— Как не приютить такую красавицу! — Слегка смущенный Золотов в очередной раз широко улыбнулся, и девушка слегка напряглась.
Она села у окна и с преувеличенным вниманием принялась разглядывать среднерусские пейзажи.
* * *
Поиски исчезнувшего Плетнева шли уже полным ходом. И в Москве, и в его родном Калининграде.
Паше Гудкову высказали все, что думают о нем лично и о его протеже в частности. Самым мягким было сравнение с представителями ЛГБТ-сообщества, что еще раз указывало на дискриминацию последних. После нетолерантной беседы «хороший человек» Коля Деризубов отправил Павла к жене бриллиантового майора юстиции, тоже пребывающей в неведении.
Ирину Гудков поджидал около ее дома, на лавочке, прикармливая несознательных голубей санкционным сыром. Деризубов проинструктировал — заранее не звони, о визите не предупреждай — может, она с муженьком заодно. А вдруг это ее идея — с камнями свалить? Паша, разумеется, и пытался Деризубова уверить: Антоша — мужик честный, на такую подлость не способен. Наверно, когда за вещами домой заехал, все ей растрепал, а она быстро сообразила, что дальше делать, и уговорила, используя власть. Теперь встретятся где-нибудь в Таиланде и ищи-свищи.
Но Ирина, услышав о пропаже супруга, трактовала это совершенно по-иному.
Ну вот! Как чувствовала, что это липовая командировка! Кому ее придурок нужен в Москве?! Никуда он не полетел, а завис с какой-нибудь местной шалавой. У него ведь больше, чем на пригородный мотель, ни фантазии, ни средств не хватит.
Поэтому все получилось наоборот. Не Гудков стал пытать Ирину, а она его. Угрожая нанести тяжкие физические увечья, не совместимые с половой жизнью. «Где этот козел?! Говори, собака!!!» Паше с трудом удалось доказать, что он тоже в некотором роде потерпевший. Но про камни пока не заикался.
Во время допроса Ирина без конца набирала номер сбежавшего супруга, изрыгая потоки ревнивых проклятий. И опять-таки, в ход шло невинное ЛГБТ-сообщество.
А между тем плетневская трубка с писклявым рингтоном елозила, вибрируя, под московским кустом. В том самом сквере у «Алмаза», где и вылетела из ослабевших хозяйских рук. Дисплей высвечивал надпись «Любимка» до тех пор, пока не начало темнеть и телефон не превратился в своеобразного светлячка в кустах.
Этого-то «светлячка», на свою радость, обнаружило бородатое лицо без определенного места жительства, промышлявшее в сквере в поисках пустых бутылок и металлического лома. Телефон хороший, дорогой — продать можно легко или с хозяина можно навар снять. Или с бабы его. Вон звонит, надрывается. «Любимка»!
Предвкушая навар, бомж нажал на экран, поднес трубку к уху. Осторожно и вежливо произнес:
— Алло.
— Ну наконец-то! — Визгливый голос достигал таких высоких нот, что пришлось бомжу отодвинуть трубку от уха, чтоб спасти барабанные перепонки. — А позвонить трудно? Или опять на собрании? Что молчишь, свинья неблагодарная? Тебя тут обыскались все! Я ведь знаю, где ты! С девками развлекаешься? Сейчас же адрес говори! Приеду, покажу тебе веселенькую жизнь!
Назвать меня «свиньею»?! Даже у лиц без определенного места жительства есть гордость! Цирроз тебе в печенку, любимка. И стригучий лишай в башку.
— Да пошла ты, дура…
Бомж отключил трубку, вытащил сим-карту и выбросил под куст. Придется телефон на вокзале знакомому барыге толкнуть. Тот, конечно, даст мало, но искать хозяина после диалога с его любимкой расхотелось.
У любимки же от возмущения начались жестокие лицевые судороги. Раньше муж никогда себе такого не позволял.
— Ах ты гад! Скотина неблагодарная! Я тебе покажу дуру! — заорала Иринка в пустоту.
— Где он, где? — волновался стоящий рядом Гудков. — В Москве?
— Не знаю! Не сказал. Послал меня! Ты представляешь?! Меня! Которая его из дерьма вытащила! Человеком сделала! Поганец! Только вернись теперь!
Гудков выдернул из рук истерички трубку, принялся нажимать на кнопки, кричать: «Антон! Антон!!!» Безуспешно.
«Абонент временно недоступен», — механически повторял бездушный оператор.
— Конечно, послал! — не выдержал Паша. — На хрен ты теперь ему нужна! С такими деньгами! Новую найдет, без выкрутасов!
— С какими деньгами? — мгновенно насторожилась Ирина.
Плетнев, кроме служебного оклада, ничего добыть не мог. Ни взяточки мизерной. Даже неудобно как-то перед подругами, у которых менее высокие по положению мужики рассекали на «ягуарах» и «крузерах». Может, наследство получил? Ирина лихорадочно перебирала в уме престарелых родственников мужа. Никто из них ничего приличного оставить не мог.
