— Лучше не надо. Просто люби меня, пока можешь.
— Люблю тебя. Жюли.
— Да?
— Что бы ни случилось, я все равно буду тебя любить.
— Спасибо, — прошептала она и сомкнула объятия. Ну что ж. Дальше все — как обычно. Как обычно… Разве может это стать чем-то обыденным? К сокровенному ритуалу, совершаемому наедине мужчиной и женщиной, никак невозможно привыкнуть; каждый раз — как первый, исключительный, с полной отдачей сил, самого себя и своей души. Это не может быть как обычно — это всегда внове…
Резкие крики матросов разбудили меня ранним утром. Я выполз, кривя недовольную рожу и протирая глаза, на палубу, и начал интересоваться, из-за чего переполох. Однако пришлось разочароваться — никакого переполоха не было, просто капитан решил прямо в пути обменяться товарами с другим торговцем, идущим вглубь залива. Интересного, в общем, тоже мало — разве что привлекла внимание некая настороженность… несколько матросов на обоих кораблях вооружились и расположились в укрытиях, стараясь держать на прицелах арбалетов капитанов кораблей, наоборот, вышедших на самое открытое место. Ну, это понятно — опасаются пиратов.
Я поглазел на разворачивающееся действо, пару раз зевнул и вновь полез в каюту, досыпать. Жуля, почувствовав мой вернувшийся бок, не просыпаясь, плотно прижалась к нему, что-то ласково пробормотала во сне и успокоилась.
В следующий раз я проснулся от какой-то неясной тревоги. Корабль качает чуть сильнее или мне только так кажется? И еще словно какой-то отдаленный грохот донесся сквозь приглушенный плеск воды за бортом. Я ощутил странное головокружение, испугался, что началась морская болезнь, и мне придется составить компанию Антроху, но почти сразу все прошло. Поглазев на темный потолок, я погладил Жулю по голове и быстро заснул под монотонный скрип корабельных конструкций и редкие крики матросов наверху, — и зачем они кричат ночью, кто их знает?..
Напоследок меня разбудил грохот в дверь. Какой-то матрос стоял с той стороны и зачем-то ломился к нам.
— Иди к дьяволу!
— Капитан велел передать, что скоро прибудем, — пробасил матрос. — Земля на горизонте.
Вот черт, сколько же я проспал?
— Эй, любезный, который час?
— Полдень давно миновал. — Матрос потопал прочь.
Я повернул голову и встретился с удивленным взглядом Жули.
— Полдень? Ну ты поспать…
— А сама-то… — не удержался я от подковырки.
Девушка выскользнула из-под одеяла и стала одеваться. Я с удовольствием наблюдал за ней; вот ведь как, не впервые вижу, но всякий раз — как в новинку. Жуля заметила мой любопытный взгляд, рассмеялась и принялась двигаться еще грациознее, почти танцуя. Когда я, разомлевший, выполз на обозрение и стал натягивать на себя одежду, движенья мои грацией, вероятно, напоминали предсмертные судороги динозавра.
Берег действительно уже был близко. Можно даже различить одинокие деревья, кое-где торчащие между скал. Прямо по курсу белело размытое пятно.
— Это портовый пригород, Орейка, — сказал Антрох, подойдя сзади. Вид у него, прямо скажем, был не очень привлекательным: странного зеленоватого оттенка впадины под глазами, мученический взгляд, потрескавшиеся губы, растрепанные волосы. Да и отощал заметно, даже не верится, что всего-то ночь страдал.
— Пригород?
— Да, — ответила Жуля. — Чтобы беспорядки и преступники, которыми славятся портовые города, не испортили репутацию столицы, было решено оставить место между Райа и Орейкой свободным. От Орейки два часа пути до Райа.
— Что уж, так трудно беспорядкам и преступникам преодолеть каких-то два часа? — насмешливо спросил я.
— Там гарнизон постоянно находится. Патрули, таможня… Просто так не пройти.
— Прямо осадное положение.
— Да все нормально, — Жуля махнула рукой. — Преступников и в Райа хватает. А всякая грязь из Орейки по крайней мере в столицу не лезет.
Я покачал головой, но возражать не стал. В самом деле, кто я такой, чтобы оспаривать выводы, сделанные, вероятно, лучшими градостроителями еще в те годы, когда даже всезнающего Лема на свете не было?
Антрох опять исчез. Наверное, чтобы благополучно завершить страдания. Берег же приближался, хотя и не так быстро, как я предполагал. Тем не менее, обещания Антроха исполнялись — к вечеру будем в Райа. Если, конечно, пропустит таможня.
Какие-то смутные воспоминания тревожили меня. Что-то произошло ночью, я чувствовал. Вроде как просыпался? Или нет? Если просыпался, то почему?
