Остановившись у двери, на миг замешкался. Но, к счастью, всего лишь на миг.
Дверь не была закрыта, да и не могла быть закрытой. Родители были дома, что меня совершенно не удивило. Мужчина и женщина сидели в гостиной на диване, смотря телевизор, сперва даже не обратив на меня никакого внимания.
Они смотрели какую-то рекламу детского питания.
Я поморщился.
Вздохнув, неожиданно плюхнулся на диван между удивлёнными Джимом и Молли.
— Бандит, чего это ты? — ухмыльнулся полицейский, потрепав меня по голове. — Почему не в школе?
— Сегодня выходной, — буднично ответил я.
Родители тут же поверили.
— Из-за своей работы ты уже забываешь про выходные, Джим, — пробурчала Молли. — Что-то случилось, малыш?
Я удивлённо хмыкнул, почувствовав неожиданное тепло к этой женщине.
Она мне не нравилась. Не только тем, что была поразительно похожа на меня, причём больше именно на ту часть, которую я в себе ненавижу, несмотря на её женское начало, так ещё и сама по себе была…
Скажем так, мне не слишком нравилось, что заставить её пойти на работу смогло только переписывание реальности, с упором на моё собственное желание.
Из Джима получился намного более хороший и понимающий родитель, чем из Молли, несмотря на то, что он практически всё время пропадал на работе.
И всё же, я по-своему привязался к ним. И к Джиму, и к Молли. Хотя, к отцу, конечно, чуть сильнее. Стараниями Мистера Стивенсона я уже не смогу по-настоящему привязаться к ним, да и вообще к людям в целом, что не отменяло наличие определённых, достаточно тёплых эмоций.
Я не стал их пробуждать. Не стал им говорить, что происходит. Просто смотрел с ними на статичную рекламу детского питания, пока не удовлетворился этим фальшивым, насквозь надуманным чувством безопасности, которое у меня появлялось, когда я находился рядом с ними.
К сожалению, чем больше я был в их жизни — тем потенциально ужаснее могла стать их судьба.
— Мне нужно идти.
Я вырвался из объятий родителей, неспешно направившись на выход.
— Ты уже ходил к своей подруге? — ухмыльнулся Джим. — Она была очень расстроена твоим отсутствием, бандит.
Мужчина прямо сиял от гордости, когда поднимал эту тему. Странность ситуации его совершенно не смущала, да и не могла смутить.
Я остановился у входной двери.
— Как раз иду к ней. Кстати говоря, я вам когда-нибудь говорил, что мне не нравится моё второе имя? На редкость дерьмовое. В следующий раз не давайте таких странных имён.
Неверующий сын в семье верующих — горе. Слава Мистеру Стивенсону, что не заставляли ходить в церковь. Так подумать, ещё очень демократичная семья.
Я настоящий счастливчик, да?
Мужчина и женщина уставились на меня удивлёнными, остекленевшими взглядами, медленно кивнув. Когда я вышел, закрыв дверь, они продолжили как ни в чём не бывало смотреть телевизор.
Я же неспешно направился к конечной точке.
Шаг.
Второй…
И я остановился у нужной двери.
Выждав секунду-другую, вежливо постучался. Естественно, это не принесло нужного эффекта. Постучался ещё раз. Ещё раз подождал. В последний раз постучал, зная, что никакой реакции не будет.
— Раз так…
С ноги выбил дверь, буднично пройдя в дом малышки Сэнди. Атмосфера неуловимым образом вновь изменилась, я почувствовал странный холод.
Палитра красок изменилась. Стало темно, будто наступила ночь. По коридору гулял холодный ветер, будто бы промораживая изнутри.
Я оглянулся, увидев только что выбитую дверь закрытой. Было такое чувство, что я уже не смогу её открыть. Довольно странное и необычное для меня чувство на нулевой глубине — чувство «ограничения».
Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого.
Я оглянулся, подойдя к окну, с удивлением узнав Вторую Луну. Или, вернее сказать, её жалкий отголосок.
Конечно, мы не могли вот так полностью махом поймать тварь таких масштабов. Многочисленные осколки твари всё ещё могли существовать в бесчисленных вариациях, давая надежду на возрождение.
