Еще о нищих? Нищий нужен, чтоб карась не дремал. Нищий нужен, чтоб свинья не телилась. Нищий нужен, чтоб летним утром заморить в лесу червячка. Нищий нужен, чтобы веточкой на песке выводить бессмертные строки. Нищий нужен, чтобы крутой мужик посмотрел на него и вдучиво произнес: во бля, какой я крутой! Он ведь, бедолага, и не расчухает, что крутой, не будь рядом нищего. А так смотрит на него крутой и радуется. И всем хорошо. Нищему тоже радостно: смотрит он на крутого и думает себе: а ведь трудом-то праведным не наживешь палат каменных: стало быть, на верном я пути, а вон тот крутой на неправедном.
И не вздумайте голь перекатную изводить! Без нее никак. Без нее и рыбку не вытащищь из пруда. Без нее и вода под лежачий камень не потечет. Без нее и работа в лес не убежит, одним словом — никуда без нее. А экономисты пугают, и министры пугают, и народные депутаты: изведем-таки голь перекатную, сделаем всех довольными и круглыми, сытыми и гуманными, богатыми и толерантными, догоним Арктику по уровню взрослой жизни и Зюганду по уровню детской смертности. Не думают, охальники, чего говорят. Зюганду они нам догонят…
А еще нищие могут баррикаду построить. Вот потехи-то!
А вот как быть с агрессивными и вонючими, они-то зачем нужны, какая жизни в них надобность, какой толк и польза практическая?
А большая.
Постучите — и откроется вам.
В жизни ведь все нужно, и такие, и сякие, и серо-бурые, и голубые, и красные, и бог весть какие. Тут доказывать не надо, самое главное, все без нас все доказано и за нас, и не за один миллиард лет до рождества Христова.
Разумеется, говорил Заратустра, а Лао-цзы с Буддой сидели рядком и подмигивали. Соглашались, наверное.
Только справедливости не надо и счастья.
А то с ними одна хреномуть.
ГЛАВА ПЕРВАЯ, В КОТОРОЙ ШОПЕНГАУЭР МАТЕРИТСЯ
А ну-ка посмотрим, кто на водочку силен, сказал Добрыня Никитич, спрыгивая с ретивой кобылки. А у меня муромский портвешок, горланил Илюха. А ну-ка посмотрим, кто в ответе, прищурился Лаврентий Палыч. Никак, татаромасоны? А ну-ка посмотрим, кто поумнее меня, захохотал Шопенгауэр, всаживая пулю в десятку.
И это было только начало…
Дюймовочка занималась с жабой лесбийской любовью. Это доказано Гаусхофером, Юнгом и Шредингером. Три разных метода, три жизни, три пути. Три стиля доказательства. Жаба геополитична, символизируя семитскую расу и ее проникновения в Шамбалу. Жаба — архетип. В то же время жаба подчиняется общим закономерностям, характерным для волновой функции. Жаба частица. И в то же время — волна. И в тоже время существо, которое хочет любви. Хотя бы от Дюймовочки, если нет под рукой или под ногой царевича-паренька. Так хочется любви, в конце-то концов. Дюймовка ведь современных взглядов. Так и ласкали они друг друга три дня и четыре ночи, в принципе — две гетеросексуалки.
Нап умел и любил разговаривать с большой массой людей. Риторический прием один, сказывается основная профессия: батарейка ставится напротив и начинается задушевное. Нап славился своей лаконичностью. Немногие решались беседовать с ним начистоту. Переспорить было невозможно. Только циклоп Кутузов убедил, что больше понимает в национальных особеностях родной географии. Бородино, кстати, выиграл Нап. И по жизни Нап выиграл. У того же Кутузова. Толстой этого не понял и не отразил. Или не захотел отразить. Он не раскрыл образ, а за это на выпускных сочинениях ставят два. Ладно, кто мудреца к ночи помянет — тому глаз вон…
Адик более внятный вегетарианец. Он не хотел второй мировой. Зубами грыз ковер, когда узнал, что Франция и Англия ее начали. Он не желал нормальным странам ничего ненормального. Своего хотел парень: Чехии, Польши, Австрии. Умные демократы его подставили. Пришлось драться и кого-то побеждать. Потом его взяли грубым числом: так в школьном саду пятеро верзил забивают смелого одиночку. Но правильная одноклассница выберет одиночку, а не тех, кто его побил… История тоже выбрала побежденного Адика. А с Россией просто. С Россией мы были правы, и он был прав. Мы были правы, когда хотели первыми — не наш смельчак-то был, ох, не наш. Он был прав, когда ударил первым. Пошел замес. Но войны-то все равно не хотел, мириться пробовал. Сталин посылал его на хер…
А я вот самогончика притырил, заорал с порога Алеша Попович. Че, мужики, бухаете без меня? Садись, садись, Леха, хлопнул Муромец по спине. Давай, налей родимой, по пятьдесят грамм, за Соловушку. Нескладно вышло-то, мужики. Ну да ладно, помянем. Вторую за Отчизну, ну а третью, братишки — за наше братство.
