Работники трудно переносят критику безответственных болтунов со стороны, я, к примеру, в то время дважды просил ЦК освободить меня от обязанностей Генерального секретаря ЦК и отправить куда-нибудь на периферию. Но партия меня не отпустила.
В конечном итоге разногласия ЦК и троцкистской оппозиции мы вынесли на внутрипартийный референдум. Как и ожидалось, наиболее сильные позиции у Троцкого оказались даже не в войсках, а в военных учреждениях — штабах, академиях. Но в целом троцкисты потерпели сокрушительное поражение — за них в партии проголосовало менее 2 %.
Мы выслали Троцкого и его видных сподвижников за границу.
Гитлер. Либерализм…
Сталин. Понимаю. Я помню, как вы поступили с Ремом и в виду того, как дальше у нас развернулись события с Троцким, даже не могу вас сильно за это осуждать.
Черчилль. Вы имеете в виду, что господин канцлер свою оппозицию во главе с командиром штурмовых отрядов Ремом просто перестрелял?
Сталин. Да, но мы никогда в СССР не пользовались незаконными методами и, честно говоря, действительно были преступно либеральны.
Троцкий из-за границы создал в СССР подполье и вот здесь действительно оформил свое толкование марксизма. Он стал на позицию истинного марксизма, т. е. он снова стал считать, что построение социализма в одной стране невозможно, что социалистическая революция должна произойти во всех странах одновременно.
Что из этого следовало? Из этого следовало, что большевики во власти России — это авантюристы, ведущие страну и дело коммунизма во всем мире к гибели.
Что нужно было делать? Необходимо было, по Троцкому, вернуть СССР в капитализм и дать ему, так сказать, дозреть до настоящей социалистической революции, которая, дескать, как и учил Маркс, произойдет сразу и во всем мире.
Для того, чтобы вернуть СССР в капитализм, был всего лишь один путь — захватить в нем власть и вернуть капиталистов. Поскольку своих капиталистов осталось немного, то пригласить иностранных, а возле них, дескать, сформируется и рабочий класс.
Гитлер. А капиталистов, конечно, пригласить еврейских?
Сталин. Не в этом дело. Среди сторонников Троцкого, кстати, было достаточно и недалеких, но искренних людей. Ведь и мы, большевики, утверждали, что теория Маркса верна, правда мы учили, что к ней нужно подходить творчески. Но много ли людей это умеют? И Троцкий легко доказывал недалеким людям, что это он правоверный марксист, а мы Маркса искажаем.
Оставался вопрос — когда нужно захватить власть в СССР? Троцкий считал, что в мирное время захват троцкистами власти в СССР возможен и его нужно готовить, но он затруднен огромным авторитетом партии у народа.
Поэтому он, учитывая, что большевики захватили власть в России в ходе неудачной войны, основной вариант захвата власти отводил к периоду войны. Т. е. в ходе любой войны СССР должен потерпеть сокрушительное поражение, и когда враг будет в 80 км от Москвы, троцкисты захватят у нас власть, объявив нас виновниками поражения. Т. е. сыграют на патриотических чувствах и на том, что мы неспособны защитить страну.
Вот поэтому, господин Черчилль, троцкисты вводили в Красную Армию органические дефекты, резко ее ослабляющие.
Сталин. Оставался вопрос — когда нужно захватить власть в СССР? Троцкий считал, что в мирное время захват троцкистами власти в СССР возможен и его нужно готовить, но затруднен огромным авторитетом партии у народа.
Поэтому он, учитывая, что большевики захватили власть в России в ходе неудачной войны, основной вариант захвата власти отводил к периоду войны. Т. е. в ходе любой войны СССР должен потерпеть сокрушительное поражение, и когда враг будет в 80 км от Москвы, троцкисты захватят власть, объявив нас виновниками поражения. Т. е. сыграют на патриотических чувствах и на том, что мы неспособны защитить страну.
Вот поэтому, господин Черчилль, троцкисты вводили в Красную Армию органические дефекты, резко ее ослабляющие.
Черчилль. Но ведь со слабой армией и они могли потерпеть поражение!
Сталин. А это для Троцкого не имело значения. Ведь главное, чтобы, как и учил Маркс, на территории России установился капитализм. А будет ли эта территория единой или разбита на отдельные части, не имело значения. Украину, к примеру, они предлагали в виде гетманства передать под протекторат Германии, а Среднюю Азию — вам, Англии.
