- Да уж, - включился в беседу Шак. - Интересно, сколько рецептов ему пришлось прочесть, прежде чем до него дошло, что никаких графских журналов и записей в Доме нет?
- Сколько рецептов, не знаю, но вероятно, что в тот день, когда до него это наконец дошло, он предпринял первую попытку забраться в особняк, - с усмешкой проговорил Сай. - И судя по тому, что рассказал нисс Слоувей, то, что дядюшка не ставил никаких экспериментов ни с вечной молодостью, ни с вечной жизнью, до него не дошло до сих пор! Он уверен, что граф Телборн где-то прячет этот секрет! Именно поэтому он пытался залезть сюда! Даже ночью рискнул пешком прогуляться из города до поместья...
- Ничего, нисс Дертей еще нескоро сможет позволить себе даже простую прогулку, а не то что взлом чьего-то поместья! - усмехнулся Шак. - Если вообще выйдет когда-либо на свободу...
- Нет! Свобода ему явно противопоказана! И прогулки! - прошипел Сай. - Как только вспомню встречи с ним в Груембьерре, так руки трястись начинают! Ты только представь: каждый раз, когда я мчался за ниссом Дертей по улочкам, поблизости старела юная нисса! Мы и догнать-то его не могли по этой причине! Гнались за пожилым магом, а он на ходу вытягивал чужую юность и превращался в этого разгильдяя Реда! Тьфу! Пакость! Если бы не Дом, вернее, его дух, который смог остановить часы... Так что, повторюсь, та статья в газете, его приезд именно сюда - это большая удача для всей Соларии!
- Тебе нужно успокоиться, - сочувственно пробормотал Шак. - Хочешь вина? Твой дядюшка знает толк в винах! Здесь очень неплохая коллекция. И потом, все ведь уже закончилось! Все самое страшное позади!
- По поводу вина я, пожалуй, соглашусь с ниссом ОТра, - с печальной улыбкой произнес Оулдер. - А вот с тем, что позади осталось самое страшное, к сожалению, нет.
Сай с тревогой уставился на старого дворецкого.
- Что ты имеешь ввиду? - спросил он.
Оулдер отложил в сторону аккуратную стопку журналов. Губы его сжались в скорбную линию, глаза подернулись пеленой печали. Под тонкой, полупрозрачной кожей заполошно билась жилка. Старик вздохнул, погладил сухонькими узловатыми пальцами альбом с фотографиями.
- Оулдер, о чем ты? - тревожно переспросил его Сай.
- Когда живешь так долго, как я, - тихо заговорил Оулдер, - начинаешь смотреть немного иначе на окружающий тебя мир... Вот, например, фотография. - Он осторожно распахнул альбом, который открылся на снимке пятнадцатилетней давности: там немного растерянная Уинтер держала на коленях настороженного Сая.
- Когда ты юн, то видишь на снимке молодую женщину и испуганного ребенка. Если ты достаточно пожил на этом свете, ты замечаешь, что женщина на этом снимке испугана не меньше, чем мальчик. Если ты так дряхл, как я, то видишь на этом снимке двух одиноких, испуганных детей, видишь, что они необходимы друг другу, что в будущем они станут самыми близкими друг для друга людьми, настоящей семьей... И на окружающих людей с возрастом становится гораздо сложнее смотреть... Глядя на тебя сейчас, мой мальчик, - Оулдер тепло улыбнулся Саю, - я вижу и того недоверчивого, обиженного на весь мир малыша, что появился в этом особняке давным-давно, и нескладного любознательного подростка, в которого он превратился несколько лет спустя, и очень рассудительного и немного наивного молодого человека, который сидит передо мной сейчас. Я вижу заботливого отца семейства, в которого ты со временем превратишься... Твоих детей и любящих внуков... Вот и с изобретением нисса Дертей... Я вижу не только ужасы, что творил этот человек на протяжении долгих лет ради мифической возможности продлить свою бессмысленную жизнь, но и все те, что будут творить другие, заполучив в руки подобные знания...
- Бессмысленную? - переспросил Шак.
- Другие? - уточнил Сай.
Оулдер поднялся на ноги и прошаркал к окну.