Правда, учитывая, что само Немое запомнило образ Второй Луны…
Я крайне сомневался, что у бедной, стеснительной, прекрасной Луны был шанс.
Интересно, был ли он у меня-нас?..
По пути в нужную комнату столкнулся с родителями малышки Сэнди. Честно говоря, на долгую минуту застыл, уставившись на две деревянные куклы.
То есть, буквально — деревянные куклы, одетые в повседневную одежду, с нарисованными улыбками, глазами и париками. Они лежали в углу, словно какой-то мусор.
Ощутил неприятный холодок.
Запоздало осознал, что я не знал, как их звали. Никогда не акцентировал на них внимания, в принципе игнорируя существование семьи девочки. Пустое место, которое я считал чем-то вроде фоновых декораций.
— Фоновыми декорациями вы и оказались… — пробормотал я задумчиво.
Получается, всё это время мне опять что-то влияло на мозги и я даже не догадывался об этом?
Святая Мария…
Немое пробудилось из-за осознания фальшивости собственной семьи?.. Или?..
Палитра цветов потемнела ещё больше. Температура упала ещё ниже. Я успел пожалеть, что натянул на себя летний прикид.
С другой стороны, не то чтобы зимний спас бы меня от «этого» холода. Холода, что шёл из самых глубин души.
Я остановился напротив комнаты Сэнди, негромко постучав. Естественно, не дождавшись какой-либо реакции, открыл дверь самостоятельно.
Выламывать как-то не рискнул. Даже не знаю, почему.
— Этот мрачный стиль тебе совсем не подходит, — едко прокомментировал я, уставившись на…
Сущность.
Это была уже не та девочка, которую я успел неплохо узнать. Это было что-то совсем другое.
Сэнди сидела на полу напротив какой-то картины, пустым взглядом на неё уставившись. Её внешность неуловимым образом трансформировалась, то принимая старческий образ, то детский; то обращаясь в мужчину, то в женщину; внешность малышки Сэнди менялась постоянно, включая стиль одежды, будь то накидки и мантии из шкур, куртки и жилетки, самые разные платья, фраки и ещё столько разного тряпья, сколько я и подумать не мог.
Оно прожило десятки эпох, видело столько, сколько не видел ни один человек. Боюсь себе представить, что сейчас творится в голове «малышки Сэнди».
Сущность не стала переводить на меня взгляд, но ей и не нужно было: тело в данном случае выступало исключительно как проводник. Меня буквально придавило «вниманием» чего-то огромного, неподвластного. Нечто нависло надо мной, словно непреодолимая стихия, окутало своим безумием, которое могло поглощать целые миры.
Мои друзья, обитавшие где-то «поблизости», не станут вмешиваться, если со мной что-то случится. Потому что Немое для них такой же друг, как и я. Если меня сотрут или поглотят, то это будет исключительно «нашим» делом.
Впрочем, я никогда и не рассчитывал на то, что друзья помогут мне справиться с внутренними демонами.
Особенно учитывая, что внутренним демоном в данной ситуации был «я».
— Вижу, кто-то испоганил твою картину, — нахмурился я, обратив внимание на то, куда уставилась сущность.
Было тяжело не заметить, как «девочка» смотрела на свои художества. Её стиль я узнал сходу, как и увидел, что кто-то попытался спародировать мой стиль.
Поморщился.
Кажется, я догадывался, что именно произошло. И теперь у меня появилось ещё больше уверенности в том, кем конкретно был старый ублюдок.
Очевидно, моё замечание попало в цель: стоило мне это произнести, как вся окружающая действительность вокруг закрутилась, завертелась в водоворот. Поднялся ветер.
Немое открыло рот, но из него раздался лишь болезненный хрип. Меня всего аж передёрнуло, против воли я сам схватился за горло, ощутив неприятный спазм.
Лёгкие будто горели. Из глубин души поднялся ужас, ноги подкосило, из глаз пошли слёзы.
Вот же дерьмо.
На негнущихся ногах подошёл к картине, придирчиво уставившись на неё. В моей руке появилась кисть.
