Вот и волк оказался бомжом. Бредёт он по лесу, опустив голову; злость и досада раздирают душу. Всё разбито, разгромлено, испорчено. Даже микроволновку разбили; не на чем разогреть обед, да и нечего греть. Хочется есть. Идёт он по волчьей тропе и проходит мимо другой сказки, где лиса обманула деда, своровала всю рыбу с воза, сидит и ест.
– Здравствуй, кума, – говорит волк, – угости рыбкой, дай хоть хвостик; с утра не ел.
– Нет, кум, не дам; во-первых, ты из другой сказки, во-вторых, самой мало. Возьми да налови.
– Как же я наловлю, у меня нет ни удочки, ни сети.
– Я же наловила – опустила хвост в воду и наловила целый мешок.
– Вот спасибо, кума, за совет.
Волк подошёл к лисе, оторвал у неё хвост и пошёл ловить рыбу. Опустил хвост в воду – ждёт. Не клюёт рыба. Долго ждал, но рыба не ловится. А недалеко сидел мужик с удочкой. Он всё таскает и таскает рыбу. Наловил уже целый мешок. Волк подошёл к нему.
– Слушай, мужик, давай меняться – я тебе лисий хвост на воротник бабе, а ты мне – рыбу.
– Зачем мне хвост? – сказал мужик, – у бабы уже есть лисий воротник.
– Как это – зачем? Хвост к воротнику – очень хорошее дополнение. Да и себе можешь прицепить спереди или сзади – будет красиво.
Согласился мужик; забрал хвост, отдал волку рыбу. Взвалил волк рыбу на спину и понёс. Увидела его лиса.
– Куманёк, угости рыбкой!
– Я тебя сейчас так угощу, что месяц живот будет9 болеть! – рассердился волк.
– У тебя совесть есть, кум? Оторвал у меня хвост и даже рыбки не хочет дать за это.
– Ничего, хвост новый вырастет, а, если ты ещё меня обманешь, я тебе оторву не только хвост, но и голову!
Съел волк рыбу и пошёл дальше. Видит, у дороги стоит теремок. Он постучал в дверь.
– Терем-теремок, кто в тереме живёт?
– Я мышка-норушка.
– Я лягушка-квакушка.
– Я зайчик-побегайчик.
– Я лисичка-сестричка. А ты кто?
– Я волчок-серый бочок. Пустите меня к себе жить.
– Заходи, будем жить вместе.
Волчок-серый бочок зашёл в теремок.
– Слушай, серый бочок, а ты не съешь нас? – спросили жильцы теремка. Говорят, что ты съел семерых козлят.
– Кто это вам сказал?
– Сорока на хвосте принесла.
– А вы больше слушайте эту сплетницу, она вам наговорит. Врёт она всё. Уголовное дело прекращено за недостаточностью улик.
– А копыта козлят в огороде – разве мало?
– Мало. Копыта могли подбросить мои враги, тамбовские волки; я им пасть порву. На копытах нет моих отпечатков.
Стали они жить впятером. Через несколько дней в дверь постучали.
– Терем-теремок, кто в тереме живёт?
– Я мышка-норушка.
– Я лягушка-квакушка.
– Я зайчик-побегайчик.
– Я лисичка-сестричка.
– Я волчок-серый бочок. А ты кто?
– Я Али-баба, со мной сорок разбойников. Пустите нас.
– Ты с ума сошёл! – воскликнули в теремке.
– Почему?
– Во-первых, ты из другой сказки, во-вторых, из Средней Азии – нелегальный мигрант, в-третьих, нам самим места мало.
– Я не жить к вам прошусь, пропишите нас на вашу жилплощадь. Кто хозяин?
– Я – мышка-норушка. Эту жилплощадь я оформила в собственность.
– Пропиши нас, пожалуйста, мы тебе хорошо заплатим; кроме того, ежемесячно каждый разбойник будет приносить по горсти зерна. Тебе хватит на всю жизнь.
Мышке-норушке такое предложение показалось выгодным, и она согласилась.
Живут они впятером, не тужат. Через некоторое время в дверь снова постучали.
– Терем-теремок, кто в тереме живёт?
– Я мышка-норушка.
– Я лягушка-квакушка.
– Я зайчик-побегайчик.
– Я лисичка-сестричка.
– Я волчок-серый бочок. А ты кто?
– Я дядька Черномор, со мною тридцать три богатыря. Я от Али-бабы. Он посоветовал нам обратиться к мышке-норушке: она нам поможет.
– Вы что, с ума все посходили? У нас и без вас тесно. К тому же вы из другой сказки, – возмутилась мышка-норушка.
