На одном дыхании. Сборник мини-рассказов - Дмитрий Олегович Никитченко

Проснулся он поздно. Вокруг было тихо. Не услышав дыхания рядом, он повернулся — кровать была пуста и уже успела остыть — она уже давно ушла.

Он закрыл глаза.

Как бы сейчас ему хотелось нырнуть к ней под одеяло и прижаться к теплому, сладко пахнущему телу — она всегда спала нагишом, но при этом, всегда — в носках, странная привычка, даже нелепая, но это в конце концов — ее привычка и ее выбор, а как известно, выбор другого надо уважать или, хотя бы постараться понять. А вот с взаимопониманием у них как раз, не задалось с самого начала. Даже сложно объяснить почему, ведь и симпатии взаимные и желание вместе жить и заботиться друг о друге — все это у них есть, и в достатке. И понимание, что нужно время и какие- то взаимные уступки, чтобы притереться, узнать друг друга. Но понимания как такового при этом — не было! Они не понимали настроения и желаний друг — друга в каждый данный, конкретный момент.

Например, вчера вечером она вышла из душа вся распаренная, влажная, вкусно пахнущая, расслабленная, и такая притягательная в этот миг! Но когда он потянулся к ней, она резко, почти брезгливо оттолкнула его. Потом, уже перед сном, она, вероятно осознав свою неправоту, сделала попытку примирения, но теперь уже он не смог преодолеть себя, забыть обиду и простить. Или позавчера, когда он сидел на кухне, погруженный в свои мысли, а она бесшумно подкралась сзади и обхватила его руками так внезапно, что он вздрогнул от испуга, и устыдившись этого, и чтобы замаскировать свой страх, повел себя резко и даже грубо.

Возможно, частично проблема была в том, что он постоянно находил в доме следы присутствия ее бывшей, которая раньше жила здесь, и которую он заменил. Еле заметные, почти неуловимые — она постаралась избавиться от них — но он находил их везде, и это раздражало его, хотя он и понимал, что ей тоже тяжело, и прошлое еще не отпустило ее, и что она старается забыть и начать заново, но какое-то неприятное чувство сидело в нем, и это мешало им обоим.

Распорядок дня у них тоже был у каждого свой. И привычки. Взять, например, хоть эту ее просто маниакальную — на грани с аутизмом — страсть к порядку. Обязательно, чтобы все предметы всегда находились на одних и тех же, ею установленных, местах. Тут, тоже за примерами далеко ходить не надо — слышал бы кто, ее истерику на прошлой неделе, когда утром, уходя на работу не нашла на месте свои ключи. Ну взял он их на время, а потом и позабыл про них. Так она, найдя их под кроватью, так разоралась, что ему перед соседями стало неудобно. Тоже мне трагедия, сделала из мухи слона!

А когда он нечаянно уронил вазочку с цветами? А, да что уж там вспоминать…..

И комфорт каждый понимал по — своему. А, уж о предпочтениях в еде и говорить нечего…

Кстати о еде — пора бы и перекусить — подумал он и, мягко спрыгнув на пол, потрусил на кухню к миске с давно опостылевшим Вискасом.

Петр Семенович тяжело вздохнул и перенес центр тяжести с одной ягодицы на другую. Спина затекла, голова гудела, в глазах — песок от многочасового тетриса. И не забудем добавить изжогу от трех съеденных в обед беляшей. Короче, как говаривал Давид Гоцман — «Картина маслом!». А до конца смены — еще больше часа… Как ошибаются те, кто считает работу охранника легкой!

С усидчивостью у Петра Семеновича не заладилось еще с детства, ее хватило только, чтобы с горем — пополам закончить 8 классов и, затем жизнь его протекала в основном в движении и, в основном на свежем воздухе. Но годы берут свое, и захотелось Петру Семеновичу тепла и покоя.

Он устроился охранником в ювелирный салон недалеко от дома и поначалу наслаждался ничегонеделанием, сидя на мягком стуле у выхода и разглядывая хорошеньких продавщиц да редких посетителей. Однако через месяц он начал скучать, а через два уже стал мучиться на не таком уж мягком и удобном стуле. Он уже подыскал себе другую работу — гардеробщиком в театре неподалеку и ему оставалось отработать две последние смены в салоне, когда случилась эта история.

Салон готовился к закрытию, входная дверь уже была заперта, и продавщицы укладывали украшения — кольца, цепи, серьги с драгоценными камнями — в специальные коробки и убирали в сейф. Это был даже не сейф, а отдельная комната, закрывавшаяся на огромную бронированную дверь с разнообразными замками и лампочками. Чудо техники! Да в кабинете директора еще находился какой- то посетитель и из-за приоткрытой двери Петру Семеновичу слышались обрывки разговора, где несколько раз прозвучало слово «бриллиант». Вскоре комната-сейф была заперта, поставлена на сигнализацию и продавщицы, попрощавшись с Петром Семеновичем упорхнули. Вслед за ними вышел и посетитель директора, и Петр Семенович закрыл за ним дверь. Директор оставался в кабинете и разговаривал по телефону.

— Представляешь!?…бриллиант из Армении…!» — услышал Петр Семенович из-за двери кабинета.

— Только, что получил… Да, да — тот самый, … прикинь! …. Оставлю его в сейфе…. потом удивлю тебя….» и директор, продолжая разговор, прижимая плечом трубку к уху, закрыл дверь кабинета и покинул салон, едва кивнув Петру Семеновичу.

— Вот, сука, бриллианты ему вишь ли носят, а тут, как говорится: «Последний хрен без соли доедаем» — злобно пробормотал в директорскую спину Петр Семенович. Вот бы спереть его на прощание, неплохое бы вышло выходное пособие — ухмыльнулся он.

Стоп! — осенило Петра Семеновича — когда принесли бриллиант, главный сейф был уже закрыт и поставлен на охрану, поэтому директор оставил его в маленьком сейфе в своем кабинете. Сейфик там хлипкий — на раз открыть можно, жаль инструмента никакого под рукой нет. А можно и вообще с собой унести — силенок вполне хватит. Как бы еще при этом остаться безнаказанным?

План сказочного обогащения созрел быстро.

По регламенту, Петр Семенович пред тем как покинуть салон, должен был позвонить на пульт охраны, после чего включить сигнализацию и закрыть за собой дверь.

Петр Семенович все сделал по инструкции, поставил на сигнализацию, позвонил