В тоталитарном государстве молчание — знак несогласия.
* * *
Антифашист, но весьма умеренный: в меру анти, в меру фашист.
* * *
Отстоим этот мир от себя!
* * *
Когда перед тобою мечут бисер, не чувствуешь ли ты себя свиньей?
* * *
Когда народ безмолвствует, он тише воды ниже травы. В народе тихость нередко сочетается с низостью.
* * *
И если культ личности портит народ, то и культ народа портит личность.
* * *
В наше время просить политическое убежище уже мало. Надо сразу просить не убежище, а бомбоубежище.
* * *
Быть без царя в голове — еще не значит быть демократом.
* * *
Мы вырубим все оазисы, чтоб они не заслоняли от нас пустынь, которые нам еще предстоит засадить деревьями.
* * *
Обезьяна взяла в руки палку, чтобы развивать критическое направление, а потом потерла палкой о палку и стала воскурять фимиам…
* * *
Каждый поднявшийся на Олимп видит у ног своих вершину Парнаса.
* * *
В литературе цель оправдывает средства лишь при условии, что средства — художественные.
* * *
Время — как вода, и не потому, что оно течет, а потому, что скрадывает расстояния. Как будто из одного Ренессанса Данте и Рабле, а расстояние между ними — как между Носовым и Ломоносовым.
* * *
Древнегреческая трагедия возникла из дифирамба. Так всегда бывает: то, что начинается дифирамбом, оканчивается трагедией.
* * *
Мало выйти из гоголевской шинели. Надо еще знать, куда идти.
* * *
Конечно, гений — это терпение. Но кто же согласится его терпеть?
* * *
Что такое писательская кухня? Это обычная кухня, в которой днем варится суп, а ночью создаются бессмертные произведения.
* * *
Перечеркните минус — и он станет плюсом. Этим и занимается сатира: все ее плюсы — из наших минусов.
* * *
Краткость — сестра таланта, но далеко еще не талант.
* * *
Двести лет назад вышел сборник сказок под названием: «Лекарство от задумчивости и бессонницы». Бессонница до сих пор не проходит, но задумчивость удалось излечить.
* * *
Данте писал о девяти известных ему кругах ада.
* * *
Умирают на земле имена. Сейчас уже редко встретишь Харлампия — Сияющего Любовью. И Калистрата — Прекрасного Воина. А куда девался Павсикакии? Есть Акакий — Беззлобный, есть Иннокентий — Безвредный. А куда девался Павсикакии — Борец Со Злом? Либо зло слишком сильное, либо Павсикакии уже не те, что были когда-то.
* * *
Никому не известные имена легко уживаются в одном тексте. Известным трудней. Больно видеть, как они, чужие и несовместимые, живут в нем, втайне ненавидя друг друга, но подчиняясь общему смыслу, которому призваны служить. Разве можно спокойно читать вот такую фразу: «Сестры Наталья Гончарова, в замужестве Пушкина, и Екатерина Гончарова, в замужестве Дантес…»?
* * *
В басне Крылова трудяге псу несладко приходится, а комнатная собачка горя не знает. Одна у нее забота — на задних лапках ходить. Тот, кто ходит на задних лапках, освобождает от работы передние.
* * *
Повествовательное предложение отличается от других тем, что там, где хочется спрашивать или кричать, оно умеет сохранить спокойную интонацию.
* * *
Слово, которое обобщает все краски земли, самое невыразительное и бесцветное слово.
* * *
Чтобы ПРИдать чему-нибудь новый смысл, необязательно ПРЕдать старый.
* * *
Архаизмы — это слова, забывшие о том, что и они были когда-то неологизмами.
* * *
На всех процессах жизни литература выступает одновременно в роли обвинителя и в роли защитника. Обвинителя зла и защитника добра.
* * *
Последняя роль наиболее трудная — особенно если думать не о том, чтобы оправдать подзащитного, а о том, чтобы оправдать доверие начальства.
* * *
Если крыловская Мартышка узнает себя в зеркале, плохо будет зеркалу, а не Мартышке. Таков закон отражения действительности: чем сильнее литература отражает действительность, тем сильнее действительность отражает литературу.
* * *
Аллегория выдает свой костюм за чужой, а риторика нахально щеголяет в чужом костюме.
