– Экстренных операций не было. Дежурным кардиохирургом… реанимационые мероприятия… состояние стабильное… административных замечаний… автотранспорт… – Все клюют носами. Спать хочется. По рядам лёгкий шелест переговоров. Сквозь дрёму. И тут Самый Большой Начальник перебивает его зычным басом:
– Маратыч, йоп! Ну ты со своей бородой, ну прям воин Аллаха! – секундная пауза и:
– Уважаемый Валерий Иванович! Там, откуда я родом, вера православная. – И ушёл. Тишина стала звенящей. Все сразу проснулись. Умел он, ох умел поставить на место!
Но если тебе было грустно. Просто от окружающей нас медицины. Которая, честно говоря, задолбала.
– Ты думаешь это только у нас?! Ай, слушай, у меня брат в Англии работает, так там ещё хуже. По страховке гастроскопию сделать – через неделю! Без очереди – за деньги и немалые. Успокойся. У нас не так все плохо!
Спросите, причём тут Леди Ди? И почему он «был»? Все просто…
Будучи штатным урологом, он участвовал в пересадках почки. И вот однажды его вызвали. Ночью. И помчался он в ночь. Точнее, уже в начинавшееся утро. А навстречу ему ехал джип. На пустой дороге столкнулись две машины. Один труп… Маратыч… Разрыв лёгочной артерии… Сергей Маратыч…
Утром, узнав о случившемся, дождавшись, пока весть отзвенит в голове и бухнется в ноги, освободив пространство для мыслей, подумал: «Как же мы без него? Ну, хоть не мучился…» Да, именно в такой последовательности. Ведь плача на похоронах, мы оплакиваем себя. Потому, что не знаем, как мы будем жить дальше с такой потерей…
Маратыч, нам плохо без тебя! Пусть Земля тебе будет пухом…
Mourena Погоня за прокурором
Погожим октябрьским днём Юрка Хорошевский вдруг ни с того, ни с сего был облечён доверием. Конечно, Файзуллаев с радостью облёк бы доверием кого-нибудь другого, но в штабе больше никого из офицеров не оказалось, а разыскивать кого-то из них по всему военному городку времени не оставалось – дело было довольно срочным.
Юрке предстояло взять под свою команду сержанта Диму и автомобиль, подъехать к конторе военторга, принять там на борт проверяющего из окружной прокураторы и доставить указанного проверяющего в Читу. Юрке в этом мероприятии отводилась роль «старшего машины» – почему-то считалось, что боец, отправленный на задание в одиночку, обязательно заблудится, или загуляет, или потеряет машину, или сотворит ещё что-нибудь.
– Задача ясна? Повторите, – глядя в преданные глаза старлея, приказал Файзуллаев после того, как трижды изложил Хорошевскому эту самую задачу.
Юрка поднял глаза в потолок и уверенно отчеканил:
– Первое. Найти в парке машину и сержанта Колмогорова. Второе. На этой машине под управлением сержанта Колмогорова в 10.00 явиться к конторе военторга по адресу… Тут Юрка замялся, поскольку адреса конторы он не знал, да у конторы, впрочем, никакого адреса и не было. – Явиться, в общем… Третье. Забрать в конторе проверяющего из Читы и доставить его к месту службы!
Юрка покосился на комбата, проверяя произведённое впечатление. Комбат был доволен, хотя какое-то нехорошее предчувствие его все-таки грызло.
– И запомните, товарищ старший лейтенант, – Файзуллаев подошёл к Юрке вплотную и тому пришлось задрать голову, чтобы своими честными глазами заглянуть ему в лицо, – Это – приказ! Мой и командира дивизии. Думаю, вам не надо напоминать, что любое отступление от него…
– Никак нет! – отрапортовал Юрка.
– Вы в дивизии и так не на самом лучшем счету, так что я бы попросил вас действовать без собственной инициативы. И если хоть малейшее самоуправство… – за спиной рука Файзуллаева непроизвольно сжалась в кулак.
– Так точно! – выкрикнул Юрка. – Приказ – доставить проверяющего в Читу. Никакого самоуправства!
– Идите и выполняйте.
Хорошевский лихо развернулся на каблуках и вышел, чеканя шаг. Комбат ещё несколько минут смотрел на дверь, за которой скрылся старлей, после чего позвонил Ванюшину и отчитался, что указание комдива – увезти к едрёне-фене прокурорского проверяющего обратно в Читу, – выполнено.
