Кавалеры же – от Кобелька-самосерьки, величиной с пивную бутылку, до провонявшего помойками Дворняга ростом с теленка – сутки покорно бегают за Сучкой, считая за счастье, когда кому-нибудь из них удается понюхать у нее под хвостом!
Я вообще удивляюсь – как это у них еще Щенки рождаются…
Это вместо того, чтобы прихватить эту Суку за шкирятник клыками, притиснуть, чтоб и не шелохнулась, и оттрахать за милую душу. Да так, чтобы потом она за тобой полгода бегала!
Короче, "Собачья свадьба" – зрелище жалкое и комическое. Со стороны смотреть – обхохочешься!..
Но когда на ТЕБЯ летит вот такая "Собачья свадьба", распаленная несостоявшейся сексополовухой и исконно-посконной жлобской ненавистью ко всему Котово-Кошачьему роду, а впереди всех мчится на ТЕБЯ грязная Сука с отвисшими сосками от еще недавних родов и собственной Сучьей злобой задает тон остальным своим Ухажерам-Дилетантам, – тут, извините, не до смеху. Не до хохоту.
Сами понимаете, что, когда вся эта сексуально озабоченная блохатая компашка примчалась на выручку отлупленного мною Пса, я уже сидел высоковысоко на дереве. Это же счастье, что кто-то эти деревья когда-то сюда посадил!..
Скопище Собак-дебилов обступило мое дерево, задрало свои морды вверх и, пронзая меня злобными взглядами, подняло жуткий гвалт, неся меня по всем кочкам. Причем лаяли они нормально – по-Животному, но с абсолютно разными акцентами: преобладал (как я уже потом понял…) испанский. Был и венгерский, и польский, и болгарский, и турецкий, и еще – черт знает какой!…
Воспользовавшись суматохой и полным переключением внимания всей своры с половых проблем на меня, самый маленький Кобелек-самосерька попытался втихаря совершить половой акт с коленным суставом задней левой ноги Суки. Выше он не доставал…
Но Сука повернулась, злобно щелкнула у него над башкой зубами, и кобелек немедленно задрал морду вверх и влил свой визгливый лай в общий хор. Сделал вид, что тоже очень, очень возмущен моим присутствием на дереве, в порту, вообще – в Америке!..
Дверь заведения старика Кана распахнулась, и из харчевни в потоке теплого и вкусного воздуха на вечерний холод вышел маленький Мальчик лет десяти с дивно пахнущим гамбургером в руке.
Одет он был, как и все мальчишки его возраста в Европе, что в Мюнхене, что в Петербурге, лишь в до половины зашнурованные старые, разбитые кроссовки типа ботинок, джинсы "на вырост", с мотней, болтающейся чуть ли не у колен, стеганую куртку размера на три больше, чем нужно, чтобы свободно прятать руки в рукава, что сейчас невероятно модно у них. И конечно же, из-под куртки – подол свитера, а уже из-под свитера – низ рубашки!
Ну и, естественно, традиционный рюкзачок за плечами.
Все, как у всех… Оказывается, во всем мире.
Я так подробно описываю, как выглядел этот Мальчик, по двум причинам…
Во-первых, теперь, сидя на дереве, когда мне уже ничего не угрожало, а на этих лающих внизу кретинов я мог, извините за выражение, "хвост положить", я получил возможность внимательно разглядеть маленького Человека с гамбургером. За последнее время я вообще заметил в себе какой-то странный, повышенный интерес к Котятам. Невостребованное отцовство, что ли?..
А во-вторых, что-то мне подсказывало, что именно с этим Котен… Тьфу, черт!.. Именно с этим Мальчиком судьба свяжет меня надолго и прочно. Откуда это взялось – понятия не имею!.. Уж если Мастер не может толково объяснить подобные ощущения предвидения, то я и браться не буду. Или ОНО есть, или ЕГО нет.
Итак, Мальчик…
Мальчик проследил за злобными взглядами всей Псиной своры, увидел меня на дереве, улыбнулся мне и приветливо помахал рукой.
Почуяв божественный запах гамбургера, портовая компаха секснеучей иполовонеобученных болванов на мгновение заткнулась и перевела жадные, попрошайнические глаза с меня на Мальчика. Вернее, на его гамбургер. У всех, как по команде, из пастей, будто из кранов, потекла слюна…
– Идите, идите, – вполне миролюбиво сказал им Мальчик по-английски. – Вы тут день и ночь ошиваетесь. Это не для вас. Это вон для того Котика, которого вы загнали на дерево.
Мальчик поднял голову, снова поманил меня рукой и так же, по-английски, обратился ко мне:
– Не бойся. Слезай, слезай, Кыся. Я – с тобой.
Клянусь вам чем угодно, слово "КЫСЯ" в английской фразе Мальчик произнес совершенно по-русски!!!
