Ознакомительная версия.
У великого сыщика закружилась голова, он прислонился к стене. Хладнокровное признание прекрасной посетительницы потрясло его до мозга костей. Она — мать молодого Бурбона; она связана незаконными узами с одной из величайших в Европе фамилий; она истратила все свое состояние на какой-то роялистский заговор, хотя, инстинктом постигнув законы европейской политики, прекрасно понимает, что даже простое удаление наследственных примет принца может лишить его поддержки французского народа.
Графиня надела тиару и удалилась.
Вошел секретарь.
— Получены три совершенно непонятные телеграммы из Парижа, — сказал он и протянул первую. Она гласила: «Принца Вюртембергского длинная голова зпт отвислые губы зпт широкие уши зпт очень длинное туловище зпт короткие задние ноги».
Эти слова привели великого сыщика в явное замешательство.
Он прочел вторую телеграмму: «Принца Вюртембергского легко опознать глухому лаю».
И, наконец, третью: «Принца Вюртембергского можно опознать белой отметине середине спины».
Сыщик и его секретарь молча смотрели друг на друга.
Все это было совершенно непостижимо. Тайна казалась непроницаемой. Она сводила с ума.
Наконец великий сыщик заговорил:
— Дайте мне мое домино. Придется проследить каждую нить отдельно.
Он помолчал, пока его острый ум быстро анализировал и синтезировал наличные данные.
— Молодой человек, — бормотал он, — очевидно, молодой, поскольку графиня назвала его щенком; с длинной головой и отвислыми губами (вероятно, сильно пьет!), с белой отметиной на спине (первый предвестник тяжких последствий распутной жизни). Да, да, эта нить быстро приведет меня к цели.
Великий сыщик встал.
Он завернулся в длинный черный плащ. Белые бакенбарды и синие очки дополнили его туалет.
В таком совершенно неузнаваемом виде он отправился в путь.
Поиски начались.
Четыре дня он бродил по Лондону.
Он обошел все бары. В каждом выпивал по стакану рома. В одни он заходил переодетый матросом, в другие — солдатом. В некоторых он появлялся в одежде священника. Поскольку он всегда платил наличными, на него никто не обращал внимания.
Но поиски оказались безрезультатными.
Однажды подозрение пало на каких-то двух молодых людей. Их арестовали, но тут же выпустили. Ни в том, ни в другом случае приметы не совпадали полностью.
У одного были длинная голова и отвислые губы, но не было отметины на спине.
У другого была отметина, но он не умел лаять.
Итак, ни один из них не был молодым Бурбоном.
Великий сыщик продолжал поиски, не останавливаясь ни перед чем.
Как-то ночью он тайно проник в дом премьер-министра. Обыскал его сверху донизу. Измерил все окна и двери. Поднял все половицы. Обследовал водопровод, канализацию и мебель. Нигде ничего!
Так же потихоньку пробрался он во дворец архиепископа. Обыскал его сверху донизу. Переодевшись певчим, отстоял службу в церкви. Нигде ничего.
Все еще не теряя надежды, великий сыщик проник в дом графини Уопли. Он переоделся горничной и поступил к ней на службу.
Тут-то он и напал на след, который привел его к разгадке тайны.
В будуаре графини на стене в большой раме висела фотография. Это был портрет.
А под ним стояло: «Принц Вюртембергский».
На портрете была изображена такса.
Очень длинное туловище, широкие уши, некупированный хвост, короткие задние ноги — словом, совпадали все приметы.
На какую-то долю секунды мозг великого сыщика словно озарила вспышка молнии, и он проник в суть тайны.
Принц был собакой!
Быстро накинув домино поверх платья горничной, он бросился на улицу, подозвал проезжавший мимо кэб и мгновенно оказался у себя в конторе.
— Я раскрыл ее! — задыхаясь, крикнул он секретарю. — Загадка разгадана. Я соединил все звенья. Путем чистого анализа я дошел до правильного решения. Слушайте же: задние ноги, отметина на спине, отвислые губы, щенок… Как? Неужели это вам ничего не подсказывает?
— Ничего, — в полном недоумении отвечал секретарь, — задача кажется мне совершенно неразрешимой.
