— Потому что я не знала.
Воскресенье, 18 маяПятидесятница
Поистине ужасный день. Приехал на автостоянку торгового центра «Брент-кросс» и обнаружил, что мой автомобиль пять дней назад отбуксировали, и теперь он находится в полиции. За 25 фунтов таксист отвез меня куда-то в Арчвей, где я выяснил, что с меня хотят содрать 239 фунтов. Достаточной суммы наличными при себе не оказалось, а кредитные карточки я оставил в другом пиджаке. Вернулся на такси на Дин-стрит (8, 50 фунтов) и обнаружил, что в моем обиталище уютно расположились мать, отец и Уильям. Дикар их впустил, сквозь скрепленные челюсти умудрившись сообщить, что я подло наврал насчет гастроэнтерита.
Отыскал свою карточку «Аксесс» и уговорил отца отвезти меня обратно в Арчвей, где я все-таки сумел вызволить машину. Происшествие это отняло, наверное, у меня год жизни, в такой я пребывал ярости . Когда я выписывал квитанцию и чек, мне чудилось, что еще немного и меня хватит удар. Уильям своим ревом, подобном реву Везувия в момент извержения, настроения не улучшил. А все из-за того, что я не остановил машину и не купил в «Макдоналдсе» детского корма. Мама настояла на том, чтобы поехать вместе со мной в офис «Румяной корочки».
— Мне надо кое-что там посмотреть, — сказала она.
У нее вытянулось лицо, когда она увидела, что ей предстоит одолеть шесть пролетов пожарной лестницы.
Зиппо и остальные сотрудники внешне весьма спокойно отнеслись к тому, что я привел свою семью, но я-то видел, что на самом деле они дико довольны.
Зиппо поцеловал маме ручку и отпустил комплимент по поводу ее блузки:
— Это Вивьен Вествуд? — пробормотал он.
— Нет, — пробормотала мама в ответ. — Это Би-эйч-эс[38].
— А вы умница , — промурлыкал он.
Отца моего Зиппо очаровал, рассказав непристойный анекдот про принца Эдварда, и снискал расположение Уильяма, сообщив ему, что по городу ездит на «феррари», а за городом — на «кадиллаке».
Поскольку мы опоздали, времени на репетицию не оставалось. Как только я переоделся в белую поварскую униформу, меня взяла в оборот пухлая ассистентка средних лет по имени Кэт и наскоро показала раковину и плиту. Кэт открыла холодильник и мотнула головой в сторону подноса с разнообразными потрохами и нескольких мисок с нарезанными овощами. Далее ткнула пальцем в бульонные кубики, постучала по блюдцам, показала на подставку для ножей и пододвинула кувшин, заполненный деревянными ложками. И все это она проделала, не вымолвив ни единого слова.
— Кэт, наша соль земли, будет помогать тебе за кадром, — объяснил Зиппо. — Что бы ты ни делал, ни в коем случае не разговаривай с ней перед камерой.
— Она глухонемая? — уточнил я.
— Нет, — ответил Зиппо. — Но если она вякнет хоть слово, придется платить ей по ставкам актерского профсоюза.
Чья-то рука напудрила мне лицо и намазала чем-то губы. Мама поплевала на указательный палец и разгладила мне брови. Вспыхнули софиты. Еще одна рука прикрепила к моему пиджаку крошечный микрофон.
Зиппо гаркнул:
— Отлично! Народ, начинаем! — Он пододвинул ко мне какую-то штуковину, которую назвал «стедикам», прямо передо мной заработал телесуфлер, но тут у Зиппо зазвонил мобильник. — Привет, Харви, старый козлина! — заорал Зиппо. — Да, название «Свеженькая любовь». Мы пригласили старушку Голди и старину Берта. 80 процентов средств уже имеется. Да ты и дашь! Ты! Это magnifique[39]! Слушай, Харви, я тут занят кое-чем tres, tres ordinaire[40], давай перезвоню тебе позже? Ты где? В Нью-Йорке. Здорово! Здорово! Здорово! Здорово! Абсолютно!
Мама слушала этот разговор, приоткрыв рот, ее усталые глаза сияли.
Выключив мобильник, Зиппо обратился к своей личной помощнице Белинде:
— Нам дали зеленый свет для «Свеженькой любви». — Затем он повернулся ко мне и сказал: — Прошу прощения, Адриан, но это мой первый полнометражный фильм. Ладно, давайте-ка закруглимся тут по-быстрому. Ты как, готов?