«Татаромасоны?» — оживился Иосиф Виссарионович. Да, да, они самые, подлецы. Сосо знал, чего творил — изводил народец под корешок. А народец визжал кайфоватым визгом. Народец балдел, когда ему надевали стальной ошейник и снимали со стены сыромятную плеть. Народец улетал душой в рай, когда стальные шарики вспарывали ему спину. Народец стонал, когда все тело пронзала родная боль. Народец чувствовал, когда сапог сдавливал ему горло, народец хрипел и извергал горячую сперму… Сосо умел доставлять людишкам удовлетворение.
Итак, татаромасоны. А скажи-ка, Лаврентий, кто из наших ближайших товарищей состоит в татаромасонской ложе? Ха-ха-ха, смеялся Лаврентий, ха-ха-ха, да все они там состоят с 1905 года. Все как один, сукины дети, даже Лазарь, даже маршал Советского Союза Жуков… А почему ты раньше молчал о татаромасонском сговоре? — по-отечески щурился друг детишек. Конспирировались, вздыхал Лаврентий Палыч.
Деяния татаромасон ужасны. Взять хотя бы татаромасонское иго, три столетия истощавшее Русь. А убийство Петра Третьего, возжелавшего покончить с татаромасонством? А кто сказал Дантесу, что Наташа шлюха и всем дает? А кто народного заступника и кумира Николая Чернышевского подвел под арест? Кто вывел в люди Гришку Распутина? Кто втянул нас в бестолковую и кровавую бойню четырнадцатого года? Кто подставил адмиралов в Цусимском бою? Кто, наконец, стравил белых с красными? Кто топил в пруду благородных дев, а затем кивал на комиссаров? Кто назюкал Фанни Каплан пульнуть в доброго царя?
Ответ прост, как и все ответы на земле.
Ну нет, рявкнул Артур Шопенгауэр, моментально передергивая затвор. Есть очень сложные вопросы и очень сложные ответы на них. Яйца курицу не учат, настаивал он, опустошая магазин «беретты». Было заметно, как современное оружие прекрасно чувствует себя в руках давнего человека. Пистолет мурлакал и жмурился, а Шопенгауэр нежно чесал его за ухом. Они были одним целым — человек и его оружие. Пришлись впору и полюбили друг друга.
А уж как изощрялась в любви Дюймовочка! И так она подругу свою нежила, и этак, и такое ей шептала, что словами не описать и пером не высказать… И целовала ее, и баюкала, и колыбельные напевала, и в обнимку спала. Просыпались односекундно, чтоб скорее вернуться и подольше не отпускать.
А Васюха свой сапог дожевал. Причмокнул от удовольствия, и за вторым под лавку полез. Хотела жена вмешаться, отобрать такой вкуснятины да испробовать. Ан нет, Васюха сказал, идика-ка ты, милая, восвояси. Хрен тебе. Не бабье это дело, сапогом-то закусывать. На вот лучше, веревку погрызи, что ли…
А выпьем-ка, братаны, за князя. Делать нечего, опрокинули стопари за Красное Солнышко. А выпьем-ка за Чернигов. А за Господина Великий Новгород? А за баб? А Змеюшку помянуть? Уклюкались, короче, по-черному…
Нап разговорки разговаривать не любил. А особенно, если попусту. Женщины стояли в очередь, заходила одна… «Заходите, раздевайтесь, ложитесь», — говорил Нап, не поднимаючи головы. Сидел за столом, писал, думал. Как же так, кричала красивая, я же великая актриса. Ну и что, мать твою? Не ценил Нап подобного выпендрежа.
Татаромасоны всюду. В троллейбусах, в парках, под заборами и в Кремле, на вечерних балах и военных сборах. Простые татары от них тоже страдают. Не меньше, поди, чем простые чукчи и австралопитеки. Главное здесь — не впасть в огульный национализм. Мы, патриоты, ничего не имеем супротив татар, они нам как соседи со времен мамаевских… Подлинный червь татаромасон! От незваного гостя и заурядного чингизида он отличается по ряду характерных примет.
Курица не баба, сапоги не сожрет.
«Ну какое же извращение, — думала Дюймовочка, — если это любовь?»
— Я долго пытался понять, — говорил заезжий мужик, — чего это мы так странно живем? Не совсем хорошо живем, хочу я сказать. Климат вроде ничего, земля обильна. Да порядка в ней нет! Пришлите хоть кого, что ли.
— Ладно, будет вам мандарин, — сказали китайцы.
— И муэдзин, — добавили арабы.
— Чтоб не перессорились, их разделит миротворческий корпус НАТО, подытожил госсекретарь.
— Ой, спасибушки! — завопил мужик
И пошла в земле русской житуха куда более странная…
— Лично я похмеляюсь пивком, — сказал Илюха, а Нестор вовремя подсуетился и записал этот примечательный факт.
