Я видел в своей жизни много красивых Женщин – и белых, и не совсем… К примеру – та же Бабе Беккер или эта теле-Арабелла!.. Они по-Человечески были очень даже красивыми и симпатичными.
Но пусть они заранее меня простят – все они, и белые, и темные, ни в какое сравнение не шли с Тимуровой мамой!
Сужу об этом не со своих Котовых позиций, а пытаюсь посмотреть на нее глазами нормального Мужика. То есть оценить Женщину по ее чисто Человеческим параметрам. Мне это иногда удается…
Так вот, возвращаясь к своему прибалдевшему состоянию, спешу сообщить, что таких красивых Женщин со смуглой кожей я и среди абсолютно белых не видел. И честно признаюсь, тут же подумал о своем Шуре Плоткине. Вот бы ему такую…
– Привет, Ма! – прямо из двери заорал Тимур. – Не сердись, мы немножко задержались…
– Мистер Тим Истлейк, – со сдержанной яростью тихо произнесла полицейская Мама, – извольте немедленно посмотреть на часы!..
Тимур уже давно дрых без задних ног в своей комнате, взяв с меня слово, что ночевать я буду только у него, а мы с Рут, абсолютно по-российски, сидели в кухне-столовой и трепались о том о сем, пока Рут не заметила, что у меня стали слипаться глаза…
* * *
После того как мы с Тимуром ввалились в квартиру в одиннадцатом часу вечера по нью-йоркскому времени, у нас с Рут не было Контакта всего первые десять минут. И то только лишь потому, что я сидел в рюкзаке, а Рут безостановочно крыла Тимура на чем свет стоит за то, что тот, задерживаясь в порту, не позвонил ей и не предупредил, что у него все в порядке и он скоро приедет домой.
С моей точки зрения, ругань была абсолютно справедливой. Судя по тому, как реагировал на это Тимур, он считал так же, как я. В качестве признания своей вины Тимур даже порывался чмокнуть Рут в щеку, чего мальчишки обычно делать не любят.
Я тихо сидел в рюкзаке, выставив наружу только один глаз и одно ухо, и ни во что не вмешивался. Хотя был целиком на стороне Рут. Уж домой позвонить мог бы, засранец!
Наконец Рут выдохлась. Я почувствовал, что она неожиданно поняла всю бесполезность сиюсекундных педагогических упражнений, ибо голова Тимура сейчас забита чем-то невероятно важным для него и ничего извне Тимур достаточно четко воспринимать не может.
Тимур слишком был занят предстоящим знакомством ее со мной, и все гневные слова Рут, обращенные к нему, пролетали мимо него. Рут это отчетливо просекла, сама поцеловала его куда-то в макушку, повернулась к огромному холодильнику, величиной со средний белый автомобиль, вертикально поставленный на задний бампер, и стала вытаскивать из него всякую разноцветную жратву.
* * *
Тут я на минутку должен отвлечься.
Я только что с легкостью употребил достаточно сложное, для любого другого Кота, техническое сравнение – "холодильник величиной с автомобиль"…
Каждый, кто читал первую и вторую части "Кыси" и сейчас читает третью, наверное, заметил, как за сравнительно короткое время со мной произошел ряд серьезных качественных изменений. Я стал гораздо более технически раскован. Попросту говоря, стал намного лучше петрить в разной технике. Особенно в автомобилях.
Из чего это складывалось? Конечно же, начало шло от Шуры Плоткина! От его всегдашнего неудовлетворенного желания иметь хоть какой-нибудь собственный автомобиль. Идя рядом с Шурой по жизни, нога в ногу, в течение шести лет, я перенял начальные любительские и крайне неквалифицированные познания Шуры в автомобильных марках. Сами понимаете, – ограниченные лишь советским автомобилестроением.
Затем второй этап моего автообразования – Водила. Профессиональный шофер-дальнорейсовик, с которым я пропутешествовал через всю Германию – от Киля до Мюнхена. Если, конечно, все, что с нами там случилось, можно назвать "путешествием"…
Третий этап – недолгая, но не менее яркая жизнь в Грюнвальде у Фридриха фон Тифенбаха, располагавшего одними из лучших автомобилей в мире. Уж на этих автомобилях я поездил!..
Я сознательно опускаю воспоминания о рыдване Эриха Шредера и Руджеро Манфреди.
После "РолсРойса" Фридриха о древнем "Опеле" Эриха и Руджеро как-то и вспоминать неловко. И даю слово, это не проявление пошлого снобизма, а трезвая оценка описываемого!..
Ну и конечно – общение с Капитаном-Александр-Ивановичем-Кэп-Мастером! Выход далеко за пределы достаточно узких автомобильных интересов, соприкосновение с неведомой доселе стороной Жизни и сопутствующей ей Техникой очень сильно раздвинули границы моих познаний.