Ровно в 10.00 пропылённый батальонный КамАЗ стоял у дверей конторы в компании ещё четырёх или пяти разнокалиберных грузовиков и мотоцикла начальника военторга майора Черняева. Через минуту появился и окружной проверяющий. Точнее, появилась. Это была молодая женщина в штатском, с короткой стрижкой и с потрёпанным «дипломатом» в руке. Юрка удивился, но помня о наказуемости любой инициативы, вслух своё удивление выражать не стал. Женщина открыла дверь, застенчиво улыбнулась старлею и несколько расплывчато спросила:
– Я к вам?
– К нам, к нам, – радушно ответил Хорошевский, и женщина, закинув на сиденье свой «дипломат», принялась неуклюже карабкаться в кабину. На ней были туфли на высоком каблуке, поэтому задача оказалась не из лёгких. Юрка подумал, будет ли считаться самоуправством попытка вылезти из машины и подсадить проверяющую («прокуроршу», как он её мысленно окрестил), и решил, что будет.
В конце концов Прокурорша кое-как забралась на сиденье, повертелась немного, устраиваясь поудобнее и обратилась почему-то прямо к сержанту:
– Ну что, поехали?
Сержант медленно обратил свой взор на Хорошевского, получил утвердительный кивок и тронулся с ошеломлённым выражением на лице.
Некоторое время ехали молча. Форсировали бурлящую Тургу, затем миновали синий указатель с перечёркнутым названием станции. На железнодорожном переезде Юрка не выдержал и завёл разговор о погоде. Мало-помалу разговорились. Как обычно это бывает в незнакомой компании, разговор шёл ни о чем – о погоде, о природе, о ценах на продукты. Спросить у своей спутницы её имя старлей постеснялся, назвать своё – не догадался. Когда закончилась погода и продукты, Хорошевский перешёл к анекдотам. Прокурорша с удовольствием смеялась, и постепенно лёд между ними начал таять. У Юрки нашлась при себе пара бутербродов, у неё – яблоко, короче говоря, четырёхчасовое путешествие в Читу обещало быть приятным. Водитель в беседе не участвовал, лишь изредка бросал на прокуроршу недоверчивые взгляды, хотя от старлейского бутерброда не отказался…
А потом в разных точках мирненского гарнизона одновременно произошли следующие события.
В 10.35 в штабе сапёрного батальона заверещал телефон. Звонил Ванюшин. Почти дружелюбным тоном он поинтересовался у Файзуллаева, не замёрз ли где по дороге откомандированный им водитель, добавив, что чин из окружной прокуратуры уже полчаса болтается на пороге конторы и пугает своими погонами военторговских шофёров.
– Я так и знал! – комбат грохнул кулаком по столу.
С потерей Хорошевского он мог бы ещё кое-как примириться. Но вместе с Юркой пропала почти новая машина и лучший водитель батальона. Поэтому через пять минут весь батальон был брошен на поиски пропавшего КамАЗа и негодяя-ротного. Выяснилось, что последний раз Юрку видела продавщица киоска, где он около десяти часов покупал сигареты. Куда он направился потом, продавщица не видела, но помнила точно, что в тот момент КамАЗ был при нем. Поскольку киоск находился прямо напротив конторы военторга, разъярённый Файзуллаев, сопровождаемый замполитом, отправился снимать показания с местных водителей, которым случилось в тот момент оказаться поблизости. Там же он обнаружил и окружного проверяющего – толстого усатого полковника, который с философским спокойствием курил, сидя на разбитом крыльце. Военторговские водители поискам ничем помочь не смогли – возле конторы постоянно ошивалось несколько машин, одни приезжали, другие уезжали, и запомнить какую-то из них было практически невозможно.
Приблизительно в это же время в кабинет начальника военторга майора Черняева с грохотом ворвалась главный бухгалтер Екатерина Матвеевна, таща за собой растерянного шофёра Витю Рогулькина.
– Владимир Михалыч! У нас ЧП! Пропал кассир!
– Что значит – «пропал»? Что это вам, иголка, что ли? Сидит, наверное, где-нибудь, чаи гоняет, – озадачился Черняев.
– Да нету, нету её нигде! – закричала Екатерина Матвеевна и дёрнула Рогулькина за рукав, – ну, расскажи сам!
Витя пожал плечами, потёр запястье, освобождённое из железной руки бухгалтерши и, перемежая свою речь многочисленными междометиями, пояснил:
– Ну, заехал я за ней, как положено. «Собирайся, – говорю, – поехали». И пошёл заводиться. Ждал-ждал – нету!
– И пошёл искать, – вмешалась взволнованная Екатерина Матвеевна, – касса закрыта, её нигде нет. Господи, говорила же я – человек второй день работает, нельзя её сразу одну в банк посылать! У неё же денег в кассе было…!!!
Главный бухгалтер запустила руки в причёску и принялась качать головой, словно страдая от зубной боли. Начиная волноваться, Черняев вслух предположил:
