— Меня-то чего спрашиваешь? Я че, ясновидящий? Нашла, блин, справочную.
Спортсменка раздраженно цокнула и молча отсела, демонстративно отворачиваясь.
Через боль прожевав и проглотив кусок белки, я вздохнул. Не надо на ней срываться. В конце-концов, жизнью обязан. Пусть не уверен, что эта жизнь мне сильно нужна.
— Судя по инструментам, про аптекаря, может, и не врала. — я говорил громко, ничуть не таясь дамочки. — Но все что касается плена и работы из-под палки, полная туфта. Ну, брехня, то есть.
— Так мило, что говорите обо мне, будто меня здесь нет, но…
— Как ты понял? — внимательно слушая, брюнетка мигом забыла про обиду. — Объясни.
— Ну сама-то подумай. Было восемь работяг и восемь уголовников… Тьфу, бандитов. А еще были ты и она. Обе девятые и обе женщины. Один плюс один… Арифметику не обманешь.
Дамочка немедленно встрепенулась:
— О, я вижу, на что ты упираешь, но дозволь уточнить, кто сказал, что женские органы нельзя пересадить мужчине⁈ А? Все озвученное тобой, не более чем домыслы! Держи их при себе.
— Я, вообще-то, хотел сперва намекнуть на рыбу, что ты от нас прячешь, а про органы уже потом сказать, но раз уж ты сама с них начала…
Доказать нечем, но никакая она не жертва, а подельник. Иначе бандиты никогда бы не припасли для нее собственного донора. Правда, непонятно, как она сама себе операцию делать планировала? И где скрывает уродства или болезни, из-за которых решила прибегнуть к экстремальной медицине, граничащей с фантастикой?
Но то детали, суть не меняет. Она точно где-то наврала, а где и почему, не так уж важно. Самого факта достаточно, раз скрытничает, значит есть мотив, а если есть мотив, значит боится, а если боит… Короче, и так все понятно
Бледная девушка пыталась отбрехаться, но осеклась, когда увидела кинжал брюнетки.
— Проклятье, как можно быть столь недалекой⁈ Отчего ты веришь каждому лживому слову! Ты же сама нарекла его…
— Мерзавцем, да. Мерзавец он и есть. Из тех, кому не зазорно ступать по головам. И ты верно подметила, я впрямь недалекая. «Не самый острый меч в арсенале», как мне по сердцу говорили.
Разборки начинали напоминать сцену плохого сериала.
— Тогда почему он, а не я⁈
— Его худшую сторону я уже увидела, а твою только предстоит.
— Ох уж эти мудрости от деревенской шалашовки… — дамочка отбросила сумку, позволяя увидеть в ее руке нож. — Только посмей, увидишь, что последует!
Несмотря на браваду, у бледной не было и шанса. Низкого роста, с тонкими девичьими руками и обычным кухонным ножиком, против накачанной дылды с кинжалом. Она и сама это понимала, но сдаться без боя не позволяло то ли отчаяние, то ли гордость.
Но это и не важно, главное, теперь я точно знаю, что она не ведьма. Иначе бы уже чего-нибудь наколдовала.
Ладно, разведку боем провели, пора закругляться.
— Эй, эй, отставить поножовщину! Слышь, загорелая, ты ведь спрашивала, не перережет ли она нам глотки в ночи? Так вот, не перережет.
— О-о-о, ошибаешься, уж твою-то лживую…
— Почему? Откуда знаешь?
Будто в ответ, из ночной чащи донесся далекий вой. Нет, ну точно сериал! Театральней не придумать.
От перспектив быть сожранными волками девушки мигом забыли, что только что едва не устроили поножовщину.
— Как воем заводятся… — брюнетка подхватила горящую палку в довесок к кинжалу. — Крупная стая, драть их в хвост!
— Д-далеко ведь, д-да? Д-далеко воют?
— Когда близко уже не воют.
— А что, р-рычат?
— Грызут. Молча. А ты пошто расселся⁈ Коли покалеченный, хоть хвороста в костер накидай! Авось остерегутся…
Не каждый день женщины так настойчиво требуют кинуть палку, но я все же решил остаться на месте, маленькими кусочками жуя горелую бельчатину к которой так не хватало соли.
