Суровая судьбина вырвала из рядов отмечающих юбилей прапора, который, высказав по этому поводу всё, что мог сказать прапорщик по поводу офицеров, уныло поплёлся в канцелярию. А наши герои пошли к столу. Супруги расстарались, да и старшина не подвёл, стол ломился. Застолье началось, шутки, смех, поздравления, ну и конечно, подарки. Через какое-то время к застолью присоединился и старшина заставы. Жребий-то тянулся не «на вылет», а на «степень опьянения». Выпив и закусив, стали обсуждать подарки, и тут старшину пронзило как молнией: «Подарок! Подарок забыл!» Книга уже была вручена, рубашка цивильная тоже, охотничий нож, с положенной за это дело копеечкой, уже вручён под аплодисменты. Все! Прокол по службе! «Ну так не бывать тому!» – сказал сам себе старшина и скрылся в своих «закарманах Родины».
Через тридцать минут, сияя как сам именинник, он извлёк из-за спины две кумулятивных противотанковых гранаты и под недоумевающие взгляды начальника и боевика вручил это богатство юбиляру. «Спокойно, – заявил старшина руководству – из личных запасов! Рыбку там поглушить или зимой яму для погреба выкопать, вещь в хозяйстве просто незаменимая!» Незаменимая в хозяйстве вещь была принята с благодарностью и поставлена на шкаф. Застолье продолжилось.
Жизнь на заставе шла своим чередом, менялись наряды, прапор честно метался на доклады нарядов и на приказ на охрану границы, но вот вторая смена отправлена и он, исполненный чувством выполненного долга, принялся «догонять» друзей. Надо признать, что это ему удалось. Ближе к утру, оставшись в мужском коллективе, жёны ушли, наступило время принятия «залётных» решений. Цель была определена, цель достойная и мотивированная. Надо ухи сварить, чтобы днём предстать пред ясны очи личного состава в облике героев границы, а не раздолбаев, жравших всю ночь водку! Сказано – сделано! Как ловить будем? А подарком!
Ночи в августе полны звёзд. Тихи и волшебны реликтовые сосновые боры. Зеркальная гладь приграничных озёр, полных рыбой, отражает все это великолепие. Пора звездопада. Кажется, что падающая с неба звезда, валится прямо в озеро и тонет в нём. И вот среди этого неземного великолепия появляется наша четвёрка, переговариваясь вполголоса, изредка весело матюгаясь, они направляются к берегу. Изрядно подвыпив, утратив былую лёгкость, они перескакивают через гранитные валуны к мерцающей водной глади.
– Ну, давай, именинничек!
– Э-эх! Ложись!
Граната, описав в небе дугу, шлёпнулась в воду метрах в двадцати от берега. Глухо ухнув, подняв мутный столб воды и переполошив всю живность в округе, она нарушила былую идиллию. Луч ФАС[178] а вырвал из темноты жалкое подобие улова.
– Ну кто так кидает! Эх, молодёжь! – заявил старшина. – Дай, я!
Надо признать, что старшина был мужик крепкий, можно сказать, кряжистый, и вторая граната была передана ему без колебаний.
– Э-э-эх!
Бросок был знатный, но траектория была несколько неожиданной. Дуга была очень крутой, как у миномёта. Парашют-стабилизатор раскрылся и начал выполнять свои прямые обязанность, но тут… В предутренние часы это бывает, откуда-то со стороны границы налетел внезапный ветерок, точнее, порыв ветра. Всякий, кто метал противотанковую гранату, подтвердит, что этот парашют не имеет никакого отношения к десантированию, т.е. плавному опусканию груза, стабилизатор и все, но тут, видимо, была злая воля рока. Граната качнулась в воздухе и полетела на наших друзей.
– Ложись!!!
Граната пришла в гранитные валуны, лежавшие тут со времён ледникового периода. Тут она показала все свои боевые возможности, звук гулким эхом разнёсся по воде, вспышка была ослепительна, осколки гранита разлетелись с воем, часть из них с шипением скрылась в воде. Вмиг протрезвев, друзья, ошалевшие от всего этого, оглянулись. Юбиляра не было. Тихие стоны позволили его отыскать среди уцелевших валунов.
– Ранен! Блин, скорее на заставу! Ети, лишь бы сосед по флангу на комендатуру не доложил о взрыве! Блин, ведь два было! А что докладывать по раненому будем?
Мысли летели как табун бешеных лошадей; «залёт» приобретал масштабы вселенские.
Затащив раненого в дом начальника, кинулись обследовать его. Раны были ужасающи! Мелкая гранитная крошка посекла ягодицы пострадавшего. Первичный осмотр поставил бы в тупик любого эскулапа: было впечатление, что на замполитову задницу напала стая разъярённых карельских комаров. Домик пошатнулся от взрыва облегчённого смеха. Разбуженный санинструктор, залив задницу пострадавшего спиртом, начал хирургическую операцию по извлечению из мягких тканей полезных и не очень полезных ископаемых. Чтобы юбиляр не выл, как в жопу раненый медведь, его поили водкой, и он выл, как в жопу раненый замполит. Короче, все обошлось.