Великий сыщик понемногу успокоился и снисходительно улыбнулся:
— Все это, дорогой мой, означает лишь то, что принц Вюртембергский — собака. Да, да, призовая такса графини Уопли. Графиня сама ее выкормила, и теперь ее такса стоит двадцать пять тысяч фунтов, не считая десяти тысяч фунтов, обещанных за нее на парижской выставке собак. Поэтому и не удивительно, что…
Тут великого сыщика прервал громкий женский вопль:
— Великий боже!
И в кабинет, словно безумная, вбежала графиня Уопли.
Ее тиара съехала набок.
Жемчужины с ее одежды сыпались прямо на пол.
Она заламывала руки и стонала.
— Ему купировали хвост, — еле выговорила она, — и выстригли всю шерсть на спине. Что мне делать? Я разорена!
— Madame, — спокойно сказал великий сыщик, невозмутимый как бронзовая статуя, — возьмите себя в руки. Я еще могу вас спасти.
— Вы?
— Я!
— Как?
— Слушайте же. Вы должны были выставить принца в Париже?
Графиня кивнула.
— В нем все ваше состояние?
Графиня снова кивнула.
— Собаку украли, отвезли в Лондон, купировали ей хвост, изменили окраску?
Пораженная такой глубокой проницательностью великого сыщика, графиня все кивала и кивала головой.
— Вы разорены?
— Да, — прошептала она, задыхаясь, и опустилась на пол в груду жемчужин.
— Madame, — повторил великий сыщик, — еще не все потеряно.
Он выпрямился во весь рост. Выражение несгибаемой непреклонности не сходило с его лица.
На карту были поставлены честь Англии и состояние самой красивой женщины страны.
— Да, я это сделаю, — прошептал он. — Встаньте, дорогая леди. Не бойтесь ничего. Я перевоплощусь в вашу собаку!
В тот же вечер великого сыщика можно было увидеть на палубе пакетбота Дувр — Кале. Он был в длинном темном плаще и стоял на четвереньках у ног своего секретаря, который держал его на коротком поводке. От возбуждения он то и дело лаял на волны и лизал секретарю руку.
— Какая замечательная собака! — говорили пассажиры.
Костюм собаки удался на славу! Великого сыщика обмазали клеем и облепили собачьей шерстью. Отметина на спине получилась просто великолепно. Хвост, соединенный с автоматическим регулятором, двигался из стороны в сторону, повинуясь малейшему движению мысли. В глазах светился ясный ум.
На следующий день его экспонировали на международной выставке по группе такс.
Он покорил сердца всех присутствующих.
— Quel beau chien![11] — восклицали французы.
— Ach! Was ein Dog![12] — восклицали испанцы.
Великий сыщик получил первый приз.
Состояние графини было спасено.
К несчастью, великий сыщик забыл о налоге на собак, вследствие чего его вскоре поймали и уничтожили собачники.
Но это, конечно, не имеет никакого отношения к нашему рассказу и приводится в заключение просто так, как обстоятельство, не лишенное некоторого интереса.
Рыцарский романЭто случилось в те времена, когда рыцарское сословие было в полном расцвете.
Солнце медленно, то взмывая вверх, то снова падая, склонялось к востоку и меркнущими лучами озаряло мрачные башни Буггенсбергского замка.
На зубчатой башне замка, простерши руки в пустоту, стояла Изольда Прекрасная. На лице ее, словно обращенном с немой мольбой к небесам, застыли безумная тоска и отчаяние.
Наконец уста ее прошептали: «Гвидо», и из груди вырвался глубокий вздох.
Легкая, словно сильфида, она светилась такой воздушной, неземной красотой, что, казалось, почти не дышала.
И в самом деле, она почти не дышала.
Стан ее, стройный и гибкий как лоза, был тонок и изящен, словно меридиан. Она выглядела такой хрупкой, что, казалось, вот — вот рассыплется при первом же движении. Черты ее отличались поразительной субтильностью, совершенно исключавшей возможность каких-либо мыслительных процессов.
С плеч ее мягкими, струящимися складками ниспадала длинная темно — лазоревая накидка, схваченная в талии шитым поясом, концы которого сопрягались серебряною пряжкой. Грудь прикрывал кружевной корсаж, заканчивавшийся у шеи пышным кринолином, а на голове красовалась высокая остроконечная шапка, похожая на огнетушитель и наклоненная назад под углом в сорок пять градусов.
— Гвидо! — шептала Изольда. — Гвидо!
И снова и снова заламывала она руки и, словно безумная, бормотала:
Ознакомительная версия.
