Ознакомительная версия.
Та же самая сотрудница за окошком адресной конторы Бендеру сказала:
— И снова ищете друга, а года рождения не знаете, товарищ.
— Не знаю, — вздохнул Остап.
— Ну что же, посмотрим. Через тридцать минут получите справку.
— Очень вам благодарен, товарищ, — пошел Бендер к ожидающим его друзьям.
Через полчаса великий искатель снова был в адресном бюро и вышел оттуда с бумажкой в руке. Компаньонам, сидящим в автомобиле, он скучно сказал.
— Такой фамилии с именем и отчеством таким в адресной конторе не значится.
— А может быть, с другими именами и отчествами? — тут же спросил Балаганов.
— Послушайте, Шура, неужели вы думаете, что я не выписал бы с этой фамилией и других? С разными именами и отчествами? Не одного Мильха не оказалось, — сердито промолвил Остап, усаживаясь на свое командорское место.
— Да, дело осложняется, Остап Ибрагимович, — повернулся с переднего сидения боком Козлевич к своему директору. — Расстреляли беляки, так что же, нигде не числится такой? — покачал готовой он.
— И мне удивительно, — кивнул головой Остап. Вынул коробку «Дюбека» и закурил. Это обычно он делал редко и по двум причинам: когда ему надо было сосредоточиться над проблемой, и когда ему нужно было для беседы с нужным человеком.
— А может, тот директор сказал нам неправильную фамилию этого лаборанта? — обернулся лицом к Бендеру Балаганов.
— Может быть, может быть… Иди знай какая правильная фамилия этого лаборанта? Одна буква, Шура и Адам, уже путает карты. Уже адресники не могут найти. Скажем не Мильх, что по-немецки молоко, а Мельх, не Мильх, а Милях, Милян, Мулян, Мялян, вот вам и задача, друзья. Как и Мацков не Мацков, а Мацкин. Мы с ног сбились, ища Мацкова, а он Мацкин, — всё больше и больше выражал свое недовольстве Бендер. — Убедились?
— А может, Остап Ибрагимович, поехать нам по этому самому Гимназическому переулку да расспросить людей. Если не Мильха, так кто-то похожую на эту фамилию нам и подскажет, — пригладил усы Козлевич.
— Ну, Адам Казимирович, вы в последнее время всё подсказываете дельные предложения, — похвалил его Бендер. — Верно, попытаемся, камрады. Курс на этот самый школьный переулок.
Чтобы к нему проехать компаньоны по пути спрашивали только у пожилых людей, которые могли бы подсказать правильное направление, так как Гимназический переулок наверняка был уже переименован в какой-то угодный советам. Нашли они его всё же без особенных трудностей. А когда въехали в него, то без сложностей нашли и дом, где раньше проживали Мильхи. Этот дом они отыскали, когда разошлись по переулку и начали опрашивать тамошних жильцов. И первому кому повезло в этом поиске, был Балаганов. Что да, действительно в этом доме проживали люди под фамилией Мильхи, а сейчас там жили совершенно другие жильцы, поселенные туда городскими властями.
Хозева — мужчина средних лет, в прошлом буденновец и его жена, помоложе, в красной косынке, окруженная двумя детьми, подтверждали, что в этом доме жили Мильхи до них. А кто он, фотограф или фотолаборант, им не известно. Знают они только, что Карловича врангелевцы расстреляли, как подпольщика, хозяин погиб на войне, а хозяйка потеряв сына и мужа, несколько лет тому назад, как умерла.
— А была еще у него сестра, дочь хозяев, где она, не подскажете? — выслушав всё это спросил Бендер.
Хозяева стояли во дворе, напротив троих компаньонов, глазели на них, на их сверкающий лаком автомобиль, но в дом не приглашали. И на этот вопрос хозяйка ответила:
— Говорили, что проживала она, эта самая их дочка на Южном Берегу, а где не знаем.
— И брат того, кого вы ищете, вроде, моряк, тоже был у них. Но тот, говорили, у белых мичманом ходил. Где, что с ним, тоже сказать не могу, — курил хозяин папиросу, которой угостил его Бендер.
— Ну что ж… Нам остается только поблагодарить вас за сказанное нам. До свидания, товарищи, — пошел со двора Бендер в сопровождении своих единомышленников.
Получив сведения о фотолаборанте, Остап сидел в задумчивости, осознавая, что его поиск поставлен в тупик. Молчали и его компаньоны. Они уже отъехали от дома, где когда-то проживали Мильхи и настроение у них было совсем невеселое.
— Поехали, Адам, к базару, попьем бузы, — тихо проговорил Бендер. — Попьем и подумаем, что делать нам дальше.