Как только Псы поняли, что гамбургер им не обломится, а, вполне возможно, будет съеден вон тем "омерзительным Котярой, который сейчас сидит на дереве", поднялся такой вой, такой лай, такое рычание, что я просто дико испугался за Мальчика!
Я уже видел, как Сука и еще парочка Кобелей покрупнее стали просто-напросто подступать к Мальчику с явно гнусными Собачьими намерениями. "Ну уж дудки!.." – подумал я, как обычно говорил и думал Водила, и стал незаметно для Псов спускаться с дерева, чтобы в нужный критический момент спрыгнуть всеми своими когтями на голову самого здоровенного и отвратительного Пса. Не оставлять же Мальчика в такой ситуации…
Но я и тени страха не увидел на лице маленького Мальчика.
Мальчик как-то очень уж нехорошо ухмыльнулся, сунул гамбургер в большой отвисший карман куртки, а оттуда выхватил черную металлическую трубку длиной и толщиной в мой хвост.
Он резко встряхнул трубкой, и из нее выскочило еще несколько таких трубок – одна другой тоньше! В руках мальчика моментально оказался упругий стальной прут длиной уже в пять моих хвостов.
У нас дома, в Ленинграде, у Шуры Плоткина была старая медная подзорная труба. Купил по пьяни в какой-то комиссионке… Так вот она тоже так выдвигалась, как этот стальной прут Мальчика. Из короткой становилась длинной.
Но самый большой и грязный Пес, на которого я уже нацелился, оказался еще и самым глупым Псом. Он не понял грозящей ему опасности и рванулся к Мальчику.
Честное благородное слово, я даже не сумел заметить, когда Мальчик взмахнул своим оружием!..
Я только услышал хлесткий звук удара, услышал визг Болонки из пасти огромного, злобного Собака, который только что лаял басом, и увидел, как тот покатился по земле, зажимая передними лапами свою окровавленную морду!..
А еще я услышал, как маленький американский Мальчик вдруг на чистейшем русском языке прокричал всей Собачьей своре:
– Ну что, бляди сраные?! Суки позорные!.. Сявки парашные!.. Кто еще хочет, шестерки подлючие?!! В рот вас…
Произошло невероятное! Маленький, на вид – десятилетний, Мальчик рванулся к стае
Собак и стал жестоко исхлестывать стальным прутом длиною в пять моих хвостов всю злобную Собачью свору, изрыгая такие чудовищные русские слова, которые я никогда не слышал ни от пьяного Шуры, ни от разъяренного Водилы, ни от кого бы то ни было в России! А уж у нас на пустыре Мужики иногда так выражались… Но до этого Мальчика им было так же далеко, как от Европы до Америки.
Грязный, тюремно-непристойный российский мат стоял в холодном воздухе Американского морского торгово-грузового порта "Элизабет" в Нью-Джерси штата Нью-Йорк!
Чудовищная матерщина, исторгаемая слегка охрипшим от злости и напряжения нежным мальчишечьим голосом, произвела даже на меня неизгладимое шокирующее впечатление. А уж я в своей жизни наслушался всякого.
Панический визг и лай разных Собачьих голосов слился в единый жалобный вой.
"Собачья свадьба" улепетывала в разные стороны, уже не помышляя ни обо мне, ни о гамбургере, ни тем более о каких бы то ни было сексуально-половых играх в своем смехотворном Собачьем стиле…
– Вот так-то, котик, – по-русски сказал мне этот отважный Мальчик, стирая со своего страшного оружия кровь и клочья Собачьей шерсти бумажной салфеткой от гамбургера. – Не ты их, так они тебя… Здесь только разинь варежку! Вмиг схарчат и не подавятся…
Этот маленький виртуоз российского мата и блатного жаргона вдвинул все пять трубок одну в другую, и убийственный стальной хлыст сразу же превратился в короткую невинную трубку величиной с мой хвост.
Он сунул ее в карман куртки, а оттуда вытащил чуть примятый, надкусанный гамбургер. По-братски разломил его пополам и одну половинку протянул мне:
– Слезай, слезай!.. Ой, ты же по-русски не тянешь, а я… – спохватился Мальчик и повторил уже по-английски: – Давай, давай, спускайся… Тебе помочь?
– Не нужно, – сказал я ему и спрыгнул с дерева.
Мальчик секунду ошеломленно смотрел на меня, держа в каждой руке по половинке надкусанного гамбургера.
Каждый из Людей, с которыми я когда-либо решал войти в Шелдрейсовский Контакт – при длительной ли подготовке, как с Водилой, или при внезапном, мгновенном решении, как с Мастером, – все они начинали с того, что любое, первое же слово, которое я ПРОИЗНОСИЛ, они или не воспринимали вообще, или им начинало казаться, что они ОСЛЫШАЛИСЬ.
Из чего я заключил, что взрослые, нормальные Люди самого разного возраста, уровня развития и достатка настолько пришиблены и подмяты обыденной реальной жизнью, что в ЧУДЕСА не верят и верить не хотят.