Весьма нелегко следить за телесуфлером, одновременно кромсая потроха, но я справился:
— Привет, привет всем потрошиным маньякам и любителям потрошков. Надо сказать, что потроха имеют весьма дурную репутацию. Незабвенный Джек-Потрошитель нанес весьма серьезный вред судьбе этого деликатеса, надолго подпорти имидж потрохов. Однако я рассчитываю убедить вас, дорогие мои друзья и телезрители, что потроха — это наше новое всё. Так что, если вы уже покормили кошку, проглотили шоколадное яйцо и залили кипятком китайскую лапшу, вам остается лишь вытащить из холодильника баночку с сидром и сесть перед телевизором. Отложите в сторону свою курсовую — вы ведь знаете, что все равно никогда ее не закончите. Поэтому сядьте и смотрите. Я научу вас, как подольше растянуть жалкие студенческие гроши. Вы сможете хорошо питаться по цене овечьей головы и весьма малого количества овощей.
Я извлек из-под разделочного стола овечью голову, и Уильям испуганно вскрикнул. Когда же я начал разделывать овечью башку надвое, отцу пришлось его вывести. К сожалению, «Бе-бе черная овечка» — любимое стихотворение моего сына.
Я в упор посмотрел в объектив камеры и представил, что сейчас меня видят 700 000 студентов. Некоторые из них наверняка изучают французский язык или французскую литературу, поэтому в свой монолог я вставил несколько bons mots[41]. Выскребая из овечьей головы мозги, я говорил:
— Это мозги. Потребляя их в пищу, вы не обязательно поумнеете, но кому нужен этот ум? Как сказал Флобер: «Чтобы быть счастливым, совсем не обязательно иметь ум».
Я сложил искромсанную овечью башку в наполненную водой кастрюлю, бросил туда же два бараньих бульонных кубика «Оксо» и добавил сушеного розмарина. Когда варево закипело, я снял пену и проинформировал телезрителей:
— Это пена. Вы с ней знакомы, если посещаете бары студенческого союза.
Тут меня перебил Зиппо.
— Отлично, снято! — закричал он. Раздались аплодисменты, зачинщиком которых была моя мать. — А ты вполне естественен, Ади, — похвалил Зиппо. — Идеально поймал интонацию. Флобер в тему, отличная фишка.
Упоминать, что на экспромт меня вдохновил пассаж «вкуснятины шмат — Сильвия Платт», я не стал.
Зиппо пора было мчаться в Хитроу. Он летел в Лос-Анджелес, чтобы уговорить Ким Бэсингер прорекламировать его передачу. За слова: «Ням-ням, „Румяную корочку“ посмотри, и вкуснее заживи!» Зиппо предлагает 50 000 фунтов. Белинда (невысокая, беленое лицо, красные-красные пухлые губы, тициановские завитки, спортивный костюм и кроссовки с надписью DKNY) сказала, что они свяжутся со мной, дабы «окончательно оформить сделку».
Когда мы с мамой ползли вниз по пожарной лестнице, она сказала:
— Как пить дать, они тебя облапошат, если ты не найдешь человека, который кумекает что к чему.
Мы сели в машину, и она повторила это ведьмовское заклинание уже в присутствии отца. Он с готовностью согласился:
— Да уж, все они акулы, эти мальчики из частных школ.
А потом предложил себя в качестве моего импресарио! Человек, который в своей жизни и занимался-то лишь оптовой торговлей картофелем, торговлей обогревателями, изготовлением полок для специй и чисткой канала. Я вежливо отклонил его предложение. Атмосфера в машине тут же сгустилась. Даже Уильям ради разнообразия держал рот на замке.
Когда мы вернулись в мое обиталище, мама загнала меня в угол и прошипела:
— Большое спасибо, что подорвал у отца уверенность в себе. Я битый час пыталась вытащить его из кровати и отвезти меня сюда, по причине, между прочим, твоего острого гастроэнтерита , из-за которого ты вчера был так плох, что собирался лечь в больницу под капельницу .
Уильям подарил мне открытку с пожеланием выздоровления, которую смастерил из осколков крашеной яичной скорлупы. Теперь я сожалел, что солгал так грубо: будь ложь чуть мягче, и все прошло бы отлично — моя семья осталась бы в Лестере.
Уехали они в 7 часов вечера.
Мама сказала, что ей надо еще выгулять собаку. Она попыталась меня поцеловать, но я увернулся от ее прелюбодейных губ.
Понедельник, 19 мая
Сегодня утром в 8.30 мне наконец позвонила Пандора. Сообщила, что уже посетила спортивный зал и теперь сидит в палате общин за временным столом во временном кабинете. Я выложил ей свои подозрения относительно ее отца и моей матери.
— Уже знаю, — ответила Пандора. — Они влюблены друг в друга — трогательно, не правда ли?
Я спросил, сколь точно она знает об этом, а она сказала, что нашла факс, который моя мать прислала ее отцу. Это было стихотворение Джона Бетчемана[42]. Меня изумили два момента:
1. Я понятия не имел, что моя мать имеет доступ к аппарату факсимильной связи и умеет им пользоваться.
2. Я понятия не имел, что моей матери нравится поэзия сэра Джона Бетчемана, хотя полагаю, сэр Джон Бетчеман остается одним из самых любимых английских поэтов современности.