А комендатура и сопредельная сторона вздрючились, но их смогли успокоить. А знаете, как? Сказали, что ночью на участке заставы упал метеорит. Ночи в августе звёздные! Вот уж воистину, чем бредовее доклад, тем больше в него верят. Комендант даже потом к тем валунам гостей из округа возил, последствия падения метеорита показывал. А сопредельная сторона потом даже факт падения метеорита подтвердила, дескать, наблюдали наши наряды визуально. Хорошо, учёных не пригласили!
Старшина Истории про пограничного пса Малыша
Малыш, любимец общества и лучший друг инструктора Сашки, сидел в пылающей жаре июльского солнца и преданно ел друга глазами. «Усиленная»[179] накрыла медным тазом весенний дембель, тоска и безысходность висели над КПП «Ильичёвск», да, впрочем, и над всей границей. Служебная нагрузка, на беду командования, стремительно приближалась к нулю. Такое впечатление, что вражеские пароходы растворились в мареве дымки, висевшей над морем. Потонули они все, что ли? Дембельский аккорд переделывался уже четвёртый раз, теперь туалеты во всех отделах имели перегородки из фанеры красного дерева, канты у перегородок были оклеены фанерой из лимонного дерева, а дверки украшал скромный орнамент из тех же материалов. (Фанера была честно стырена в порту, ей обшивали японские бульдозеры, которые приходили в СССР).
Сашка готов был выть, но, переживая за психику Малыша, не выл, а тихо бормотал что-то про дембель, девок и институт, в который он уже «пролетел». Что делать-то?
Ладно, Малыш, пойдём, курнем что ли? – заявил Сашка, и они медленно попёрлись со спортгородка в курилку. В курилке уже сидела пара таких же страдальцев. Тут было чуть легче из-за тени, которую давала роскошная сирень. Но и в этой спасительной тени гнетущая атмосфера висела как грозовая туча. А вы что хотите?! Дембель в опасности! А-а-а… Да о чём с вами говорить! Вон, начальник КПП говорит, что теперь раньше 25 августа хрен уволишься. Сколько это до дембеля при удачном раскладе? Последний вопрос повис в воздухе.
– Малыш! Сколько до дембеля?
Малыш молчал, он смотрел на ребят своими умными глазами, но сказать толком ничего не мог. В принципе его можно было понять, ему начальник КПП тоже ничего конкретного не говорил, мало того, он всем своим существом понимал, что скоро должно произойти что-то ужасное, и не отходил от Сашки ни на шаг. Мотался за ним повсюду как хвостик, на нового инструктора-стажёра ноль внимания, только Сашка и никого кроме Сашки.
Вопрос к Малышу, вдруг зажёг в глазах Сашки какое-то жалкое подобие огоньков, символизирующих при других обстоятельствах пробуждение мысли.
– Малыш! Сколько дней до дембеля? Голос! Малыш, голос!
Малыш добросовестно гавкал, а народ, оживившись, одобрительно заржал.
– Ну, Малыш, если бы твой отсчёт да Матросову[180] в уши!
Сашка, гордый за своего питомца, бросил окурок, и они с псом удалились.
Буквально через два дня возле курилки стоял дикий хохот. Малыш после тренировок искал дембель, роя лапами землю, громким лаем отсчитывал дни до дембеля, и вообще всячески ублажал ветеранов. Умиление любимцем грозило последнему ожирением. Каждый из дембелей норовил отблагодарить его здоровой плюшкой из «Чепка».[181]
Время тянулось как знаменитая конфета-тянучка с Привоза. И вдруг.
Этот «вдруг», зараза такая, приходит как «писец», незаметно и неотвратимо. На этот раз приказ пришёл усилить химпорт «Южный», у них аврал, пароходов туева хуча, людей нет, собрать сборную из дембелей, не фиг им расслабляться, и отправить. Всё. Начальник КПП подполковник Гулик решил, что в первую очередь нужно отправить дембелей-инструкторов: смена у них есть, с собаками уже стажёры общались, не нужно лишних душевных травм для собак. Пусть привыкают, а вернутся старые инструктора из командировки, будет время собак «подкорректировать». Действуйте! И Саня вместе с другими ребятами умотал в Южный. Несколько дней Малыш не находил себе места а потом привык: видимо, почуяло собачье сердце, что расставание несерьёзное, так, на время. Прошла неделя, другая, и Сашка вернулся. Пёс скакал вокруг него как заводной, заглядывал в глаза, лаял, крутил хвостом. Короче всем своим видом являл пример выражения «щенячий восторг». Расположившись в курилке, Сашка задал Малышу задачу: «Малыш! Ищи дембель!» Малыш вдруг начал метаться, обнюхивая кусты. Привычные раскопки отсутствовали, стоявший рядом инструктор-стажёр Серёга коварно лыбился.
