Аркадий Арканов - 208 избранных страниц

"БРЫНЗОВЕЛОСТЬ НЕ ПРИБЛИЖАЕТ ПАБЛОСУРЖИК!" — гласила местная газета.

А в универсальном магазине в отделе подарков эстампы с видами РОБОТА подорожали на 40 коп. (в переводе на наши деньги). Среду планетка встречала "небывалым подъемом".

С утра у РОБОТА поднялось электронное давление, и он, кроме валидола, ничего не ел. Еще бы! Всю ночь он искал способ вызвать разумное неповиновение себе, и к утру, как ему показалось, нашел…

Он снова вызвал к себе начальников отделов и зачитал приказ:

— Уволить с предприятия всех синеглазых блондинов по статье 47/в.

— Наконец-то, — сказал первый начальник. — Раньше мы на них закрывали глаза…

— Синеглазые блондинки — это объективный фактор, — сказал второй.

— Надо объявить кампанию, — согласился третий.

РОБОТ повысил голос:

— Почему вы не спрашиваете меня за что?..

— Значит, так надо, — отчеканили все трое.

— Я уволил их, — закричал РОБОТ, — за то, что никто из них ни разу не прогулял!!

— Правильно! — сказали начальники отделов. — Раз их уволили за то, что они ни разу не прогуляли, значит, на нашей планетке не было и нет прогульщиков!..

Робот вышел из себя. Он был раскален:

— Но ведь это абсурд!

— Да. Раньше мы как-то закрывали глаза на абсурд, — бесстрастно сказал первый.

— Абсурд — это объективный фактор, — поддакнул второй.

— Надо объявить кампанию за стопроцентный абсурд, — убежденно высказался третий…

От негодования и изумления у РОБОТА отнялась вторая сигнальная система.

Он почувствовал себя настолько плохо, что немедленно уехал домой и лег на техосмотр.

Четверг был объявлен нерабочим днем по случаю отсутствия на планетке прогульщиков.

А в универсальном магазине в отделе подарков эстампы с видами РОБОТА подорожали еще на 40 коп. (в переводе на наши деньги).

Последний удар РОБОТ получил в пятницу, когда прочел в местных газетах, что под его руководством план строительства ПАБЛОСУРЖИКА перевыполнен на 453,46 проц…

Получалась поразительная картина: по плану строительство ПАБЛОСУРЖИКА должно было закончиться в 2965 году. А по местной газете предприятие строило ПАБЛОСУРЖИК уже "в счет 2981 года!". Напрягая последние силы, РОБОТ написал на Землю, что все на этой планетке — липа. Подъем — развал. Плюс 453 проц. — это минус 453 проц. ПАБЛОСУРЖИК — в самом зачаточном состоянии. Начальников отделов следует немедленно уволить. РОБОТ хотел поставить свою подпись, но в этот момент с ним произошло то, что в некрологах называется "скоропостижно и безвременно"…

Когда на Земле получили письмо РОБОТА, то решили, что он что-то перемудрил, и освободили его от занимаемой должности "в связи с переходом на другую работу".

Неизвестно, кто был следующим и что было потом…

Известно только, что больше всех на этой странной планетке переживали работники отдела подарков из универсального магазина.

Шутка ли?! Склады были завалены эстампами с видами РОБОТА, и никто не знал, по какой цене их продавать завтра…

"Здравствуйте, уважаемые депутаты!"

(Речь на заседании Госдумы 24 февраля 1995 г.)

"С Днем Победы, дорогие россияне!"

(Из обращения к народу по случаю 51-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне)

"С Новым годом, дорогие россияне!"

(Из новогоднего поздравления народу 31 декабря 1991 г.)

"Угощайтесь, господа!"

(Из выступления на торжественном обеде в честь госсекретаря США У. Кристофера 15 мая 1995 г.)

"Ну-у… Что я могу сказать?"

(Из ответов на вопросы корреспондента лондонской газеты "Санди таймс" 13 октября 1993 г.)

"Как слышно?"

(Из телефонной беседы с президентом США Б. Клинтоном 8 мая 1996 г.)

"Кое-какие мысли у меня на этот счет есть".

(Из беседы с делегацией Международного валютного фонда 11 марта 1995 г.)

"Прошу садиться, господин канцлер!"

(Из беседы один на один с канцлером Колем во время визита в Германию 11 января 1995 г.)

"По-моему, здесь неплохо, а?"

(Из беседы с президентом Казахстана Н. Назарбаевым во время его посещения Президента РФ в Центральной клинической больнице 18 ноября 1995 г.)

"А почему бы и нет?"

(Из беседы с главным редактором японской газеты "Асахи" 15 марта 1993 г.)

