Мы переписывались с ним где-то с полгода, а потом он пропал… Совсем пропал. Писем от него больше не было.
Месяца за 2 до этого я получил от него письмо, где Андрей сообщал, что бригаду нашу передислоцируют в Карабах. Потом были письма оттуда… А чуть позже – как отрезало…. Ну ни одного письма.
Я пробовал его тогда разыскать, но бесполезно…
Дальше был путч и следующий за ним развал Союза…
А чукча так и не нашёлся.
Всё выяснилось спустя три года. Как это обычно бывает, случайно…
Мы встретились в метро… Я, бывший сержант спецназа ВДВ, и мой бывший подчинённый радист Лёва по прозвищу «Хохол».
Встретились, налетев друг на дружку в давке перехода на Новослободской. Обрадовались – не то слово! Обнялись по-братски.
На радости бросили все дела и забурились в кабак. «Хохол» был проездом в Москве. Вечером должен был уезжать. Выпили, вспомнили службу, учения, ребят, взводного…
– Слушай, Лёва, а ведь ты же на полгода позже меня призвался? – спросил я.
– Да.
– Так может, ты знаешь куда «Аляска» делся? – спросил я, особенно не надеясь ни на что. – Ты же, вроде, с ним вместе в Карабахе был?
«Хохол» изменился в лице, на скулах заиграли желваки. Он налил рюмку водки, выпил молча.
– Ты разве ничего не знаешь? – И, выдержав паузу, сказал: – Погиб он. В Карабахе…
Как гром с ясного неба!!! Я сидел, переваривая услышанное. Это был настоящий шок!!! Да у какой падлы рука поднялась на безобидного снайпера-чукчу!? Да ведь он сам не капли крови чужой не пролил! Поэтому всё время на блок-постах и стоял. В Карабахе… Он сам мне писал об этом.
Лёва-«Хохол», видя моё состояние, быстро наполнил два бокала водкой. Один подал мне.
– Давай, не чокаясь, за «Аляску»… Ведь он не просто погиб, он мне жизнь спас… Да и не только мне. Нас восемь человек было… Мы выпили…
И вот что он мне поведал…
На блок-посту тормознули жигулёнок с «азерами». Обычная проверка. Ничего особенного. Но в багажнике кто-то из солдат заметил кинжал. Так как был приказ изымать всё найденное оружие, кинжал был изъят. Всё чин-чинарём, по закону, с протоколом.
Один из четверых «азеров» бросился в драку с нашими десантниками, пытаясь отобрать кинжал. Кричал, что это их семейная реликвия, что этим кинжалом ещё его пра-пра-прадед турок резал, и так далее в таком же духе. Но приказ есть приказ, и кинжала ему никто не вернул. Он даже денег чемодан целый предлагал: хрен, не отдали ему «ножичек», тем более, на блок-пост уже особисты приехали, и «азер» был послан.
– Аллах всё видит, – сказал он на прощание. – Икнётся вам это ещё….
Тогда никто не придал значение его словам. Но «икнулось» очень скоро. В следующее дежурство этой смены бойцов. Там был и чукча.
В небольшом строении блок-поста, три на три метра, находились три человека отдыхающей смены, трое бодрствующей, начкар-прапор, Чукча-«Аляска» – разводящий. Была ночь. Летняя жара не отпускала даже ночью. Было душно.
По этой причине единственная зарешёченная форточка была открыта.
Чукча не любил жару. Он себе места не находил при такой погоде. Ему не спалось. Он сидел за столом и по обыкновению что-то рисовал.
Трое и начкар спали на топчанах, трое других бойцов резались в домино, в «креста». А «Аляска» рисовал…
И вдруг в окно влетает граната! Ф-1. Кто служил, тот знает, что это такое, да к тому же на такой площади 3 на 3 метра…
Окаменели все. Уже ничего нельзя было сделать – дверь закрыта, подхватить гранату и швырнуть её в решётку окна шансов вообще никаких…
Ничего нельзя было сделать, а чукча сделал!
Он метнулся к гранате, схватил её и, не раздумывая ни секунды, сунул себе под бронежилет. В ту же секунду прозвучал взрыв!
Ещё через пару-тройку секунд, ещё не успел рассеяться дым, а в ушах смолкнуть звон, все бойцы были снаружи. Устроили облаву.
Ещё через полчаса поймали того «азера», который гранату в окно вкатил. Как он к блок-посту через караул пробрался? Так очень просто: он наших трёх солдат точными выстрелами в голову снял из «макарки» с глушителем. Тот самый «азер», у которого кинжал отобрали, оказался местным боевиком и одним из лидеров движения за освобождение Карабаха. А в прошлом – прапорщик спецназа ГРУ.
Его не стали сдавать особистам. Расстреляли там же, где и поймали. Расстреляли молча, без пафосных слов и оглашения приговора.
Он ни о чём не жалел; единственное, что сказал перед смертью, что жаль, не успел наших побольше завалить.
