Александр Покровский - Бортовой журнал 4

Множество социальных явлений, почти ежедневно наблюдаемых мною, таких как горести, болезни и бедность ума, побудило меня взяться за предметное их описание, описание, в коем более боли, нежели злорадства, и возобладает сострадание и участие над высокомерием и поучительством.

У них специально ничего не получается. Специально – это надо думать о специальности. А если о чем-то другом думать, то и засеешь пол-Лондона. Вот и засеяли.

Кстати говоря, если отрава кладется пальцами, то потом те пальцы, не облизывая, хорошо бы вымыть в ближайшем туалете.

Странная беспорядочность нашего климата порождает такую странную беспорядочность человеческих пород, что впору говорить о полнейшем беспородье, и восклицание: «Однако, порода!» – скорее адресована исключению из общего правила.

Справка: полоний-210. Изотоп полония-210 имеет период полураспада 138,4 дня. Это не значит, что через это время он полностью исчезает, превращаясь в стабильный плюмбум-206 (свинец).

Период полураспада – это время, за которое радиоактивное вещество, распадаясь, уменьшается вдвое. То есть через 138,4 дня от одного килограмма полония-210 останется ровно полкило. Еще через 138,4 его количество достигнет 250 грамм и так далее. Считается, что радиоактивное вещество полностью исчезает только через десять периодов полураспада. В случае с полонием-210 это 1384 дня, или 3,79 года.

Полоний-210 получается при облучении висмута-209 нейтронами. Обычно это происходит в атомных реакторах. Особенно в реакторах с ЖМТ (жидкометаллическим теплоносителем).

В промышленности он применяется как источник альфа-излучения.

Полоний-210 – металл, легко образующий аэрозоли. Альфа-частицы (два нейтрона плюс два протона) очень тяжелы, пробег их в воздухе составляет примерно десять сантиметров. Они легко задерживаются одеждой. Даже лист бумаги для них непреодолимая преграда.

Поэтому и идентификация альфа-излучателя затруднена – его трудно поймать в ионизационную камеру, так что приборы для индикации этого вида излучения очень сложны и показания их не точны. Так что полоний-210 приборами, фиксирующими этот вид ионизирующего излучения, поймать практически невозможно.

Его присутствие фиксируется косвенным путем, с помощью химических реакций. Так что пронести ампулу с этим веществом через детекторы ионизирующего излучения в аэропорту не составляет труда. Они рассчитаны в основном на гамма-, реже – на бетта-излучатели.

Полоний-210, как и более чем двадцать радиоактивных изотопов полония-209, ядовит.

Опасен он при попадании внутрь организма человека через органы дыхания, открытые кожные покровы и через слизистую. Кроме того, что он опасен для жизни, как химическое существо он (не следует забывать) еще и альфа-излучатель. Альфа-частица, почти безопасная из-за малого своего пробега в воздухе, снаружи, очень опасна при попадании внутрь организма. Одна альфа-частица при пробеге в теле человека всего в доли миллиметра способна оставить за собой десятки тысяч радикалов. На обычном языке это означает, что она способна повредить десятки тысяч атомов в клетке. В основном страдают атомы воды, потому что клетка человека состоит в основном из этого полезного соединения.

Разорванные молекулы воды, соединяясь между собой, дают в конце концов перекись водорода. Присутствие одной молекулы перекиси водорода в клетке на миллион молекул воды приводит к смерти клетки. Эта болезнь носит название лучевой болезни.

Профилактика: ношение обычного респиратора, предохраняющего органы дыхания, в помещении с полонием-210 уменьшает вероятность заражения человека в сотни, если не в тысячи, раз. Предельно допустимая концентрация полония-210 в воздухе помещений – одна частица размером в микрон в одном кубическом метре.

В природе полоний содержится в урановых и ториевых минералах. Его способны концентрировать в себе некоторые растения, например табак.

Так что мои поздравления всем курильщикам. Попадая в организм курильщика, полоний находит свое вечное успокоение в его печени. Из организма полоний не выводится. Он в нем распадается (смотри начало справки).