* * *
Сатира, которая призвана вскрывать язвы общества, достигла больших успехов по части анестезиологии. И хотя вскрывает хуже, но значительно лучше умеет усыплять.
* * *
Юмор — это соломинка, которая не спасает. Но когда за нее хватаешься, делаешь движение, которое помогает держаться на воде.
* * *
Строгий порядок букв в алфавите обретает смысл лишь тогда, когда его нарушают.
* * *
«Нам нужна вся правда!» — говорит полуправда. «Нам нужна полуправда!» — говорит четвертьправда. А что говорит правда? Она молчит. Ей опять не дают слова.
* * *
У советских издателей к писателям было двоякое отношение: одних они любили печатать, но не читать, а других — читать, но не печатать.
* * *
Квалифицированная цензура читает не тексты, а мысли автора.
* * *
И вот уже он стал таким великим художником, что мог не видеть ничего вокруг, как Гомер, и ничего не слышать вокруг, как Бетховен.
* * *
И почему бы не писать о бескорыстии, если за это хорошо платят?
* * *
В романе отдельные неудачи возвышаются, как утесы, над плоской гладью посредственности.
* * *
Сладость сатиры — в ее запретности.
* * *
Советские читатели так привыкли читать между строк, что разучились читать то, что в строчках.
* * *
Распрямись ты, ложь высокая, правду свято сохрани!
* * *
Не напасешься шутов, чтобы говорить королям правду.
* * *
Одни смехом уничтожают страх, другие страхом уничтожают смех, поэтому в мире не убывает ни страха, ни смеха.
* * *
Театр начинается с вешалки и кончается вешалкой. Но помните: главное — всегда в середине!
* * *
Театр от жизни отличается тем, что у него всегда есть запасной выход.
* * *
Свободное место — это место, занятое только собой.
* * *
Даже первая скрипка, если она слушает только себя, может испортить любую музыку.
* * *
Галерка: настоящего зрителя искусство всегда возвышает.
* * *
Суфлерская будка специально отвернулась от зрителей, чтобы никто не услышал ее секретов. И она шепчет свои секреты, шепчет свои секреты, — бог ты мой, стоит ли так тихо шептать секреты, если они тут же провозглашаются на весь зал?
* * *
Что значит свободно держаться на сцене? Это значит — держаться так, как тебе самому хочется. И еще — как хочется автору. И еще — как хочется режиссеру. А главное — как хочется публике, которой сегодня хочется одно, а завтра — совершенно другое.
* * *
Со сцены доносились кряхтенье, сопенье, треск материи, хруст костей… Это актер лепил образ.
* * *
Актер Н. проснулся, открыл глаза и сунул ноги в котурны, которые носил целый день и снимал только выходя на сцену, где очень искусно и естественно играл роль простака.
* * *
Он прошел по сцене так, словно нес на плечах земной шар, но вовремя сбросил его и теперь спешил уйти от ответственности.
* * *
На сцене герой-любовник заламывал руки и метал громы и молнии. Потому что перед ним стояла его героиня и была она хороша, и была молода и прекрасна, а в зале сидела его жена и следила в бинокль за этой сценой.
* * *
И, вливая яд в ухо датского короля, его брат прошептал: «Не тревожься, брат, борьба идет не против тебя, а за тебя!» И в этом была вся трагедия.
* * *
«Коня! Коня! Полцарства за коня!» — «Стоп! Не верю!» — «Полцарства за коня!» — «Не верю. Я не верю в то, что у вас есть полцарства, и не верю в то, что у вас нет коня!» — «Но… у меня действительно нет коня…» — «А полцарства у вас есть?» — «Нет…» — «Так какого дьявола вы здесь делаете, если сами не верите в то, что говорите?»
* * *
Умирающий так естественно испустил дух, что его наградили бурей аплодисментов. И он встал, поклонился, затем снова лег и испустил дух. И так он вставал, кланялся и испускал дух, все время кланялся и испускал дух и спешил лечь и испустить дух, чтобы опять встать и опять поклониться.
* * *
И где-то еще в самом начале действия какой-то второстепенный персонаж вызвал на дуэль главного героя. Он знал, что вызывает на свою голову, потому что без главного героя в спектакле не обойтись, но он все-таки вызвал, потому что верил в свою звезду, потому что нет такого персонажа, который считал бы себя второстепенным.
