Ознакомительная версия.
– Ай, нашли бы еще кого-то, – отмахнулась Европа. – Вы такая парочка, я вам по секрету скажу, на вас тут многие засматриваются, даже Ашотик обратил внимание, слюнки сглатывает. Ой, я не о том.
Мелкими шажками весьма полного человека Ашот Израилевич оказался рядом и встал, растерянно-восхищенно глядя на Красную Шапочку. Пару раз он открыл рот, но только сделал несколько глотков коньяка из пузатого бокала. Заметив его непривычный взгляд, Европа подошла ближе к продюсеру:
– А интересных ребяток Левушка с собой прихватил, как вы считаете? Я-то, как говорится, в окуляре камеры их не видела, но именно таких лиц не хватает в наше время на российском киноэкране.
– Да уж, девушка производит сильное впечатление. – Ашот говорил с небольшим акцентом. – Чья она протеже?
– Я ничья, я собственная, – обиделась Красная Шапочка.
– Я пошутил, – нисколько не смутившись, заявил продюсер и повернулся к подошедшему столпу российского кинематографа. Но не поздоровался, только кивнул.
– Пора перейти к банкету, – объявил мэтр. – Все равно наш дорогой Юпитер Сатурнович утащил Левушку в переговорную с таким видом, будто у того в кармане контрольный пакет чего-то дюже нефтеносного. А молодежь тут скучает. Негоже вам, молодым, торчать, как три тополя на Плющихе, вы не чужие на этом празднике жизни. Да и перекусить пора. И выпить по-нашему, по-русски!
– Уговорил, чертяка, – усмехнулась Европа и, обернувшись к нашим героям, скомандовала: – За мной! Молодым везде у нас дорога! Ашотик, ты с нами? – вспомнила о спонсоре Европа.
Ашот и мэтр посмотрели друг на друга, и всем сразу стало понятно – не будут они пить ни на брудершафт, ни за барной стойкой в одно и то же время.
Волк с Красной Шапочкой переглянулись и нерешительно присоединились к свите мэтра.
И вот теперь Красная Шапочка увидела, как могут пить киношники.
* * *
– Спишь, что ли? – уточнил Разумей Занудович. – Мы же сегодня взлетали по карьерной лестнице, блистали, а ты спишь.
Внутренняя Богиня не ответила; она тихонько посапывала рядом с кроватью Красной Шапочки, в розовой ванне, наполненной шампанским.
– Спит. Умаялась совсем, и неудивительно. Я тоже что-то устал за сегодня.
Щелкнув пальцами, Разумей Занудович материализовал двуспальную кровать, а себе смену костюма – домашний халат и любимые тапки в виде медвежат.
– Однако в холодной ванне тебя оставлять негоже, – обратился он к спящей Внутренней Богине, – неровен час, простудишься.
Он наколдовал женский бордовый махровый халат и, осторожно вынув богиню из ванны, укутал капризницу, после чего уложил в кровать и укрыл одеялом. А затем уселся на краюшек оной (кровати, а не Внутренней Богини, конечно). В его руке материализовалась рюмка коньяка.
– Тяжеленький выдался денек, – заявил он отхлебнув из рюмки и поморщившись. – Вроде ничего особенного, а поди ж ты…
– А в деревне было лучше. И люди там искреннее, – заметила Девочка-девочка и широко зевнула.
– Спать-то как хочется… – зевнул в ответ Разумей Занудович. – А мне еще столько сделать надо, снять с нашей подопечной макияж, почистить зубы, выкупать в ванной, снопроектор зарядить позитивными снами…
С каждым словом голова Разумея все сильнее склонялась, и вскоре он, сам не зная как, оказался лежащим рядом с Внутренней Богиней. Дыхание Разумея Занудовича стало глубоким, а Внутренняя Богиня, повернувшись на бочок, прижалась к нему, мечтательно улыбнувшись во сне. Девочка-девочка потянулась и тоже взобралась на кровать, уютно свернувшись клубочком.
Был глухой предрассветный час. Казалось, Москва превратилась в царство сна, где не спали только отдельные граждане и водитель киношного лимузина, слушающий и воодушевленный открывшимися перспективами режиссера.
Спал небритый Купидон, спали Стас Михайлов и Григорий Лепс (по отдельности, конечно, не подумайте ничего плохого), засыпал даже Автор этого произведения. А ведь ему нельзя, ему сегодня еще столько сделать надо, столько всего написать, вычитать, отредакти…
На следующее утро Красная Шапочка проснулась невероятно рано, в одиннадцать часов. Впрочем, «проснулась» – это сильно сказано: Внутренняя Богиня с прочими сущностями еще дрыхли, и в таком полубессознательном состоянии наша героиня потащилась в ванну, где внезапно наткнулась на Волка собственной персоной.