Естественные чувства человечности и справедливости не позволяют мне замолчать тот факт, что некоторые агенты современной разведки (или как там это все теперь у нас называется) столь любезного мне Отечества далеки от совершенства.

Одного только взгляда на все эти (м-м-м…) лица вполне достаточно для того, чтобы оставить в деле объективного осмысления происходящего как можно меньше места случайности.

Должен заявить, потупя взор от природной скромности, что в их случае тревоги родительской и супружеской любви не были напрасны – из них получились преотличные суки.

Положительно я не вижу ничего ни хорошего, ни дурного в этом вопросе, но дети?

Что же они оставят своим детям?

Или лучше сказать, своим внукам, поскольку полное очищение от грехов может произойти только через поколение.

Меня спрашивают:

– Ну что вы все время издеваетесь?

– Это я все время издеваюсь? – отвечаю я.

– Это вы все время издеваетесь!

– Да нет! Вы не поняли. Это надо мной все время издеваются, говорят мне разные слова, чтоб я в них верил, а я не могу в них верить, потому что там все время что-то торчит, выглядывает…

– Что торчит?

– Не знаю, что-то. Понимаете? Что-то не дает мне поверить, но меня заставляют, пихают в спину: «Верь! Верь!» – а я не верю, потому что не могу.

– Почему?

– Выглядывает!

Люблю пацанов.

Тут послали одних пацанов выполнять одно очень важное дело в Катар, так они там так обмотались проводами, что распутывать их пришлось совершенно иным пацанам.

А недавно новые наши пацаны уморили одного жмурика в Великой Британии, и теперь других пацанов из-за этого сошлют на родину, а третьи пацаны, проклиная свалившиеся на них напасти, будут грозить всем окрестным шведам, изрыгая потрясающие ноты протеста.

А когда некоторым пацанам разрешают открыть их пацанский рот и начать говорить, то они такое говорят, что уж лучше бы они вообще никогда ничего не говорили, потому как в их оправдательной речи содержатся и мотивы преступления, и то, что это наше преступление, и способы исполнения, и орудия, и оружие, и все наши методы, и то, как мы заметаем следы, и следы этих следов, и методики их отыскания, и пути, по которым хочется отправить следствие, и пути отыскания этих путей, и фамилии свидетелей, и фамилии лжесвидетелей, и МИД, и ПИД, и СПИД. Люблю пацанов.

У них все такое кондовое, такое первобытное, такое непосредственное, такое незатейливое, что просто пузыри от восторга, а потом приходится изобретать что-то, что отвлечет общественное мнение и направит его в совершенно новое русло: к примеру, наши предложения о предоставлении свободы кому-то от чего-то, или открытие подводного хребта в северных морях и присоединение его к России как источника углеводородного сырья, или можно из какого-нибудь договора по дороге выйти.

Например, есть договор, и все к нему привыкли, а мы им – раз! – нате, получите.

И тогда все бросают все и начинают изучать наши инициативы.

А когда они все-таки вспоминают про прошлые наши художества, то мы им подсовываем свежие инициативы, вперемежку с незабываемыми угрозами.

То есть ничего не стоит на месте. И только они начинают привыкать к нашему пацанскому поведению, как мы им – раз! – и они только руками разводят, после чего продажа лордства в Палате лордов представляется всем причастным невинными детскими забавами.

И в этом пацанстве с нами никто не сравнится. Польша пробует, но куда ей.

Послушал я его выступление и подумал: «Негодяй!»

И если и были у меня сомнения в том, что это наши совершили, то с этим выступлением – все.

Понял я, что они это и сотворили.

И еще и выступили. По телику.

Их специально выпустили, что ли? Мол, мы все это сделали, ну и что?

Ой, мама! Глупые, глупые, глупые.

И правильно вокруг вас свои базы НАТО сооружает. Потому что вас за забором держать надо.

Нельзя вас в нормальный мир выпускать.

«Где вы, где вы? Кто вы, кто вы? Как вы, как вы?» – убийственная точность речи. Это я о наших политиках говорю.