- Бессмысленную, - подтвердил дворецкий, устремив взор на редкие серые облачка. - Он не сумел наполнить смыслом данную ему жизнь, и вместо того, чтобы приложить к этому хоть какие-то усилия, этот человек решил украсть жизнь у других. Дать себе второй, третий, четвертый шанс... На что? Упустив свою, он точно так же пустил бы на ветер и сотню чужих жизней... Для того чтобы в нашем земном существовании появился хоть какой-то смысл, нужно уметь отдавать. Но некоторые на это неспособны, они могут лишь брать... Это, к слову, о других... К сожалению, нисс Дертей не единственный человек в Соларии, кто способен лишь брать. Так что был бы способ украсть, а желающие им воспользоваться найдутся...
- Но если, вернее, когда нисс Дертей заговорит, то все данные о его «научных» экспериментах засекретят и до них не так-то просто будет добраться, - неуверенно проговорил Сай.
- Не просто... - подтвердил Оулдер и грустно улыбнулся.
- ...но не невозможно, - закончил за него Сай.
Оулдер лишь вздохнул и вернулся к сортировке журналов. Сай некоторое время молча смотрел на него, затем тоже погрузился в работу. По стенам и книжным полкам порхали невесомые солнечные блики. Шак, нахмурившись, сидел на диване, забытый им бокал с вином стоял на столе, на лице молодого человека отражалась несвойственная ему задумчивость.
ГЛАВА 66, в которой всплывают неожиданные подробности о деятельности некоторых жителей Груембьерра
Нисс Слоувей с опаской подходил к кабинету собственного начальства. Нет, вовсе не потому, что начальник полиции вспомнил о своих непосредственных обязанностях, забыв про карасей и загородном поместье. Напротив, он появился в Груембьерре лишь единожды, в день приезда комиссий. Сделал широкий жест, уступив свой кабинет руководителю той комиссии, что расследовала кражи со складов, лабораторий и оранжереи Научной Академии Магии и Чародейства Соларии, и вновь умчался к своим рыбешкам. Руководителя второй, более многочисленной и серьезной комиссии по расследованию дела об Ужасе Соларии, приютил у себя мэр. И теперь детектив был вынужден мотаться между мэрией, полицейским участком, тюрьмой и больницей, делая отчеты, доклады и проводя допросы подозреваемых и опросы свидетелей, а затем нырял в собственный кабинет и до поздней ночи оформлял кипы документов, чтобы на следующий день начать все с начала.
Детектив вздохнул, набираясь решимости, и постучал в дверь, на которой поверх медной таблички с должностью и фамилией начальника полиции был наклеен листок бумаги, гласящий «магиструм А. Фэвор».
- Входите! - тотчас же откликнулся мелодичный женский голос.
Слоувей набрал воздуха в грудь и, распахнув дверь, шагнул внутрь с таким видом, словно нырнул в ледяную воду. Уж сколько детектив повидал за прожитые годы своих и чужих начальников, но в дрожь его бросало только при виде этой молодой женщины.
Агнесса Фэвор, магиструм магии и с недавних пор руководитель секции проклятий и благословений в Научной Академии Магии и Чародейства Соларии, была невысокой, стройной и миловидной. Темно-каштановые, на солнце отливающие красным, густые волосы она укладывала по последней моде в замысловатую прическу. В дамской сумочке, с которой она не расставалась ни на минуту, лежали клубки тончайшей пряжи, пара крючков и начатое кружево, которое она доставала при каждом удобном и неудобном случае. Но даже в те минуты, когда вязание мирно покоилось на дне ее сумочки, холеные тонкие пальчики магиструма, казалось, жили своей жизнью, подрагивали и шевелились, словно переплетая невидимые нити в сложнейшие узоры. И вот эти подвижные хрупкие пальчики, внимательный взгляд каре-зеленых глаз и осознание того, что перед тобой стоит самая сильная проклятийница Соларии, производили на окружающих неизгладимое впечатление. Наверное, похожее впечатление могла бы произвести экзотическая, прекрасная, но крайне ядовитая бабочка.
- Входите, детектив, - повторила свое приглашение магиструм, увидев замершего на пороге Слоувея.
- Приветствую, - проговорил детектив и, заметив мявшегося в углу Шака, неуверенно добавил: - Я, кажется, не вовремя...