А чукчу-«Аляску» вынесли из строения на сорванной взрывом двери. Он был мёртв. Взрыв не испортил его лица – осколки ушли в тело.
Чукча улыбался.
Замполит Сага об олимпийском мятеже
Олимпийские дела… Я в то замечательное лето служил бригадиром аварийно-ремонтной бригады сантехнической службы гостиницы «Россия», вспоминаю с удовольствием – 37 выговоров за 45 дней.
Тогда из Москвы выселили за 101км весь неблагонадёжный и непрезентабельный элемент, а московских студентов поголовно впрягли обслуживать Олимпиаду – инязы всякие переводчиками, строителей – строителями и так далее, вплоть до студенческого отряда горничных, среди которых попадались и вьюноши весьма богатырского размера, как, к примеру, наш герой – Теша.
Ещё до начала Олимпиады Теша, будучи горничным… нет, как же это по-русски? А, вот! Коридорным он был! Так вот, готовил он с сотоварищами некое опустевшее общежитие под заселение зрителями – со всей страны по профсоюзным и комсомольским путёвкам стекались счастливцы, а нормальные гостиницы, которых и так было небогато, уже заполнились под завязку журналистами. комментаторами, шпиёнами, спортивными функционерами и т.п. Многое тогда делалось впервые – опыта прошедшего ещё в 1957 году Фестиваля молодёжи и студентов явно не хватало. Сильно опасались всяких провокаций (Афган тока-тока начался, бойкот и прочее), даже нам, сантехникам, сообщили, в какой номер в «России» стучаться в случае чего. Ну и коридорных-горнишных из студентов тоже натаскивали – враг не дремлет, будьте бдительны!
Итак, в одно прекрасное утро Теша был оторван от своих коридорных занятий (общага, прошу заметить, стоит ещё пустая и запертая, в Москву пока никого не привезли, все начнётся через 5-6 дней) странным гулом во дворе. Он пошёл к окну, глянул в него и остолбенел: во дворе буянила толпа человек в 300, обутых в ватники с чужого плеча, драные треухи, тельники и прочее тому подобное. Сегодня мы бы назвали это зрелище «бунтом бомжей».
Обомлевший Теша замер и в прострации наблюдал, как толпа придвигалась к общаге с явно недобрыми намерениями.
Но тут из-за угла вышли два патрульных милиционера, оглядели происходящее и один из них что-то буркнул в рацию. Минут через пять, когда толпа уже явно собралась бить окна, к каждому из которых прилип тешин клон из числа студиозусов, подкатил ЛиАЗик и из него посыпалось невиданное до тех пор в Москве воинство – бравые молодцы в пластиковых касках, со щитами и дубинами, каких любил показывать в выпусках «Международной панорамы» каждый уважающий себя обозреватель, рассказывая о массовых протестах в мире капитала и о жестокостях полиции.
Молодцы, числом человек в 30, шустро построились клином и ринулись в толпу. Сверху, с Тешиной точки зрения все это до ужаса напоминало кадры из «Александра Невского», когда рыцарская «свинья» врубалась в русский строй. Грохнули щиты, замелькали дубинки, ещё минут через 10 вся толпа была уложена носом в асфальт, и тут из автобуса вылез милицейский полковник с мегафоном:
– Так, товарищи, на исходную! Толпа – крепче сцепление, не давайте себя разорвать на части! Атакующие – резче, резче, врубаться на скорости!
Стороны разошлись и повторили Ледовое побоище… Теша перевёл дух, но ненадолго. Часа через два в общаге появился надзиравший за их районом представитель из органов и поинтересовался:
– Тренировку видели?
– Да! Мы даже поначалу подумали, что это по-настоящему…
– Тогда почему не позвонили куда надо ?!
Кадет Биглер Чудо в герметике
Чудо, чудо!
Яви нам чудо!
«Праздник святого Йоргена»
Хмурым, наполненным пессимизмом утром понедельника 198* года, ровно в 8.45 утра, мне было явлено чудо.
Грохнула дверь, и в чертёжный зал нашего КБ ворвался Главный конструктор. Главный обладал чудовищной административной энергией. С утра до вечера он, подобно громадной петарде, метался по территории завода, рассыпая вокруг себя матерные искры и мобилизуя личный состав на преодоление и свершение. В конце квартала шеф приобретал свойства волны-частицы, и его практически одновременно можно было увидеть в выпускающем цеху, у заказчиков и технологов. Единственной формой существования этой административной материи было движение: все служебные вопросы решались на бегу, дверь своего кабинета он никогда не закрывал и, общаясь с подчинёнными, имел привычку нетерпеливо постукивать по столу увесистым кулаком с татуировкой в виде якоря. В молодости наш Главный служил во флоте, откуда вынес чрезвычайно образный язык и умение без видимых последствий употреблять несовместимые с жизнью количества спиртного.