И еще одну вещь я вспомнил. Вспомнил, что так и не узнал у Лема, о какой Бездне он говорил в корчме. Рассказ звучал достаточно зловеще, хотя и мог запросто оказаться очередной вариацией какой-нибудь расхожей легенды. Однако, не раз уже послушав Лема, я начал понимать, что он редко говорит что-либо просто так. Стало быть, чему-то эта возня была предназначена. Только вот чему?
Вопросы, вопросы… С тех пор, как я осознал себя, я только и делаю, что задаю вопросы и задаюсь ими. А вот ответы заставляют себя ждать. Зачем вообще еду в Райа? Нужен ли мне этот путь? Я ведь себя уже об этом вопрошал — и решил, что лучше хоть такой, чем вообще никакой. Но вдруг потом придется возвращаться, так как злоумышленником, пытавшимся испортить мне слух, окажется крокодил во рву барона Кахтугейниса? А как мне его тогда наказывать, позвольте спросить? Ну вот, опять вопрос…
Берег приближался. Смутное белое пятно постепенно превратилось в ухоженные домики, кое-где расположенные на берегу, большие серые здания, по всей видимости, склады, и отвратительного вида гавань, переполненную судами самых различных типов и вариаций. Я решил, что солидарен с человеком, постановившим не сливать Орейку и Райа в мегаполис. Впрочем, когда подплыли еще ближе, вся некрасивость гавани куда-то исчезла, стал просто порт, больше габдуйского раза в три, но ничем остальным не отличающийся. Кроме, разумеется, суеты, которой здесь тоже наблюдалось раза в три больше.
Я сходил, пока было время, почистил и причесал коней, жрать они уже отказались, были сыты… Пахтан уставился на меня умудренными долгим жизненным опытом глазами и словно бы что-то хотел сказать.
— Что, чертенок, — я почесал его между ушами, от чего глазки коня блаженно сощурились. — Или, лучше, демоненок? Что хочешь сообщить?
Пахтан осторожно топнул ногой. В сумраке я заметил искру, вылетевшую из-под копыта, наклонился посмотреть, но ничего не обнаружил. Ничего, даже того, из чего эту искру можно было бы высечь.
— Может, ты и вправду демон? — задумчиво проговорил я. Пахтан фыркнул и затряс головой. Но подтверждал он или отрицал — я не смог понять.
«Принцесса» с трудом протиснулась между двумя крупными, каждый раза в три больше нее, военно-торговыми кораблями, судя по резным носам и геральдическим изображениям на бортах, из далеких северо-восточных стран. Пришвартовались довольно удачно, не слишком далеко от таможни, но и не вплотную, так что орда оборванцев, ошивающихся вокруг приходящих судов, до нас не добралась. Под чутким руководством капитана и насылаемых им наваждений, я и посвежевший Антрох вновь присоединились к матросам, временно ставшим грузчиками. Жуля изумленно наблюдала за этим праздником труда. Спустя еще час усердного вкалывания мы сердечно распрощались с капитаном (удостоившим нас лишь небрежного кивка), забрали откормленных в трюме лошадей, без проблем прошли таможню… разумеется, ведь никакого груза у нас не было, скорее, мы были сами грузом — для Халы и Пахтана. Антрох с товарищем прошел через другой пункт, для «путешествующих без транспортных средств». Офицер оценивающе поглядел на нас и на лошадей, что-то прикинул и решил не привязываться.
Антрох попрощался и отправился отходить от плавания в ближайшем кабаке — пожрать и подраться, как он сказал. Мы с Жулей опять остались вдвоем, что было б весьма недурным, если бы девушка не казалась такой сумрачной.
— Хорсик, — пожаловалась она, — меня мучают дурные предчувствия.
— Меня тоже, — мужественно признался я.
— Да?
— Ага. Меня они мучают постоянно. Даже сейчас вот. А при взгляде на тебя становятся вообще невыносимыми.
Жуля невесело рассмеялась.
— Все шутишь.
— А что же мне еще делать, милая, — ласково сказал я. — Ты ведь причину твоей депрессии рассказать не хочешь… или не можешь, и приходится гадать. А догадкам я не особенно доверяю, так что…
— Хорс!
— Ладно, ладно, молчу. Извини. Ты права, я обещал. Просто поехали вперед, и пусть будет то, что будет.
Орейка кончилась быстро. В общем-то, создавалось впечатление богатства и процветания. Фасады домов пестрели вывесками нотариальных, торговых, адвокатских, административных и всевозможных прочих контор. Они наверняка старались создать о себе благоприятное впечатление. Я подозревал, что окрестности тракта выглядят куда ухоженней и красивее, нежели недра пригорода, не зря же между Райа и Орейкой патрули бродят, однако убеждаться не было желания. Да и времени, если признаться, тоже — солнце уже заметно склонилось к западу, а хотелось не только добраться до столицы, но и попасть в нее, и — предел мечтаний — найти место заночевать…