Черчилль. Да, страшен человек без Родины… И вы, господин канцлер, участвовали в этом деле с Троцким?
Гитлер. Нет, я наткнулся на это дело случайно, хотя люди Троцкого и заигрывали с партийными структурами нашей национал-социалистической партии.
Дело в том, что, придя к власти, я испытал неприятие со стороны генералов рейхсвера, хотя я все делал для них. Я даже свою опору — Рема со штурмовиками — убрал им в угоду. Но немецкие офицеры и генералы — это ведь каста, они на меня смотрели, как будто я остался для них все тем же ефрейтором.
Их спесивая тупость не давала перевооружать армию, они с презрением относились к идее моторизации войск, я большой кровью проталкивал идеи танковых корпусов Гудериана. Смешно сказать, мы уже разгромили Польшу в основном за счет танковых и моторизованных дивизий, а они выступали против создания новых танковых дивизий на том основании, что они, дескать, еще недостаточно опробованы в бою! Манштейн предложил план, по которому мы впоследствии разгромили англо-французские войска, а они этот план просто не рассматривали, и Манштейн пробился ко мне только потому, что лично был знаком с моим адъютантом!
Я ввожу войска в демилитаризованную Рейнскую область, а военный министр устраивает мне истерику. Я присоединяю Австрию, а Генштаб в панике.
Мне требовалось заменить этих трусливых пердунов на энергичных генералов. Но как? Сними я хоть одного без надлежащих оснований, и весь генеральско-офицерский корпус устроит мне бунт из кастовой солидарности.
И тут Гейдрих получил сведения, что немецкий Генштаб начал проводить секретные переговоры с советскими генералами-заговорщиками еще до моего прихода к власти. Это было должностное преступление, они без правительства не имели права этого делать! За это их можно было разогнать. И Гейдрих по моему заданию выкрал протоколы переговоров из архивов Генштаба, и мы их рассмотрели.
Кратко суть была в следующем.
В СССР группа военных неясной численности и даже с неясным руководством (Тухачевский был только представителем) составила заговор против советского правительства. У них возникла естественная проблема — когда они возьмут власть, то им потребуется признание зарубежных стран. А это вопрос непростой, так как речь шла о драке в СССР марксистов между собой. И Тухачевский просил немецких генералов в случае мятежа в России повлиять на правительство Германии с тем, чтобы оно незамедлительно признало группу Тухачевского в качестве законного правительства СССР и этим прорвало международную блокаду. Немецкие генералы ему такое согласие дали, поскольку в принципе оно их ни к чему не обязывало.
За это Тухачевский рассказал им массу подробностей о подрывной работе троцкистов.
Использовать эти документы для снятия с должности военного министра Германии и начальника Генштаба было трудно, хотя Гейдрих эти документы слегка и подделал, чтобы очернить наших генералов. Возникли бы споры о том, имели или не имели права немецкие генералы вести разговоры с советскими генералами, если это ни к чему Германию не обязывало? И я от этого плана отказался.
Но возник другой вопрос — что делать с этими документами? Если сохранить их в тайне, то к власти в СССР придут генералы. Если передать в СССР, то заговор разоблачат. Что для Германии выгоднее?
Черчилль. И вы решили, что маршал Сталин предпочтительнее?
Гитлер. Да кто же мог предположить, что он станет маршалом?! Ведь он в то время не был даже главой не то что правительства, а даже партии. Он был всего-навсего секретарем ВКП(б), как у нас в партии Рудольф Гесс. Правительство России представлялось нам серой безликой и безответственной массой. И приход к власти военных выглядел более угрожающим, тем более что они могли исправить в Красной Армии все те недочеты, которые сами и ввели.
Как мы ошиблись!
Впоследствии мы предприняли массу усилий, чтобы убить маршала Сталина. Одно время, уже в конце войны, предполагалось предложить СССР переговоры, в ходе которых министр иностранных дел Германии Риббентроп убьет Сталина. Ему даже изготовили специальную авторучку-пистолет…
Черчилль. А на меня вы не готовили покушение?
Гитлер. Нет, но простите, я тогда не подумал, что это может вас обидеть.