Так что если я теперь говорю, что "холодильник был величиной со средний автомобиль, поставленный вертикально на задний бампер", – я очень точно представляю себе, о чем я говорю.
* * *
– Ма… Только не пугайся!.. – чуточку подрагивающим от волнения голосом начал Тимур. – Я хочу познакомить тебя с Мартыном. Это говорящий Кот…
– Поздравляю, – спокойно ответила Рут. – Завтра мы просто с утра смотаемся к моему психоаналитику и…
– Ма-а-а! – испуганно заорал Тимур. – Я клянусь тебе!.. Мартын, вылезай и скажи ей!.. А то она меня действительно завтра отведет к психиатру! А я это уже в России проходил – в интернате…
И при воспоминании об интернате злобно добавил по-русски в той же манере, в которой разговаривал с Собаками в порту:
– Ебать их всех в нюх, сук позорных!..
Тут я не выдержал, выпрыгнул из рюкзака и резко заметил Тимуру:
– Заткнись и не смей лаяться, как ханыга! Ты с матерью разговариваешь!..
Удивленная Рут смотрела на нас во все свои красивые глаза.
– Она по-русски не сечет, – успокоил меня Тимур и снова перешел на английский, но уже светским тоном: – Мартын, это моя мама – миссис Рут Истлейк. Мам, а это – Мартын. Русский говорящий Кот. Говорит на всех языках! Давай, Мартын…
Я быстренько прилизался, наспех привел себя в относительно пристойный, после рюкзака, вид и неожиданно для самого себя заговорил хоть и по-Шелдрейсовски, но до отвращения туповато-официозно:
– Здравствуйте, миссис Истлейк. Я настоящий русский Кот. Несмотря на то что по документам Германской авиакомпании "Люфтганза" и Санкт-Петербургского Котово-Собачьего отеля я числился как "Мартын фон Тифенбах", на самом деле я – Мартын Плоткин. Но вы можете называть меня просто Кыся.
Наверное, на меня подействовало еще и то, что я впервые в жизни разговаривал с Женщиной, служащей в американской полиции.
Мне жутко хотелось понравиться этой бабе, но я отчетливо понимал, что весь мой трюковой арсенал для произведения хорошего впечатления при первом знакомстве – от "задушевного" мурлыкания до идиотских прыжков вверх со всех четырех лап – способен поразить воображение только очень невзыскательных Типов. Здесь все эти штуки-дрюки не пройдут.
Наверное, еще одно обстоятельство сделало меня таким зажатым – это цвет кожи Рут Истлейк.
На расстоянии безумно легко чувствовать себя этаким широким и либеральным (Шурино выражение…) интернационалистом, для которого цвет кожи или принадлежность к другой расе якобы не имеет никакого значения!
Хреновина все это. Имеет. Еще какое значение имеет.
Когда ты все видишь со стороны, то рассуждается легко и свободно – в силу полной безответственности. А при непосредственном и личном Контакте и Обоюдном участии в разговоре ли, в общем деле – поначалу тебе очень даже нелегко. Даже если ты искренний и подлинный интернационалист.
Тут закрадывается опасение, что по какому-то неясному признаку, по случайному слову, по неверно понятому взгляду, тебя могут принять не за того, за кого ты хотел бы, чтобы тебя приняли. И это опасение невероятно сковывает!
Ты остаешься зажатым до тех пор, пока ИСТИННО не перестанешь замечать эту разницу – между собой и, предположим, той же Сиамской Кошкой. Или Длинношерстой Шильдпатт. Даже и не знаю, как это перевести на русский… Ну, у нее еще такая морда сплюснутая – блином. Как у монгола. У Шуры был приятель – монгол-алкоголик, но жуткий делаш! Он нам откуда-то иногда продукты доставал по дешевке. Так вот эта Шильдпатт – вылитый монгол! А шерсти на ней столько, что пока доберешься до нужного тебе места у нее под хвостом – пять раз вспотеешь и уже трахаться не захочешь!..
Может, оттого, что я впервые лично столкнулся, прямо скажем, с не очень белой Женщиной, я и представился ей так безлико и бездарно? Может, отсюда и вся эта скованность?..
Правда, это же дурацкое состояние у меня сразу же и прошло, как только Рут протянула мне руку и счастливо расхохоталась:
– Фантастика! Впервые вижу Кота, который так прекрасно знаком с работами доктора Ричарда Шелдрейса!.. Я не ошиблась?
Я так и присел на хвост! Вот это да!.. Какая грандиозная тетка… Ничего себе?.. Зажатости во мне – как не бывало!
– Точняк! – радостно подтвердил я. – Ну, конечно, это все по Шелдрейсу! Мы и разговариваем сейчас по его методе.
