Ознакомительная версия.
На последней фразе голос проклятого бога чуточку изменился, в нем появились рычащие нотки. М-да, я тоже помню ту кровать.
– Эркас увиденное не понравилось. Впрочем, я тоже восторга не испытал. И когда этот глупейший из эльфов захотел вернуть тебя Шердому, я решил вмешаться. На этот раз основательно. Принял облик герцога Аргара, который в это время был в нескольких неделях пути от столицы, но… – Арх снова тяжело вздохнул, продолжать явно не хотел, но сверлящий взгляд и сжатые кулаки сделали свое дело. – Но я не всесилен, Лёля. Я не могу сотворить лошадь из ничего.
По спине побежали мурашки ужаса.
– Нет, только не говори, что этой лошадью была Эркас.
– Она сама предложила, – пожал плечами бог. – Чувствовала, что Орис одумается и вернется за тобой, а допустить этого не могла. И сама же надоумила, что нужно вести себя как можно естественней. Вот и уперлась, не желая входить в портал. И удрала, когда поняла глупость собственной роли.
Черт… Что же получается? Я богине справедливости какой-то гадости под хвост плеснула? Мама дорогая… Да еще и парня у нее едва не увела?
– А почему она Ориса две тысячи лет мурыжила? – стараясь отойти от скользкой лошадиной темы, спросила я.
– Женщина, – философски протянул Арх.
Черт! Похоже, среброволосый честен. Выходит, я действительно зря страдала? Зря долбилась головой о стену эльфийских стереотипов? Напрасно пыталась изменить эту чертову реальность?
– Арх, но это нечестно. Несправед… – осеклась. Как ни крути, а на справедливость рассчитывать уже не приходится.
– Лёля, это жизнь. – В голосе бога звучала грусть.
– Но я же так старалась!
– Лёля, ну пойми… Не может глупенькая блондинка из двадцать первого века взять и перекроить историю. Не может!
Черт. Он не имеет права называть меня глупенькой. А пенять на мою блондинистость – тем более. И вообще, я давно не блондинка. Мальвина!
Я выдернула из прически последние шпильки, волосы рассыпались по плечам. Подхватила одну прядку, накрутила на палец. Голубой… и по оттенку подозрительно напоминает полог одной склочной богини. Может, зря все на реакцию разноплановых красок списала? Может, это ответный подарочек от Эркас? Но выяснять не хочется. Ничего не хочется.
– Верни меня домой, Арх. – Слезы сдержать не смогла.
– Сейчас? – Голос бога прозвучал странно.
– Да.
Молчал пару минут, мерил взглядом. После спросил, кивнув на скульптурную композицию:
– А они? Прощаться разве не будешь?
– Зачем?
Зачем бередить душу, если спустя секунду они забудут о моем существовании? А я точно не выдержу и разрыдаюсь. Лучше уйти, не сказав роковое «прощай», сохранив тем самым хотя бы толику надежды на новую встречу.
– Верни меня домой, – сказала твердо, но бесцветно.
Он подошел, встал рядом. Я не противилась – знала, так нужно для дела. По щелчку пальцев перед нами возникла черная мерцающая стена божественного полога. Думала, он вот-вот просветлеет, и я смогу увидеть свой мир, но все оказалось гораздо прозаичней.
– Когда скажу, входи в полог, – сообщил Арх и сунул руку во тьму.
Секунда. Две. Три.
На губы бога прыгнула неприятная улыбка.
– Иди! – воскликнул среброволосый, а сам…
В момент перехода боковым зрением видела – рука проклятого бога впилась в ворот камзола, типичного для эльфийской эпохи. Георгануса тащили в прошлое, как нашкодившего котенка, и воспротивиться король не мог.
Я же прошла сквозь тугую, плотную пелену совершенно безболезненно. Ни головокружений, ни круговерти Мироздания, которая едва не взорвала мозг при прошлом переходе, не было. Просто, быстро, комфортно.
Миг, и вместо заполненной замороженными эльфами ванной комнаты – изумрудная поляна. Группка из двух десятков «стручков», парни в черном. Грегор, Антуан, Машка.
Все, как один, с выпученными глазами и отвисшими подбородками.
– Не ждали? – холодно усмехнулась я.
Скользнула взглядом по розовому платьишку подруги, по припаркованной в отдалении «хонде». Усмехнулась еще раз.
Арх вернул в тот же день, из которого ушла. Отлично.
Я резко развернулась – полог еще мерцал. Стянула с пальца кольцо с самым красивым бриллиантом в мире и зашвырнула во мрак. Хотела крикнуть что-нибудь обидное, но… Черт! Арх не дурак и без слов поймет.
– Лёлечка? – осторожно пискнула Машка. – Лёлечка, что с тобой случилось?
Со мной? Ничего особенно.
Я умерла. Только и всего.
Черт. Почему так больно? Почему эти мерзкие слезы все катятся и катятся? Я же должна быть сильной. Я обязана утереть нос эльфийским недоумкам. Уничтожить, хотя бы морально.
