дорогому начальству самому разбираться с птичками. Лучше было вообще подождать в такси, но интересно же!
За дверью всполошились. Послышались перешептывания, звон, шум, и наконец дверь распахнулась.
На пороге стояла раскрасневшаяся Каэн.
– А мы тут чаем балуемся. – И зачем-то добавила: – С плюшками.
– Рад за вас, – сдержанно откликнулся Мердок. – Простите, что тревожу вас во время отдыха, однако у меня имеется срочное дело.
Я усмехнулась. Угадала!
– Проходи, – нехотя посторонилась Каэн.
Меня она не заметила, а может, умышленно проигнорировала.
Я вынула сигареты и отправилась на свежий воздух.
Нагло устроившись под табличкой «Не курить!», украшенной черепом и скрещенными костями, я чиркнула спичкой. Втянула горьковатый дым и слепо уставилась на аккуратный цветник.
Мердок прав: потихоньку картина складывается, только по-прежнему никаких предположений, куда могли подевать бабулю. Надеюсь, не зря он так ломился в архив. Похоже, у него есть кое-какие догадки, которыми он не торопится делиться.
Да ладно, Неназываемый с ним! Пусть играет в гениального сыщика и простоватую помощницу. Лишь бы помогло…
Мердок появился, когда я уже докуривала вторую.
– Стравински, – чуть поморщился он, разгоняя клубы дыма перед моим лицом. – Неужели вам самой не противно употреблять эту гадость?
Я только пожала плечами. Могла бы догадаться, что, проиграв пари, Мердок не остановится. Он всего лишь зайдет с другой стороны.
– Что-нибудь выяснили? – осведомилась я, загасив сигарету.
– Боюсь, пока нет. – Он сжал пальцами переносицу и признался вдруг: – Голова болит.
– Заглянем в аптеку? – предложила я участливо.
Следователь вздохнул:
