– Ну пошто каждый раз одно и то же! Яросвет, самому не надоело? Пошто ты от меня бегаешь?
– А пошто ты, царь–батюшка, меня супротив правды идти заставляешь? – Возразил служитель культа. – Пошто во мне вырабатываешь склонность к подтасовке результатов? – В пылу спора он не заметил, как проскочил столб, поддерживающий журавельную жердь, и, закачавшись, рухнул вниз. Вавила, готовый к такому обороту дел, успел подставить руки и поймать несчастливого предсказателя у самого жерла колодца.
– Яросвет, уймись! От судьбы не уйдёшь, – царь опять поставил волхва на ноги. – Да ты ж не волнуйся, я ж тут всё приготовил, – и Вавила бросил на траву предметы, зажатые в кулаке. – Давай, доставай гадальные камни и быстро. Мне дела государственные решать пора, а я тут перед тобой реверансы вытанцовываю! Вот добегаешься у меня, посажу в острог, и не посмотрю, что ты в Лукоморском государстве единоличный представитель духовенства.
Яросвет, едва не плача, отвязал от пояса мешочек.
– На какой камешек в этот раз загадывать будем? – Обречённо пробубнил он.
– На белый камешек загадаю!
Волхв потряс мешочек, и опрокинул. По земле покатились камешки: синий, зелёный, жёлтый, красный, чёрный, и шестой – предсказательный – белого цвета. Два камня возле лука со стрелами упали, один к мечу потешному, ещё два возле деревянной лошадки приземлились. А белый камешек покатился вниз, по склону.
Царь припустил за ним, но волхв, обогнав Вавилу, рухнул сверху.
– А ну вставай!
– Не встану!
– Вставай, супостат, покажи камень!
– Не покажу царь, хоть убей!
– Так ведь доведёшь, и убью! – Рассерженный Вавила за шкирку поднял его с земли и, зарычав от разочарования, отбросил гадальщика в сторону. Яросвет приземлился метрах в трёх от царя, в аккурат на горячие угли. Вскочил, похлопал ладонями тлеющую хламиду – не помогло, одежда пониже спины загорелась. Завизжав, Яросвет со всех ног кинулся к колодцу и, спасая свою шкуру, дорогую на любом кусочке тела, нырнул в воду.
– Нет, вот ты смотри что делает, шельмец! Вот ведь навязался на мою голову, изверг мелкий! – Сердито крикнул царь, выудив белый камешек из котелка с остатками щей. – Ну сколько тебе говорить, чтоб для гадания место определил, да и не бросал там лишних предметов? – Попенял недовольный клиент, свесившись по пояс в колодец. – Давай руку, Яросвет, перегадывать будем, это не считается! Давай руку, говорю!
– Не дам, – прохрипел волхв, – и наотрез отказываюсь гадать тебе, хоть ты и царь мне, и всему народу батюшка… Не обращайся больше к моей персоне, ибо я всё одно не буду выдавать желаемое тобой за божественный промысел и пророческое предзнаменование...
– А придётся, – усмехнулся Вавила, вылавливая его из воды, – потому что я тебя сейчас на ноги поставлю, по уху дам, и как миленький перегадаешь. Первое – то не гадание было, а неудача, и вообще, случайность неприятная. И всё из–за твоего, Яросвет, халатного отношения к прямым обязанностям и натуральной неопрятности. Ну, пошто ж ты в таком месте еду готовить удумал?!
– Так ты, царь, в прошлый раз заставил меня в хижине гадать, и в кринку с молоком камень залетел. По всем приметам, девица должна быть, коров доить дюже мастерица!
– Ты сам у меня коров доить отправишься за такие речи! – Вскипел царь, вытаскивая волхва из колодца. – На исправительных работах годик–другой вымя подёргаешь, глядишь, правильно гадать научишься. Давай, перегадывай!
– Не буду!
– Будешь!
– Не буду!!!
– Ах ты!!! – И царь, ухватив волхва за ухо, поволок его к голой площадке перед хижиной – ровной, чисто выметенной.
– Ухо… ухо другое возьми… – заскулил волхв, – это уже было на той неделе…
– Ну что, будешь перегадывать? – Вавила пихнул щуплого служителя богов животом, сунул ему в руку белый камешек, и грозно сдвинул брови.
– А у меня другой выбор имеется? – Зло зыркнув на царя, Яросвет опустил белый камень в мешочек, к остальным. Посмотрел на землю, потряс головой. – А где предметы? Куда камням катиться то?