Вот Грегор уже белее первого снега в экологически чистом районе. Стоит, за сердце держится. Видать, сложно быть единственным из рода Севергов, совсем от «зова крови» отвык. Хорошо, четверть часа назад с Георганусом общался, иначе бы вообще не понял, отчего в груди ноет.
Антуан тоже на грани обморока. Стало быть, и интуиция и соображалка работают как надо, уровень неприятностей понял. Кажется, только намекни – тут же помчится чемоданы паковать и недвижимость в Тьмутаракани присматривать. В любую щель забьется, только бы подальше от меня.
«Стручки» и «черные» от предводителей не отстают, если выражаться фигурально. А если смотреть на ситуацию буквально – отстают, и еще как. Уже метра на три попятились. Один даже перекрестился.
И только до Машки пока не доходит. Таращится, беззвучно открывает ротик, пальчиком тычет – то в пижаму мою, то в волосы, то за спину, где только что покров бога смерти растаял. Бедняжка, как бы совсем не заклинило.
А вообще, с их точки зрения, ситуация должна казаться забавной. Взяли блондинку, впихнули в портал в полной уверенности, что высокоразвитые предки девочку порешат. А вместо этого жители эльфийской реальности сами портал сварганили и вышвырнули девочку обратно. В пижаме и с синей головой. Эх…
Справиться со слезами так и не смогла, но улыбку из себя выдавила. Спросила, обращаясь к Машке:
– И что тебе пообещали за «жертву»? Титул принцессы?
Бывшая подруга неуверенно кивнула.
Так и думала. Судя по одежке, бриллиантов и золота у эльфов не осталось. Да и не купилась бы Машка на цацки – их и папа добыть может. А вот титул принцессы – цена достойная! Особенно для блондинки.
Нет. Мне этим людям-эльфам сказать нечего. Разве что посоветовать принимать розги для профилактики детскости.
Стараясь держать спину и не всхлипывать, поплелась к Машкиной «хонде». Если правильно помню, машина не заперта, ключи в моей сумочке, а сумочка в салоне. Черт, как же я люблю этот мир.
Когда распахнула дверцу, сзади раздался голос Грегора:
– Лёля, что с тобой случилось?
Хотела показать новоявленному братишке средний палец, но передумала. Позже. Когда наберусь сил и смогу унять гадкие слезы, обязательно отыщу его и такую вводную в мир эротических выражений устрою, что на всю жизнь импотентом останется. Или в гея перепрофилируется. Пассивного.
– А тот покров? – не унимался брюнет. – Он кому принадлежал?
Чертов длинноухий! Я из-за него на собственную сумочку села!
– Сгинь! – рыкнула я и так хлопнула дверцей, что та едва не отвалилась.
Неадекватный родственник отступил. Слава богу, дошло! А я уж давить длинноухого собиралась.
Мотор завела раза с третьего – да, водитель из меня, как из каргули трезвенница. Или из Вариэля мачо. Или философ-авангардист из Ориса.
Черт! Не думать об эльфах! Не думать!
Слишком резко надавила на газ, «хонда» дернулась, и мы покатили…
Куда? Да черт его знает! Одни елки и березы кругом. И как Машке удалось въехать на эту проклятую поляну?
Эй, кто-нибудь, выключите слезы, я же ни черта не вижу!
Я – девочка из циничного двадцать первого века эпохи людей. Я не верю в чудеса. Даже после нескольких недель в мире магии и близкого общения с богом – не верю! Потому что финал моей истории доказал – чудес нет, не было и не будет.
Но ничем иным объяснить свой благополучный выезд на шоссе не могу.
Когда асфальт бросился под колеса, я, вопреки здравому смыслу, выжала полный газ. Мир резко изменился. Сузился, превратившись в ровную серую ленту. Пустую, к сожалению. Зато с выбоинами, которые с неизменной любезностью напоминали, в какой стране пребываю.
Мерзкие слезы по-прежнему щипали глаза. Я утерлась несколько раз, потом плюнула и включила дворники – вдруг поможет? Просто удерживать руль одной рукой не получается, сил не хватает. А когда тебя бросает из стороны в сторону на скорости сто восемьдесят – это не слишком приятно. Хотя… какая теперь разница?
Никогда не думала, что предательство – это так… так больно.
Черт! Пожалуйста, кто-нибудь, выключите слезы! Или убейте меня! Чтобы хоть чуточку легче стало! Умоляю! Пожалуйста! Кто-нибудь!
…Меня «услышали».
Когда «хонду» в очередной раз мотнуло и я на полкорпуса вылезла на встречку, сзади взвыл оглушающий, совершенно мерзкий клаксон. Короткий взгляд в зеркало заднего вида, и машину снова мотнуло. Но убрать ногу с педали газа – не судьба. Черт, а где она вообще, педаль эта? Сзади снова истерично загудели.
Ознакомительная версия.
