Законъ гласилъ: Христіанъ, возвративъ убитаго цыпленка, имѣетъ право требовать возмѣщеніе причиненныхъ убытковъ. Христіанъ такъ именно и поступилъ, требуя въ качествѣ удовлетворенія опредѣленное количество шелковичныхъ червей; но дѣвицѣ Юингъ это количество показалось преувеличеннымъ. Она предъявила встрѣчный искъ и судъ сократилъ требованіе Христіана на половину. Христіанъ аппеллировалъ. Процессъ прошелъ затѣмъ всѣ судебныя инстанціи. Наконецъ, прошлымъ лѣтомъ — черезъ 20 лѣтъ послѣ возникновенія, — искъ поступилъ на разсмотрѣніе высшаго суда, который утвердилъ первоначальный приговоръ суда первой инстанціи. Христіанъ долженъ былъ покориться, но Стэбелью шепнулъ на ухо его защитнику, чтобы тотъ потребовалъ, — «лишь формы ради», — предъявленіе того основного закона, на который ссылается приговоръ, — дабы быть вполнѣ увѣреннымъ, что такой законъ дѣйствительно существуетъ. Судъ уважилъ это необычайное требованіе. Посланный въ домъ бургомистра, вскорѣ вернулся назадъ съ извѣстіемъ, что законъ этотъ исчезъ изъ государственнаго архива. Этимъ самымъ рѣшеніе высшаго суда сводилось къ нулю, какъ ни на чемъ не основанное. Публика громко возмущалась утратой законодательнаго акта, заключавшаго въ себѣ основныя положенія свободы народа. По предложенію Стэбелью, бургомистръ былъ преданъ суду.
Ни его поведеніе, полное достоинства, ни спокойное увѣреніе въ собственной невиновности въ утратѣ этого закона, хранившагося въ государственномъ архивѣ (въ сигарномъ ящикѣ, который находился всегда при немъ и оказался не взломаннымъ и не растраченнымъ), ничто не помогло. Онъ былъ смѣщенъ, а имущество его конфисковано. Но самымъ возмутительнымъ въ этой исторіи было утвержденіе его враговъ, что причиной, побудившей его уничтожить законъ, послужило будто бы то обстоятельство, что онъ, будучи родственникомъ Христіана, хотѣлъ склонить правосудіе въ его пользу. На самомъ дѣлѣ, на островѣ не было ни одного человѣка, кромѣ Стэбелью, который не приходился бы родственникомъ Христіану, — такъ какъ, — само собой понятно, — съ теченіемъ времени населеніе, посредствомъ перекрестныхъ браковъ, такъ породнилось, что каждый данный островитянинъ находился съ каждому другому въ обязательно родственныхъ отношеніяхъ всевозможныхъ степеней.
Если бы чужестранецъ сказалъ, напримѣръ, одному изъ островитянъ: «Вы разсказываете о той молодой женщинѣ, какъ будто бы она приходится вамъ кузиной, — между темъ какъ только что вы называли ее теткой!» — то на это могъ послѣдовать такой отвѣтъ: «Да, она мнѣ приходится и кузиной, и теткой; кромѣ того: сводной сестрой, племянницей, двоюродной сестрой въ 4, 23 и 32 степеняхъ, троюродной теткой, бабкой и свояченицей, по покойному брату, — а на слѣдующей недѣли она еще станетъ моей женой».
Такимъ образомъ, намекъ на непотизмъ обвиняемаго не имѣлъ особаго значенія; но имѣлъ или не имѣлъ, онъ годился для Стэбелью. Онъ вскорѣ былъ избранъ, взамѣнъ свергнутаго, на должность бургомистра. Полился дождь реформъ. Одною изъ первыхъ было то, что дообѣденная воскресная литургія, которая длилась обыкновенно 35–40 минутъ и во время которой читалась молитва о благоденствіи всѣхъ частей свѣта, всѣхъ націй и всѣхъ человѣческихъ племенъ, была продолжена на цѣлый часъ, и въ молитву включены всѣ мыслимые обитатели всѣхъ небесныхъ планетъ. Нововведеніе очень понравилось и островитяне говорили: «вотъ это предусмотрительно!» Когда вслѣдъ за симъ Стэбелью установилъ запрещеніе принимать по воскреснымъ днямъ какую бы то ни было пищу, взамѣнъ прежняго запрещенія варить пищу въ этотъ день, и предложилъ учебныя занятія въ воскресныхъ школахъ въ теченіе всего воскреснаго дня, — радость народа не имѣла границъ. При посредствѣ подобныхъ реформъ, Стэбелью вскорѣ сталъ полубогомъ островитянъ.
Но онъ не остановился на этомъ. Онъ пользовался всякимъ случаемъ, чтобы направить общественное мнѣніе противъ Англіи. Смутивъ души каждаго изъ гражданъ порознь, онъ выступилъ съ публичной рѣчью, въ которой объяснилъ, что, въ уваженіе къ своему прошлому, нація обязана сбросить съ себя тираническое иго Англіи. На это нѣкоторые здравомыслящіе островитяне возразили: «Мы не чувствуемъ этого ига! Да и и какъ же могло быть иначе? Англія, каждые 2–3 года, отправляетъ къ намъ судно, снабжающее насъ мыломъ, холстомъ и всѣмъ другимъ необходимымъ, а во всемъ прочемъ Англія оставляетъ насъ въ покоѣ».