– Погоди, я всё объясню, – сказал дядька Черномор. Мы сначала, действительно, попали в «Сказку о царе Салтане». Устроил нас туда Пушкин. Жили мы на острове Буяне, охраняли остров, обходя его дозором. Жили в палатках круглый год – там тепло. Но когда на острове появились ракеты, было решено усилить охрану, и Фидель Кастро приказал нам опуститься на дно морское с задачей – не допустить проникновение подводных лодок, диверсантов-аквалангистов и других врагов. Они проникали на остров под видом морских ежей. С тех пор мы постоянно находились в пучине вод. Но там мокро и сыро. С годами это начинало сказываться на здоровье. Стали болеть кости, суставы, на коже в труднодоступных местах появились грибок и плесень. Врачи рекомендовали сменить работу и климат, больше времени проводить на суше. Мы уволились из этой сказки и приехали сюда. Али-баба посоветовал обратиться к вам. Вот мы и бьём челом к тебе, мышка-норушка, пропиши нас на своей жилплощади в вашем теремке. Мы пока здесь не все – это разведка, но завтра я свяжусь с остальными по скайпу, и они прилетят. Беспокоить тебя мы больше не будем, устроимся сами. Мы хорошо заплатим. Мы планируем создать здесь частное охранное предприятие и, если это нам удастся, можем трудоустроить ваших жильцов теремка.
– Я согласна, – сказала мышка-норушка, – только деньги вперёд.
– Помилуй, мышка-норушка, – взмолился дядька Черномор, – у нас с собой таких денег нет. Ребята прилетят и привезут деньги. Ты, что, не веришь богатырям?
– Верю, но деньги вперёд. Деньги любят счёт, порядок, дисциплину. Вон Украине долго верили, а теперь долги не могут взыскать. Москалей – на ножи, вот что мы слышим теперь.
– Это фашисты, у вас тоже такие есть.
– Есть, но у нас им стараются заткнуть глотку, а там наоборот – поощряют. Так что, когда будут деньги, тогда и будем конкретно разговаривать.
Жил в этом лесу и медведь косолапый. Поначалу он жил неплохо. Тогдашний губернатор Топтыгин был его дальним родственником, поэтому медведь имел пасеку, земельный надел с плантацией малины и приличную берлогу в хорошем районе. Но губернатор сменился, а сам медведь, занимаясь пчёлами, научился делать медовуху и пристрастился к спиртному. Кроме того, он был азартен, играл в различные азартные игры и скоро втянулся в игру в карты. В результате, он пропил пасеку и проиграл берлогу. Он стал бомжом. На зиму он снимал себе угол в чужой берлоге, за который хозяин драл с него три шкуры. Но у медведя была всего одна шкура, рассчитываться было нечем, и хозяин попросил его освободить угол.
И вот бредёт медведь по лесу, сам не зная, куда. Видит, стоит теремок. Он постучался в дверь.
– Терем-теремок, кто в тереме живёт?
– Я мышка-норушка.
– Я лягушка-квакушка.
– Я зайчик-побегайчик.
– Я лисичка-сестричка.
– Я волчок-серый бочок. А ты кто?
– Я медведь косолапый. Пустите меня к себе в теремок, – попросил он и просунул морду в дверь.
– Нет, нет, нет! – закричали жильцы, – ты большой и толстый, не поместишься здесь.
– А вы почему такие худые после зимы? Плохо перезимовали?
– Я нормально, – сказала мышка-норушка. Меня Али-баба обеспечил зерном. Это честный разбойник.
– А я, – сказала лягушка-квакушка, – проспала всю зиму, ничего не видела и не слышала.
– А я плохо, – сказал зайчик-побегайчик. – Всё завалило снегом, до молодых веточек и до коры молодых деревьев не добраться. Правда, на даче у деда удавалось погрызть немного коры молодых яблонь. Но там страшно: у них собака и дед, который опаснее собаки. Однажды он застал меня в саду и стал стрелять по мне из пушки или миномёта – я не понял со страха. Хорошо, что дальность стрельбы небольшая и стрелял он горохом, а то несдобровать бы мне.
– А ты, лисичка-сестричка?
– Я тоже плохо: где попадётся замёрзший воробей или больной заяц, где стащишь в деревне курочку. Вот так и перебивалась.
– Я тоже плохо, – сказал волчок-серый бочок, – точно так, как лисичка-сестричка.
– А ты где зимовал, косолапый, почему такой толстый и жирный?
– На стройке, там молдаван и таджиков – от пуза, кто их там считает? Пустите меня хоть на крышу, я там посижу немного, отдохну, а то земля ещё сырая – простудиться можно.
– Что ты! – закричали все жильцы теремка, – раздавишь теремок и нас вместе с ним.
– Не раздавлю, я буду сидеть тихо.
И медведь полез на крышу. Теремок зашатался, затрещал и рухнул. Жильцы чудом остались живы. Правда, лисе оторвало хвост, а зайцу ухо.
Жили-были старик со старухой. Было у них три сына: два умных, а третий – Емеля. В жизни всегда так бывает: бог даёт на всех детей в семье определённое количество ума и добродетелей, а судьба распределяет их персонально каждому. Но у судьбы всегда что-нибудь не клеится – то компьютер зависнет, то она что-то перепутает.
Судьба слепа. Первым она раздаёт щедро, не скупясь, а когда очередь доходит до последнего, зачастую уже ничего не остаётся, или остаётся совсем мало. Или наоборот – экономит на первых, скупится. Первые получают мало, и под конец образуется большой остаток, который достаётся последнему. В случае с Емелей получился первый вариант: ему почти ничего не досталось.