"Спасибо. Я мучное по утрам не ем!"

(Из ответной речи во время завтрака, данного мэром Нью-Йорка в честь Президента РФ 28 октября 1994 г.)

"Спасибо. Вас также".

(Из телефонного разговора с С. Хусейном 23 февраля 1992 г.)

"Об этом я уже неоднократно упоминал в средствах массовой информации".

(Из беседы с избирателями г. Волгограда 9 мая 1996 г.)

"Еще раз повторяю: вы не туда попали!"

(Из телефонной беседы с премьер-министром Израиля Ш. Пересом 17 апреля 1996 г.)

"Я много слышал о вашей стране".

(Из речи на приеме в честь нового посла КНР в России 3 июля 1994 г.)

"Не скажите! Ваша супруга еще тоже о-го-го!"

(Из диалога с президентом Франции Ж. Шираком на встрече в Брюсселе 2 июня 1995 г.)

"Не путайте меня! Пушкин был и остается русским поэтом!"

(Из телефонной беседы с Я. Арафатом 14 февраля 1992 г.)

"Желаю всем крепкого здоровья и долгих лет жизни!"

(Из доклада на пленуме Свердловского обкома КПСС 27 сентября 1979 г.)

Я спал на животе. Сначала стало тепло ногам. Потом прогрело поясницу. Потом — между лопаток и шею. А когда солнечный луч пополз по затылку, я проснулся.

Надо мной было летнее утреннее небо, левее и ниже — немного размазанное летнее утреннее солнце и еще четыре белых летних утренних облака.

Подо мной была зеленая летняя утренняя трава.

Я поднялся и пошел с балкона в комнату.

А еще через пятнадцать минут я сделал себе завтрак. Такой же, как это утро. Два яйца, сваренных вкрутую, каждое из которых разрезано пополам вдоль. Четыре желточных солнца, четыре белочных облака на голубой пластмассовой тарелке, зеленый лук вместо травы и черный хлеб вместо зелени.

Двадцать семь минут понадобилось мне, чтобы добраться до места работы. И за эти двадцать семь минут ничего со мной особенного не произошло, так что нет нужды подробно описывать эти двадцать семь минут.

В этот день я не опоздал. Еще бы!.. Сегодня меня вызвал новый директор… Говорят, откуда-то перебросили…

Военизированный охранник, мимо которого я ежедневно проходил пять лет подряд, сегодня остановил меня и потребовал пропуск. Он долго и методично переводил глаза с меня на фотографию, с фотографии на меня, с меня на фотографию, с фотографии на меня, потом вслух по складам прочитал мою фамилию, протянул пропуск и сказал значительно:

— Можете следовать, товарищ!..

Я "проследовал" по вестибюлю, по коридору, по двум лестницам и остановился в приемной директора.

Пока секретарша докладывала о моем приходе, я засмотрелся в окно. За окном все еще было утро. И мне вдруг до головокружения захотелось выпрыгнуть из окна, распластаться навзничь на девственной траве, положить ладони под затылок и согнуть ноги в коленях.

И еще захотелось ощутить на лбу длинные тонкие женские пальцы.

Впрочем, это желание я испытывал довольно часто, потому что пальцы, которые время от времени касались моего лба, были чуточку короче и чуточку толще тех, о которых я мечтал. И когда секретарша произнесла мою фамилию, я нехотя снял со лба длинные тонкие женские пальцы, поднялся с травы, потянулся и вошел в кабинет директора.

В кабинете все было так и все — не так.

Стол директора раньше был справа, теперь — слева. Сейф был раньше слева, теперь — справа. Стулья теперь стояли слева, а раньше были справа. Диван был слева, теперь стоял справа… Мне даже показалось, что и сам я вдруг стал левшой. Левой рукой на всякий случай я поискал свое сердце. Оно оставалось слева…

Директор был настроен по-деловому.

— Вы, кажись, кандидат физико-математических наук? — спросил он.

— Да, — ответил я.

— Стало быть, алгебра, "а" в квадрате, "б" в квадрате… Небось тоже разбираемся… Так вот… будем работать по-новому! Хватит чикаться по старинке… Верно я говорю?

— В общем-то верно, — согласился я, еще не понимая, в чем дело.

— То-то…

Он улыбнулся, довольный тем, что нашел во мне единомышленника.

В новом для себя кабинете новый директор держался так свободно, будто он в этом кабинете родился и вырос.

— Значит, так, — приступил он, обсасывая каждое слово, — сперва начнем ломать устаревшую таблицу умножения…

Я засмеялся и внутренне порадовался тому, что новый директор обладает чувством юмора. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он дал мне высмеяться и продолжал: