— Быть ли ей королевой? — сомневается юноша.
— Быть! Забрав драгоценности, иди в спальню Развороля; там у него под кроватью ты найдешь мешки, а в них — деньги: двести семнадцать миллионов девятьсот восемьдесят семь тысяч четыреста тридцать девять фунтов тринадцать шиллингов и шесть с половиной пенсов, и все это — твое, он украл эти деньги у твоего венценосного родителя в час его смерти. И тогда мы сбежим.
— Кто это «мы»? — переспрашивает Перекориль.
— Ты и твоя нареченная — твоя возлюбленная Спусси! — сообщает графиня, бросая на него томный взгляд.
— Как, ты — моя невеста?! — изумляется Перекориль. — Да ведь ты старая карга!
— Ах, негодяй! — визжит графиня. — Ведь ты же дал письменное обязательство жениться на мне!
— Прочь от меня, старая гусыня! Я люблю Бетсинду и никого больше! — И он кинулся от нее со всех ног — такой страх его обуял.
— Ха-ха-ха! — знай заливается графиня. — Обещанного не воротишь, — на то в Пафлагонии и законы! А что до этой супостатки, бесовки, гарпии, ведьмы, гордячки, ехидны, змеи подколодной Бетсинды, так принц-милатешка не скоро ее сыщет. Он все глаза проглядит, прежде чем найдет ее, будь я не я. Ведь ему невдомек, что его Бетсинда…
Так что же Бетсинда?.. А вот послушайте. Бедняжка встала в то зимнее утро в пять часов, чтобы подать чай своей привередливой госпоже, однако та на сей раз встретила ее не улыбкой, а бранью. С полдюжины оплеух отвесила Спускунет служанке, пока одевалась; но бедная малютка так привыкла к подобному обращению, что ничего худого не заподозрила.
— А теперь, когда государыня дважды позвонит в колокольчик, ступай побыстрее к ней! — говорит графиня.
Коли женщина озлится, То лютует, как тигрица.И вот, когда в покоях королевы дважды прозвонил колокольчик, Бетсинда явилась к ее величеству и присела перед ней в милом реверансе. Все три ее госпожи были уже здесь: королева, принцесса и графиня Спускунет. Едва они ее увидели, как начали:
— Мерзавка! — кричит королева.
— Змея! — подхватывает принцесса.
— Тварь! — выкрикивает Спускунет.
— С глаз моих долой! — вопит королева.
— Убирайся прочь! — кричит принцесса.
— Вон отсюда! — заключает Спускунет.
Ах, сколько бед обрушилось в то утро на голову Бетсинды, и все из-за прошлой ночи, когда она пришла с этой злосчастной грелкой! Король предложил ей руку и сердце, и, конечно, его августейшая супруга воспылала к пей ревностью; в нее влюбился Обалду, и, конечно, Анжелика пришла в ярость; ее полюбил Перекориль, и Спускунет готова была ее растерзать!
— Отдай чепец, платье, нижнюю юбку, что я тебе подарила! — кричали все три в один голос.
И они стали рвать с бедняжки одежду.
— Как ты посмела заманивать в свои сети короля! принца Обалду! принца Перекориля! — кричали королева, принцесса, графиня.
— Отдайте ей рубище, в котором она пришла к нам, и вытолкайте ее взашей! — кричит королева.
— Нет, не уйдет она в туфлях, которые я великодушно дала ей поносить! вторит принцесса.
Что правда, то правда: туфли ее высочества были непомерно велики Бетсинде.
— Иди, чего стоишь, мерзкая девчонка! — И разъяренная Спускунет схватила кочергу своей государыни и погнала Бетсинду к себе в спальню.
Графиня подошла к стеклянному ларцу, в котором все эти годы хранила ветхую накидку и башмачок Бетсинды и сказала:
— Забирай свое тряпье, прощелыжка! Сними все, что ты получила от честных людей, и вон со двора! — И она сорвала с бедняжки почти всю ее одежду и велела ей убираться. Бетсинда набросила на плечи накидку, на которой еще виднелась полустертая вышивка ПРИН… РОЗАЛ… а дальше была огромная дыра.
Вся ее обувь теперь состояла из одного крохотного детского башмачка; она только и могла, что повесить его на шею; благо уцелел один шнурок.
— Дайте мне, пожалуйста, хоть какие-нибудь туфли, сударыня, ведь на дворе снег! — взмолилась девушка.
— Ничего ты не получишь, негодная! — ответила Спускунет и погнала ее кочергой вон из комнаты прямо на холодную лестницу, оттуда — в нетопленную прихожую и вытолкала за дверь на мороз. Даже дверной молоток и тот запла. кал от жалости к бедняжке!