Этот вой и есть причина, по которой нам с Коллет пришлось искать обоз, а не валить с портового городка самостоятельно. Здесь, в мире красивых замков и нищих лачуг, человечество еще не успело утвердиться на пьедестале «царя природы», ограничиваясь более скромным титулом «высшего хищника». Это там, на родине, люди столетиями отучали зверье видеть в них еду. Отстреливая непонятливых и взращивая в остальных врожденный инстинкт избегать двуногих обезьян.
А тут до этого еще нескоро. Нужно лет веков так-этак пять и несколько промышленных революций, что пропитают человека синтетической вонью, которое зверье не понимает, а от того боится вдвойне. Впрочем, в этом мирке все чуть сложнее. Тут можно хреновину куда страшнее каких-то песиков. Но, слава богу, в этих лесах никаких чудовищ не водится, ибо их еще лет двадцать назад сожрали твари пострашнее.
Вой раздался вновь, кажется, чуть ближе, чем раньше.
— Эй, оглох⁈ — из размышлений меня вырвала дылда. — Кому велю, подымай зад! Дрова сами себя не кинут!
— Параша не хлебница, а моя жопа не поленница, чтобы в нее дрова кидать… И вообще, не ори, башка раскалывается. Да вообще, сядьте уже! Волки не нападут, пока нас трое.
Вранье. С голодухи волчары могут и на дюжину караванщиков рыпнуться, был у меня и такой опыт. Но признаваться не буду, ибо нужна не паника, а общая угроза, перед лицом которой люди объединяются куда охотнее. Боевое слаживание, блин. Чего бы этот идиотский термин не обозначал…
Нельзя допустить, чтобы они друг другу глотки перерезали. Без аптекаря я сдохну от заражения крови, а без спортсменки я аптекарю не нужен. Не знаю, зачем ей эта высокая деваха, может из-за мышц, чтобы защитила, а может гадость задумала, но одно сказать могу точно — покалеченный лейтенант ей в хрен не тарахтел. Бросит и уйдет. Или вообще прирежет.
— Откуда знаешь, что не нападут?
— Ты спросила, почему аптекарь нас не прирежет и вот ответ: без нас ей конец. Одну ее сожрут. Но пока нас сразу трое, волчары не подойдут. Повоют да перестанут. Лето ведь, дичи в лесу и без нашего полно.
Эта версия предназначалась сразу для всех. Как лишний плюсик в варианте «быть паинькой и держаться вместе», поближе к раненному и беспомощному мне. Главное только не переусердствовать. Если они чересчур замирятся, то я им уж стану уже не нужен.
Блин, о чем я думаю⁈ Уже на автомате какие-то манипуляции мучу… Хватит, лейтенант, Коллет не хватило?
Девчонки долго медлили, но все же чуть успокоились. Благо вой начал отдаляться, а количество подкинутых в костер веток превысило разумные пределы. Отсаживаясь от пламени дальше и дальше, я поймал себя на мысли, что нам не волков бояться надо, а инспекторов по пожарной безопасности.
— Все же в толк не возьму… — разделив копченую рыбу между всеми, аптекарь устроилась между нами. — Отчего ты так внимаешь его словам? Между вами что-то есть или…
— Нет. Но умный прислушивается к тем, кто еще умнее. Пусть он подлец, но крепко зашиб умом.
— Он? Пф, я тебя умол… Стой, ты серьезно⁈ Нет! Нет-нет-нет! Уж не сочтите за хвастовство, но светоч разума здесь я! Обученная не только мастером, но и магистром! Проклятье, да я сама в магистры метила, покуда эти импотенты не заявили, что «у науки могут быть мужи, но не жены».
А-а-а, вот чего она на меня батон крошит. Сексистка.
Глаза слипались несмотря на жар от костра. Даже болтовня двух девчонок, слишком напуганных волками, дабы уснуть, не помогала бороться. Я медленно проваливался в забытье. Где опять приснится арбалетный болт, обвиняющий взгляд зеленых глаз и омерзительное хлюпанье плоти под несмолкающий гогот.
А и черт с ним. Терпи, лейтенант. Терпи.
Глава 4
Рыбий плащ
Вторые сутки в лесу давались чуть легче первых. Время перевалило за обед, а меня даже ни разу не стошнило! Черт, как мало надо для счастья, у тебя сотрясение… Признаю, аптекарь и ее «зелья» свое дело знали, пусть ее отвар наполовину состоял из подозрительных грибов.
Жаль только, до выздоровления еще очень далеко. Рожу все так жжет, а ноги подкашиваются, что значительно усложняет путь через чащу, которая становится все гуще и гуще с каждым часом.
