— Ничего гарантировать не могу, но стараться буду очень сильно, — довольно ухмыльнулся дядька, и тронул лошадь поводьями. — Пошла, Нафнутик, у нас сегодня с тобой хороший заработок!
Помощница свахи
Разлепив глаза, первым делом просканировала ничего не понимающим взглядом потолок родной квартиры. Краем сознания, поддавшись на уговоры не в меру активного таракашки-маляра, отметила, что давно пора бы перекрасить его из непонятного серого цвета в белый оттенок, но на этом пока всё и закончилось — ни золотых, ни желания, ни времени пусть и косметическим, но ремонтом заниматься не было. Осторожно перевернувшись на бок в тщетной надежде сползти с дивана, моментально охнула, схватилась за голову, и рухнула-таки на пол.
— Пшеничкина?! — Раздавшийся над головой голос показался смутно знакомым, а когда я, наплевав на жуткую боль, прострелившую затылок, всё же подняла голову, то буквально нос к носу столкнулась с… Бернардо де Лаберо, свесившимся с дивана! — Ты чего буйствуешь с утра пораньше?
— Чур меня, чур… — отмахнувшись от заботливого парня, поспешно задом начала отползать подальше от дивана. — Всё, больше не пью, — поймав заинтересованный взгляд тёмно-карих глаз, снизошла до пояснений, — а то вон, уже галюники мерещиться стали!
— Это ты сейчас кого имела в виду? — скептически изогнутая тёмная бровь отчётливо дала понять, что сам плод моего больного воображения себя таковым не считает. — Я самый, что ни есть, настоящий!
— Ага, — покладисто согласившись, пребольно стукнулась копчиком об дверной косяк и, немного скорректировав траекторию движения, удачно выползла в коридор.
— Пшеничкина, ты мне что, не веришь? — и столько детской обиды и недовольства прозвучало в столь родном и знакомом голосе, что, каюсь, ровно на секунду усомнилась в своей адекватности.
— А с чего это я должна тебе верить? — Проглотив слово «глюк», так и вертевшееся на языке, попыталась как можно быстрее добраться до ванной комнаты. — Последнее, что я помню, так это… — Воззвав к мирно храпящей памяти, не добилась ничего, кроме обещания Максима зачем-то сдаться ко мне в рабство, а потом всё — чёрное марево.
— Ну и?.. — как оказалось, глюк не сильно отличается от своего живого прототипа — такой же противный и нетерпеливый.
— Помню, как договорилась с Заборным о возрождении рабовладельческого строя, а потом всё — пустота, — покаянно опустив голову, не забывала пятиться в сторону ванной. — Не хочешь рассказать, что было дальше?
— Помимо того, что ты совершенно не закусываешь…
— Но я же не алкашня какая-то! — справедливо возмутилась, но поймав на себе недовольный взгляд младшего де Лаберо, тихонько проблеяла. — Продолжай, пожалуйста!
— Так вот, помимо того, что ты совершенно не закусываешь, так ещё и прилюдно признаёшься в любви!
— К-кому?! — нервно икнув, не удержалась и таки приземлилась на пол, осоловело крутя гудящей головой и давая мысленный зарок не пить ничего крепче однопроцентного кефира.
— Есть предположения? — издевательски протянул клиент, обвинительно сложив руки на груди.
— Наверное, Максиму, — виновато посмотрев на недовольного графского отпрыска, пришла к единственно верному решению.
— Знаешь, хорошая моя, — склонившись надо мной, Бернардо злобно оскалился, — я жутко ревнивый собственник, поэтому впредь, если и соберёшься с другим мужиком выпить на брудершафт, то согласуй это вначале со мной!
— А почему это я должна спрашивать твоего разрешения? — Как известно, лучшая защита — это нападение, да и собственнические замашки клиента меня, признаться честно, порядком выбесили. — Я — девушка свободная, поэтому что хочу, то и делаю!
— Не думаю, что моей семье понравятся срамные статейки в жёлтой прессе о подвигах моей невесты! — стал в позу Бернардо.
— Милый, ты сначала себе эту невесту выбери, а уже потом проводи с ней профилактические беседы на тему её девиантного поведения, если таковое, конечно, будет иметь место быть, — придерживаясь за стенку, кое-как поднялась на подрагивающие ноги. — Но лично мне ты не имеешь никакого права выдвигать какие-либо условия — ибо мы друг для друга…
— Ты же меня любишь! — некультурно перебил меня парень, самодовольно ухмыляясь, а я с ужасом поняла, кому именно вчера под пьяную лавочку признавалась в безграничной любви.
— Мы друг для друга никто! — Да, согласна, это прозвучало жестоко, но пусть лучше так, чем с жутким треском вылететь с работы и переругаться с такими влиятельными клиентами, как семейство де Лаберо.