— Оставляетъ въ покоѣ! — воскликнулъ Стэбелью. — Такъ именно чувствовали и выражались рабы всѣхъ временъ. Эти слова показываютъ, насколько глубоко погрязли вы подъ давленіемъ тираніи! Гдѣ же ваше мужество? Или для васъ свобода — ничто? Неужели вы можете удовлетвориться ролью какой-то прибавки къ чуждой вамъ и презирающей васъ націи, имѣя полное право и возможность занять независимое, значительное и свободное положеніе въ семьѣ другихъ великихъ державъ?
Рѣчь эта не осталась безъ результата. Островитяне начали потихоньку чувствовать иго Англіи; они чувствовали его, не понимая, гдѣ и въ чемъ оно заключается. Они стали жаловаться, ворчать, вздыхать подъ тяжестью воображаемыхъ цѣлей и стремиться къ облегченію своей участи и къ освобожденію. Негодованіе противъ Англіи росло. Прежде, идя въ свой капитолій, они радостно взирали на развѣвающійся надъ нимъ англійскій флагъ, а теперь они старались не смотрѣть на этотъ символъ ихъ рабства. Однажды утромъ флагъ оказался сорваннымъ и брошеннымъ въ грязь. Никто не рѣшился снова поднять его. Въ воздухѣ пахло государственной катастрофой. Въ ту же ночь къ Стэбелью явились нѣсколько гражданъ. Произошелъ слѣдующій разговоръ:
— Мы не въ силахъ выносить долѣе эту презрѣнную тиранію, какимъ образомъ мы можемъ отъ нея освободиться?
— Посредствомъ coup d'état!
— Это что такое?
— Государственный переворотъ или coup d'état состоитъ въ слѣдующемъ: заранѣе все подготовляете, а затѣмъ, въ условленный часъ я, какъ глава государства, оффиціально и торжественно объявляю независимость острова.
— Это звучитъ очень просто и легко. Мы могли бы сдѣлать это сейчасъ же. Съ чего намъ начать?
— Завладѣйте всякаго рода оружіемъ и государственной казной, мобилизируйте армію и флотъ, объявите себя на военномъ положеніи, а островъ — королевствомъ!
Ослѣпленные столь величественной программой, наивные островитяне сказали:
— Это все очень возвышенно! Но не будетъ-ли противъ этого Англія?
— И пускай! Наша скала — тотъ же Гибралтаръ.
— Вѣрно! Но какъ же… съ королевствомъ? Вѣдь если мы объявимъ себя королевствомъ, намъ понадобиться и король?
— Вамъ не достаеть, друзья моя, только объединенія. Взгляните на Германію, посмотрите на Италію. Онѣ объединены. Объединеніе вызываетъ въ жизни новыя потребности. Правда, это дѣлаетъ жизнь болѣе дорогой, но развѣ это не равнозначуще прогрессу! Вамъ необходимо имѣть постоянное готовое войско и флотъ. Отсюда, само собой, возникаетъ необходимость въ установленіи налоговъ, но налоги суть только вѣрные признаки государственнаго величія. Итакъ, вы будете объединены и велики — чего вамъ больше! Но эти блага вамъ можетъ дать только королевская власть!
Такимъ образомъ 8 Декабря островъ Питкаирсъ былъ объявленъ свободнымъ и независимымъ государствомъ, и въ тотъ же день, при всеобщемъ ликованіи и восторгѣ, совершилось коронованіе Буттеворта I, короля острова.
Никогда еще въ исторіи острова не было подобнаго представленія. Весь народъ, за исключеніемъ самыхъ малыхъ дѣтей, маршировалъ гуськомъ вокругъ трона, на которомъ возсѣдалъ король, имѣя съ боку знаменосцевъ и трубачей. Воодушевленіе народа не знало границъ. Но вотъ начались королевскія реформы. Тотчасъ же было установлено дворянское сословіе, назначенъ морской министръ и отобранъ въ казну китоловный ботъ; вслѣдъ за темъ былъ назначенъ военный министръ, которому приказано немедленно приступить къ формированію постояннаго войска. Былъ также назначенъ лордъ казначейства, которому переданъ подробный планъ всевозможныхъ налоговъ и преподано заключитъ оборонительные и наступательные союзы, а также торговые договоры съ иноземными государствами. Затѣмъ послѣдовали назначенія нѣсколькихъ генераловъ, адмираловъ, камергеровъ, шталмейстеровъ и иныхъ придворныхъ сановниковъ.
На всѣ эти назначенія былъ израсходованъ весь личный матеріалъ населенія. Военный министръ, съ титуломъ «Великій герцогъ Галилейскій», жаловался, что всѣ 16 взрослыхъ мужчинъ, имѣющихся въ государствѣ, отказываются отъ исполненія воинской повинности, подъ тѣмъ предлогомъ, что они получили высшія государственныя должности, — вслѣдствіе чего онъ поставленъ въ серьезное затрудненіе относительно формированія постояннаго войска. Морской министръ, Маркизъ Араратскій, указалъ на такое же затрудненіе; онъ соглашался самолично править рулемъ на китоловномъ ботѣ, но все-таки ему было необходимо имѣть хоть пару гребцовъ. Король сдѣлалъ то, что онъ счелъ за лучшее въ данномъ положеніи: онъ отобралъ отъ матерей всѣхъ мальчиковъ старше девятилѣтняго возраста и отдалъ ихъ въ солдаты, образовавъ, такимъ образомъ, особый корпусъ подъ начальствомъ одного генералъ-лейтенанта и двухъ генералъ-маіоровъ. Это очень понравилось военному министру, но возбудило негодованіе матерей цѣлаго государства, которыя жаловались, что ихъ любимцы должны теперь погибнуть на кровавыхъ поляхъ битвы.