– А вот, – и Вавила растопырил пальцы, бросая на землю символы мужества: лук со стрелами, меч и коня. – Сейчас на красный камешек загадаю. Кидай!
Волхв дрожащей рукой достал камешки и бросил на землю. Красный камень покатился по кругу, казалось, к деревянному мечу. Царь, затаив дыхание, приготовился узнать результат гадания, но камешек прокатился дальше, к деревянной лошадке.
– Вот царь, будет у тебя сын, лихой наездник и любая лошадь ему подвластна будет, – на одном дыхании протараторил волхв, сгрёб камни и, подхватив в руки полы длинного одеяния, пустился бежать, сверкая голыми ягодицами в прожженную дыру.
– Яросвет, а ведь жена моя, царица Кызыма, полу женского, а её тоже любой жеребец без слов слушается, и на любом коне она скачет, и наезднику любому… А вдруг… Ах, да зачем же я коня–то не убрал? Надо было только меч оставить, чтоб уж гадание на сто процентов верное было!
Посмотрел царь по сторонам, но Яросвета уж и след простыл. Делать нечего, пришлось восвояси возвращаться. Идёт Вавила домой, сам с собой спор ведёт, решить пытается, что гадание означает.
– С одной стороны вроде парень на коне лихой наездник, так ведь ежели девка родится, да с такой матерью, как Кызыма, она уж точно по лесам да полям гонять на горячем скакуне будет… А ежели первый вариант взять, когда белый камень в горшок со щами упал – так ведь волхв сам щи варил, а он мужеского полу, значит, сын народится…. Вот поди тут, разбери, где она – правда? И ведь к богам обращался, а они однозначного ответа так ни разу и не дали!!!
– Ну что, Вавила, сходил? Кого нам волхв напророчил?
Царь–батюшка вздрогнул, по сторонам посмотрел, хмыкнул: надо ж, так впечатлился, что и не заметил, как до своего терема добрался. Уж и ногу занёс, чтоб на крыльцо взойти.
– Не наступи, ненароком. Али не то нагадал волхв, ибо мнится мне, что расстроенный ты шибко?
Вавила вниз глянул, а на крыльце Домовик сидит, да не один. Из хрустального дворца к нему собрат наведался, тоже домовой, только по причине большого участка работ его Дворцовым звали. А третьим в компании Овинник, но даже для своей породы шибко уж махонький. Овинника этого Вавила не знал, видно издалека прибыл родственников попроведать. Росту с вершок, плешивенький, щупленький, но одет справно, даже богато: рубашонка на нём шёлковая, порты бархатные, пояс золотом шит. Перед гостем миска стоит, полная овощей. Овинник царю кивнул, а поздороваться не вышло – рот едой занят. Удивился царь столь большому аппетиту маленького существа. Встал столбом и, открыв рот, смотрит, как редька с редиской, и прочие овощи, у Овинника во рту исчезают. Гость ест, торопится. Когда корешок хрена сгрыз, да не просто так, а с чесночком вприкуску, царь не выдержал, спросил:
– А скажи–ка мне, Овинник, пошто ты такой модный, и такой голодный? Неужто хозяева тебе одёжу едва ль не царскую справили, а накормить забыли? И где ж ты служишь, что редьку с хреном аки блюда райские трескаешь?
– Да там и работает, – ответил за гостя Домовик, – в самом что ни на есть Ирие. Скотником. А что хрен с редькой трескает да репой закусывает, так отчего б не потрескать, ибо для него это блюда деликатесные.
– Вот как? А я думал, в Ирие молочные реки текут, – недоверчиво хмыкнул Вавила, – да промеж кисельных бережков, а у бережков тех сливочки пенятся…
– Текут, – кивнул Овинник, поглаживая вздувшийся животик. Глазами ещё б съел, да не лезет. – Река молочная, берега кисельные. И киселей этих на любой вкус, каких токма нету. Ежевичные, черничные, малиновые, крыжовенные, да ещё всякие разные. Даже гороховый кисель в наличии имеется. Вот у меня когда от сладости скулы сводит, я гороховым только и спасаюсь. А так бы давно ноги протянул. Хорошо, иногда выходные случаются, так отъедаюсь в гостях, всё больше на овощи налегаю.
– Вон оно как, – усмехнулся Вавила. – Я–то думал что вкус у того киселя натуральная амброзия!
– Да хоть бы и амброзия, а всё одно надоедает, ибо приедается, – резонно заметил Домовик.