— Неправда! — решительно насупился молодой человек. — Майя, почему ты не хочешь признать, что нас влечёт друг к другу?
— Потому что это бред, — наступив на горло собственным чувствам и мысленно послав истерикующего тараканьего генерала и громко ругающуюся тараканью бабушку, сказала то, о чём потом буду жалеть всю жизнь. — Просто ты ещё один смазливый мальчик, с которым было приятно провести время, да и золотые, отсчитанные твоими родителями за удачный подбор невесты, приятно греют карман. Извини, ничего личного, просто мне было скучно…
— Врёшь! — уверенности клиенту было не занимать. — Если бы это было правдой, то вчера бы ты не послала дальним лесом Заборного!
— Скажи, я вчера прямо так и сказала: «До беспамятства люблю Бернардо де Лаберо, и пусть горят все синим пламенем, кто против нашего брачного союза!»?
— Нет, но…
— Вот видишь, — ласково улыбнувшись, постаралась смягчить удар, — а признавалась я в любви прошлому клиенту, который… Который… — Заметив, как плечи Бернардо разочарованно опустились, а до этого задорный взгляд стал каким-то потерянным и пустым, почувствовала себя последней сволочью. — Приходи сегодня на съёмки последней серии реалити-шоу — обещаю, там будет много интересного и неожиданного.
— Так остались же ещё три кандидатки, поэтому она никак не может быть последней, — как-то отстранённо заметил парень.
— Как знать, — загадочно ухмыльнувшись, попыталась надавить на жалость. — Приходи, иначе меня уволят из-за провала возложенной на нас с Эриком миссии — ведь все прекрасно знали, что мы с тобой общались намного ближе, чем того требовали должностные инструкции.
— Не хочу… — не пошёл на контакт оппонент.
— Ну, пожалуйста, — подойдя практически вплотную к Бернардо, провела рукой по небритой щеке. — Обещаю, ты не пожалеешь, если придёшь! — Попытавшись поймать взгляд карих глаз, потерпела полное фиаско — графский отпрыск смотрел куда угодно, но только не на меня. — А сейчас тебе нужно уйти — вдруг Давкина неожиданно вернётся и застанет нас вместе.
— Майя, я… — начал было снова качать права молодой человек, но был остановлен моим гневным взглядом.
— Бернардо, пойми, — решив расставить точки над «ё», добавила металла в голос, — у тебя в этой жизни есть влиятельные родители, графский титул и приличный запас золотых за спиной. А у меня нет ничего! Помимо меня, у родителей ещё четверо детей — мал мала меньше, так же присутствует неустроенная личная жизнь, и, если ты не возьмешься за ум, маячащая на горизонте безработица. Тебе не кажется, что ты поступаешь эгоистично, лишая меня с таким трудом заработанного права на счастье?
Пристально посмотрев в настороженные тёмно-карие глаза, мысленно похвалила себя за смекалку. Вот только сердце болезненно сжалось, а из глаз вот-вот готовы были побежать жгучие слёзы разочарования. Почему, почему так происходит? Стоит мне только раскатать губу на личное счастье и понадеяться на создание здоровой ячейки общества, именуемой семьей, как всё идёт прахом. Даже когда я застала Максима с другой дивой, мне не было так больно, как сейчас…
«Это и называется любовью, девочка моя!» — тихо прошелестела тараканья бабушка в моей гудящей голове. — «И ты, дура непроходимая, сейчас от неё отказываешься с весёлой улыбкой на губах…»
— Бернардо, тебе пора идти, — растянув губы в притворной улыбке, мысленно приказала себе не реветь. — Через два часа стартуют съёмки реалити-шоу… И я буду тебя там ждать, приходи!
Каюсь, не смогла себе отказать и, приподнявшись на цыпочках, быстро прижалась губами к губам парня, словно бы прощаясь с ним, и с моими чувствами к нему. Хотя, наверное, так оно и было…
Испуганно отстранившись от замершего клиента, поспешно скрылась в ванной комнате и, включив воду на полную мощность, дала волю слезам. Сквозь шум воды и собственные полупридушёные всхлипы, услышала, как хлопнула входная дверь, и в квартире воцарилась гнетущая тишина.
— Вот и всё, глупенькая Майя… Сама виновата в том, что упустила своё счастье…
Объявившись в третьем павильоне с опозданием в пятнадцать минут, «ласково» зыркнула на Ивашку, а затем и на Бартоломелло, что мне никто и слова по этому поводу не сказал. Позволив расторопной ассистентке художника-гримёра, снующей туда-сюда с раскидной косметичкой, «нарисовать» мне лицо, чинно уселась на своё место и принялась с замиранием сердца высматривать… Нет, не Бернардо, ибо вон он, болезный сидит на своём законном месте и недовольно хмурится, а Эрика — своего ненаглядного и жутко неперевариваемого шефа!