Утолив жажду, хотели уже было садиться в машину, но Козлевич придвинулся к своему начальнику и тихо сказал:
— Если не ошибаюсь, Остап Ибрагимович, то посмотрите, по базару пробираются алупкинский экскурсовод Березовский, а за ним его женушка.
— Да ну? — и Остап устремился сквозь толпу к Березовским. И представ перед ними, приветствовал их:
— О, Петр Николаевич, дорогая Ксения Алексеевна, какими судьбами!
— О, рад видеть вас, Богдан Османович — распустил лицо в улыбке верный бывший служака дома Романовых.
— Я тоже рада вас видеть, Богдан Османович, — заулыбалась Березовская.
— Приехали на могилку нашего сынка, помянули, царствие ему небесное, да вот, попутно кое-какие покупки решили сделать, — пояснил Петр Николаевич. — И домой…
— Понятно, уважаемые, ясно, — продолжал умиленно смотреть на чету Березовских Бендер. — Если домой, то милости прошу в наш авто, когда сделаете покупки. Мы собираемся тоже ехать в Ялту. Так что, прошу вас.
— О, это просто сказочно будет, правда, Петр — воскликнула Ксения Алексеевна. — Так будем благодарны, так благодарны…
— Ну что вы, что вы, Ксения Алексеевна, по пути ведь… Как же не помочь нашим дорогим Березовским.
— Сейчас же, сейчас же, едем с вами, уважаемый Богдан Османович, мы всё уже купили, так что… — заверил Березовский.
— Не спешите, не спешите, будем ждать, покупайте еще всё, что вам надо.
Березовские заспешили купить еще что-то, а Бендер вернулся к машине и сказал:
— Окажем услугу нашим дворцовым друзьям, камрады. Прихватим их с собой.
— Да, конечно, Остап Ибрагимович, полезные люди, — ответил Козлевич.
— И могут оказаться еще более полезными, если уж так, — отметил Балаганов, кивая головой.
Вскоре «майбах» уже с пятью седоками покинул столицу Крыма и мчался по серпантине к Ялте. Говорили обо всем. Петр Николаевич, как отличный знаток Крыма был незаменимым гидом в пути. Указал компаньонам-искателям на памятник Льву Николаевичу Толстому, который в молодости воевал в Крымско-турецкую войну, место сражения русских войск с турками, где великий полководец Михаил Илларионович Кутузов потерял глаз. А когда проезжали место, где во время сильного землетрясения в 1927 году, произошел обвал горы и похоронил целое селение, Петр Николаевич поведав об этом, указал:
— А дальше, граждане-товарищи, гора «Джемерджи». И если вы присмотритесь к её вершине, то увидите отчетливый профиль царицы Екатерины Второй…
И три единомышленника уставились на вершину горы, так как дорога шла спуском и Козлевич остановил автомобиль, чтобы не совершить аварию.
— Ой, правда, правда, Петр Николаевич — воскликнул Балаганов, привстав с сидения и приложив ладонь ко лбу полочкой.
— Верно, братцы, голова и схожая с дамой не иначе, — отметил Козлевич.
— Похожа, похожа, ничего не возразишь… — согласился и Бендер. — Неужели природа так?
Когда поехали, Березовский продолжил:
— Любопытная история этого творения, друзья. Нет, это не природное творение, а высекал в камне один купец, как гласит легенда. Он поднимался к вершине и отесывал камень не протяжении многих месяцев и даже лет, готовя сюрприз царице, которая должна посетить Крым. И как видите, его творение и по сей день стоит профилем к дороге, а анфасом к морю. Видите, мы уже видим море у Алушты.
Многое еще рассказывал интересного компаньонам Березовский. И о самой Алуште, и о горе «Медведь», и о Гурзуфе, и о месте, где останавливался A. C. Пушкин, когда гостил у Раевских и о многом другом. И когда проезжали Никитский Ботанический сад, он, увидев, как какой-то фотограф у дороги снимет группу туристов вдруг сказал:
— А вы знаете, Богдан Османович, тем чем интересовались вы, интересовались и супруги из Севастополя. Анна Кузьминична, бывшая горничная загородного дома Воронцова в Симферополе и её заграничный супружец, греческий негоциант.
— Он такой же греческий негоциант, как я китаянка, — вставила Ксения Алексеевна.
Остап рассмеялся и спросил:
— Это почему же у вас к нему такое неверие, Ксения Алексеевна? — Да потому, как я понимаю, он типичный негоциант не греческий, а скорее всего еврейский.
После того, как смех в машине затих, Бендер спросил:
— Так чем же они интересовались, господа дворца служивые?
— Да тем же дворцовым фотографом Мацковым, как и вы. Расспрашивали, где его найти, где проживает, проживал. И не осталось ли по какой-нибудь случайности его знаменитого фотоальбома.
Ознакомительная версия.