Серов-Залесский, одетый только в брюки от костюма, то есть голый до пояса, без всяких церемоний стоял возле раковины и чистил зубы; в одной лапе у него была чашечка с цветочком, в другой – зубная щетка. На миг Красная Шапочка залюбовалась: несмотря на покрывающую половину тела Волка серую шерсть, в свете люминесцентной лампы казавшейся серебристой, было видно, что, несмотря на худобу, он сложен атлетически. В общем, если вы, дорогой Читатель, можете представить себе Аполлона с волчьей мордой, то получите Серова-Залесского.
Оленька тихо вздохнула. Потому что можно было только смотреть, а не прижаться к спине щекой или провести руками по плечам, по накаченному торсу, по животу в «кубиках»…
– Добфое утфо, – сказал Волк, не отрываясь от своего увлекательного занятия. – Как фпалофь?
– Спасибо, ничего, – ответила Красная Шапочка, опершись на косяк двери и собираясь с мыслями.
Как я уже говорил, проснулась она еще не до конца, и ненормальность ситуации до нее дошла отнюдь не сразу. Но когда дошла…
Разумей подпрыгнул и свалился на пол; все вокруг было залито переливчатым огненно-красным светом, сопровождающимся ревом пожарной сирены. Девочка-девочка испуганно выглядывала из-под кровати.
– Что за… – Спросонку Разумей был ненамного сообразительнее своей хозяйки. – Кто включил панику?
– Не я, – испуганно простонала Внутренняя Богиня, пытаясь натянуть на себя одеяло. – А что случилось? Нас убивают? Насилуют? У нас поплыла тушь? Пошла стрелка на чулках?
Разумей извлек из кармана халата Силу Воли и с ее помощью кое-как сориентировался в окружающем бардаке.
– Тьфу ты, – сказал он, вырубая огромный ярко-красный рубильник с надписью «паника», – ложная тревога.
– А что случилось-то? – В кризисных ситуациях Внутренняя Богиня безоговорочно полагалась на Разумея Занудовича, так как сама она при опасности в лучшем случае впадала в ступор, а то и шлепалась в обморок, сложив прозрачные крылышки.
– Волк, – коротко сказал Разумей Занудович. – В нашей ванной огромный человекообразный серый волк. Что скажет мама?
– Аааааааа!!! – заорала Внутренняя Богиня, бросаясь под кровать. – Караул, Волк у нас в ванной!
– Не ори, – строго приказал Разумей. – Не ори, подопечную напугаешь.
– Что ты понимаешь! – Внутренняя Богиня успокаиваться была абсолютно не намерена. – Волк в нашей ванной! Утром! И мы ничего не помним из того, что было вчера вечером! Караул, мамочка!
– Мамочка будет в шоке. Она нас не одобрит, – вздохнула Девочка-девочка.
– Ты здесь как оказался? – Красная Шапочка удивленно таращилась на Волка, продолжавшего важный, по мнению наших рекламщиков, процесс борьбы с исчадием мирового зла по имени «кариес». Судя по состоянию зубов Волка, кариес ему угрожал чуть меньше, чем алопеция[9], но, возможно, как раз потому, что, как заметила Красная Шапочка, гигиене своей полости рта он уделял достаточно внимания.
– Ты что, не помнишь? – спросил Волк, аккуратно сплюнув пену зубной пасты в раковину и смывая ее водой. – А, ну да, ты ж спала. Короче, ты вчера вместе со всей кинематографической тусовкой так умаялась у стойки бара, что заснула прямо в машине. Я тебя принес домой, а потом принял любезное предложение твоей матушки, или, скорее, бабушки, остался у вас ночевать.
– Ты… ночевал здесь? – Красная Шапочка даже отступила на шаг. – В смысле, со мной?
– Ага, – спокойно кивнул Волк, умываясь и расфыркивая воду.
– И мы с тобой… – На лице Красной Шапочки появилось выражение вселенской паники и ужаса. – Мы… спали? А матушка с бабушкой слышали? Я не… шумела?
– Угу, – ответил Волк, отфыркиваясь. – Вот именно, что спали.
– А вдруг матушка и бабушка все слышали? А вдруг я опять… того, пантерой бегала по квартире? Нас выгонят из дома! – стала смущаться девушка.
– Ты была потрясающа. – Волк продолжал умываться с видимым наслаждением. – Свернулась в клубочек на своей кроватке, как котенок, и сопела носиком. А я на кухне прикорнул, на диванчике. Неудобно, спина затекла, как…
– Так у нас… – Красная Шапочка пыталась собраться с мыслями, что при условии паникующей Внутренней Богини было не так-то и просто, – ничего не было? Опять? Третью ночь?
– О чем ты? – уточнил Волк, закручивая кран.
– Ты как будто не знаешь, – насупилась Красная Шапочка. – Я об… этом.
– «Об э-том», – передразнил Внутреннюю Богиню Разумей. – Тебе сколько лет, что ты так выражаешься?
Ознакомительная версия.