Но добрая фея устроила так, что мягкий снег грел ножки маленькой Бетсинды, и она поплотнее закуталась в обрывки своей мантии и ушла.
Гость взошел на эшафот, А король все ест и пьет.— А теперь можно подумать о завтраке, — говорит королева, большая любительница поесть.
— Какое платье мне надеть, маменька, розовое или салатное? — спрашивает Анжелика. — Какое, по-вашему, больше понравится нашему милому гостю?
— Сударыня королева! — кричит из своей гардеробной король. — Прикажите подать на завтрак сосиски! Не забудьте, что у нас гостит принц Обалду! И все стали готовиться к завтраку.
Пробило девять, и семья собралась в столовой, только принц Обалду пока что отсутствовал. Чайник напевал свою песенку; булочки дымились (целая гора булочек!); яйца были сварены; еще на столе стояла банка с малиновым вареньем и кофе, а на маленьком столике — язык и аппетитнейшего вида цыпленок. Повар Акулинер внес в столовую сосиски. Как они благоухали!
— А где же Обалду? — осведомился король. — Джон, где его высочество?
Джон отвечал, что он носил их великородию воду для бритья, платье и всякое там прочее, только в комнате их не было: видно, вышли пройтись.
— Это натощак-то да по снегу?! Вздор! — возмущается король; втыкая вилку в сосиску. — Скушайте одну, дорогая. А ты не хочешь колбаски, Анжелика?
Принцесса взяла одну колбаску — она была до них большая охотница, и в эту минуту в комнату вошел Развороль, а с ним капитан Атаккуй; у обоих был ужасно встревоженный вид.
— Ваше величество!.. — возглашает Развороль, — Боюсь, что…
— Доложишь после завтрака, Бори, — прерывает его король. — На тощий живот дела не идут. Еще сахарку, сударыня королева!
— Боюсь, что после завтрака будет поздно, ваше величество, — настаивает Развороль. — Его… его… в половине десятого казнят.
— Да перестаньте вы говорить про казнь, бездушное животное, вы портите мне аппетит! — восклицает принцесса. — Подай мне горчицы, Джон. А кого это казнят?
— Казнят принца, ваше величество, — шепчет королю Развороль.
— Сказано тебе: о делах после завтрака! — произносит Храбус, став мрачнее тучи.
— Но ведь нам тогда уж никак не избежать войны, ваше величество, настаивает министр. — Его отец, венценосный Заграбастал…
— Какой еще Заграбастал?! — удивляется король. — Когда это отцом Перекориля был Заграбастал? Его отцом был мой брат, царственный Сейвио.
— Но ведь казнят принца Обалду, ваше величество, а совсем не Перекориля, — продолжает первый министр.
— Вы велели казнить принца, я и взял этого… балду, — доложил Атаккуй. — Мог ли я подумать, что ваше величество хочет погубить собственного племянника.
Вместо ответа король запустил в голову Атаккуя тарелкой с сосисками.
— Ай-ай-ай! — завизжала принцесса и без чувств рухнула на пол.
— Полейте на ее высочество из чайника, — приказал король; и действительно, кипяток скоро привел Анжелику в сознание. Его величество посмотрел на часы, сверил их с теми, что стояли в гостиной, а также с церковными, что на площади, перед окнами; затем подкрутил завод и вторично на них взглянул.
— Весь вопрос в том, — сказал он, — спешат мои часы или отстают. Если отстают, мы меняем продолжать завтракать. А если спешат, тогда есть еще надежда спасти принца Обалду. Вот ведь история! Право, Атаккуй, меня так и подмывает казнить и тебя заодно.
— Я только выполнял свой долг, ваше величество. Солдат знает одно: приказ. Не ждал я, что в награду за сорок семь лет верной службы государь вздумает казнить меня, как какого-нибудь разбойника!
— Да пропади вы все пропадом!.. Вам что, невдомек, что, пока вы тут препираетесь, палач казнит моего Обалду! — завопила принцесса.
— А девочка, ей-богу, права, как всегда. И до чего же я забывчив!.. говорит король, опять взглядывая на часы. — Ага! Слышите, бьют в барабаны! Вот ведь история!
— Вы осел, папенька! Пишите скорее приказ о помиловании, и я побегу с ним туда! — кричит принцесса, и она достала бумагу, перо и чернила и положила все это перед королем.
— Очков нет! Что за оказия! — воскликнул монарх. — Поднимись ко мне в спальню, Анжелика, и поищи под подушкой, только под моей — не под маминой. Там лежат ключи. Ты принеси их… Да погоди!.. Ну что за торопыги эти девчонки!
Анжелики уже не было в комнате, и пока его величество доедал булочку, она единым духом взлетела по лестнице, схватила ключи и вернулась назад.