— Алмазы он помыл! Одного крутого мужика! Ему дело доверили, как порядочному, денег пообещали, а он всех нас кинул и свалил.
— Какого мужика?
— А вот в «хаммере» сидит. Пойду докладывать.
Паша перекрестился.
Ирина же призадумалась… А не такой уж Плетнев и размазня… И взяточки, кстати, брать мог… Только ей ничего не доставалось… Ладно, любимый, поглядим, кто умнее…
Деризубов был, как всегда, спокоен. Обрабатывал ногти маникюрной пилкой. На лице, украшенном парой глубоких шрамов, никаких негативных эмоций. Все внутри, под бронекожей. И лишь по блеску глазок можно было догадаться, что там свирепствует «Раммштайн». Еще бы… Третий раз подряд курьер камни до места не довез! А главное — они ведь на этот раз действительно много потеряли. Что там много — все, что было! Понадеялись, что эту шкуру следственную никто досматривать не станет, вот и пожадничали. Кто ж мог предположить, что мент скурвиться может? Ничего святого у людей не осталось! А то, что это мент, — никаких сомнений, иначе бы все каналы растрезвонили новость о задержании крупной партии израильских бриллиантов. С одной стороны, это хорошо. Да и какое задержание? Про посылку знали всего трое. Он, Паша и Плетнев. Ну и покупатели, но им никакого резона, люди проверенные. А Плетнева поймаем, никуда урод не денется.
— Ну что? — угрюмо поинтересовался Деризубов у Гудкова, забравшегося в джип.
Паша доложил по форме. Мент на контакт не идет. Трубку снял и тут же бросил, после чего отключил. Жена не в курсах — вон сидит на скамейке, глаза пучит и материться.
— Имей в виду, не найдешь дружка своего, с тебя спросим. И сам слинять не вздумай, — мрачно предупредил хороший человек.
Гудков тут же принялся клясться в верности:
— А смысл, Коля? Мне какой с этого смысл?! Коль, да я этого оборотня собственными руками…
Деризубов отмахнулся. Что теперь воздух сотрясать! Искать надо, а клясться потом будем!
— Не верещи… Значит, так, я договорюсь насчет его телефона. Если не выкинет, отследим, даже если симку сменит. Кредитки, билеты возьмем на контроль, это все реально.
— Может, в Великозельск сгонять? — расстроенно предложил Гудков.
— Он что, с камнями в командировку поедет? Соображай, что мелешь.
Деризубов в очередной раз за этот день подумал о том, что окружают его круглые идиоты. И Гудков среди них — наикруглейший. Можно даже сказать — шар бильярдный. Именно ему пришло в башку обратиться к Плетневу. Друг детства! Фраер! Довезет в лучшем виде! Фраер не фраер, а всех их, умных, сделал. Хотя нечего теперь на Пашу валить. Самому надо было кумекать.
— Лучше в Москву лети. Там концы ищи, с местными. Я проверил — он в самолет сел, значит, в Москве вышел. Наверняка там и камни сбывать будет.
— А может… Начальству его намекнуть? Пускай тоже поищут…
— Сдурел?! Что ты собираешься намекать? Что у их сотрудника камней контрабандных на сотню лямов? Нас же первых и возьмут. Нет, пусть пока думают, что он в этом Великозельске.
Деризубов поглядел куда-то вдаль, туда же вдаль ласково пообещал:
— Ничего, Антон Романович, никуда ты от нас не денешься.
После чего резко саданул кулаком по потолку «хаммера», заставив Пашу вжать голову в плечи.
— Добрый вечер, — неожиданно услышал он за спиной бархатный женский голос. Коля обернулся и обнаружил на заднем сиденье эффектную молодую дамочку, томно заглядывающую ему в глаза. Когда она забралась? И главное, бесшумно. С таким-то декольте.
— Добрый, — Деризубов немного растерялся и расплылся в улыбке.
Железный Коля попался на обычную женскую удочку, умело заброшенную Ириной.
— Меня зовут Ира, — дамочка кокетливо разгладила юбочку на упругих бедрах.
— Николай, — хрипло представился Деризубов, сглотнув слюну.
— Николай… А вы, случайно, не моего мужа обсуждаете? — Она одарила Деризубова чистым, светлым и практически непорочным взглядом.
— Да так, совсем немного, — признался он, показав от растерянности пальцами — насколько чуть-чуть.
Жена, значит? Но даже это обстоятельство ее не портило. Скорей наоборот — шарма добавляло. Деризубов снова глуповато улыбнулся. Давно он таких девушек не встречал. Все больше легкого поведения. А эта вовсе не производила впечатление доступной. Скорее загадочной или, как их там называют, роковой. Николай интеллектуальных изысков был чужд, действительность воспринимал просто и прямолинейно. Увидел красивую бабу, которая его не боится и в то же время проявляет явный интерес, и поплыл.
