– Есть! Нашёл! Арестован с поличным!
– Кто?! – от неожиданности отпрянули разом все трое.
– Он! Ворюга!
И Шустрик, сбиваясь на второстепенные детали, рассказал обо всём, что видел.
Ответом ему было недоверчивое молчание.
– Странно, – сказал наконец Мурзилка. – Зачем таскать в кармане краденное.
– Могли подбросить, – сказал Мямлик.
– Кто? – спросил Буквоедов.
– Кто угодно. Когда он ходил по квартирам.
– Это интересно, – сказал Буквоедов. – У кого он был?
– У пенсионерки Чумичкиной, – сообщил Шустрик. – Только она не могла. Она миллионную картину отдаёт в дар музею.
– Картина у неё дома висит? – поинтересовался Мурзилка.
– Да, висит… пока.
– Это интересно, – сказал редактор. – Я проконсультируюсь. А теперь – всё с начала. Будем проверять потерпевших. Может случиться так, что потерпевшие выведут нас на след преступника.
Глава первая
СЧАСТЬЕ МАНДАРИНОВЫХ ПРИНЦЕВ
Владилен Коммуниевич Штокбант в свои двадцать с небольшим лет сделался богатым через торговлю фруктами. В нужный момент он направлял нужный товар в нужное место. Из того места, где сегодня дешевле, – в то место, где завтра будет дороже. Поскольку этот предприимчивый молодой человек вертел большими деньгами, на него со всех сторон скалили зубы разного рода хищники – от конкурентов до налоговой полиции и бандитов. То есть, он жил в постоянном страхе за своё здоровье и за свои капиталы, совершенно не имея возможности расслабиться. И уже ничто не доставляло ему удовольствия – ни обеды в самых дорогих ресторанах, ни отдых на Канарах, ни угар элитных ночных клубов. Он не мог познакомиться с приличной девушкой, почти разучился улыбаться и понимать шутки. А если улыбался для дела, то фальшиво и заученно, как в рекламе. Когда он оставался один, любая мелочь, вроде спутавшегося телефонного шнура, могла вызвать в нём внезапную вспышку ярости. Бывало, что такое заканчивалось погромом мебели, хрусталя и дорогостоящей техники. На другой день разбитое убирали, а из магазина привозили всё новое.
Деньги Владилена Коммуниевича постоянно находились в обороте. Наличными он имел при себе – тысяч десять-пятнадцать евро. И вот эти деньги пропали у него из бумажника совершенно непостижимым образом. Вечером были, а утром, когда выходил из дома, – хвать… нету. И он бы, конечно, из-за такой пропажи не расстроился, если бы не окружавшие его бронированные двери и пуленепробиваемые стёкла, наружная охрана и внутренняя сигнализация. Выходило, что всё это обыкновенному вору не помеха?.. Теперь, после этого случая, он опасался за свою жизнь и уже неделю пребывал в состоянии, близком к нервному срыву.
В этот день, а вернее, уже ночь, когда агент Шустрик поджидал его на лестничной площадке у входа в квартиру, Владилен Коммуниевич возвращался с самой, может быть, важной за всю его деловую жизнь встречи. Сегодня он подписал договор на поставку огромной, астрономической партии мандаринов из Финляндии, которые вскоре должны были заполнить склады московских магазинов. Договор был фиктивный: по бумагам проходили и облагались налогом всего двести килограммов фруктов. На самом деле мандаринов был двести тонн. Они уже были оплачены и двигались в автофургонах по направлению к Петербургу. Чем больше партия, тем дешевле обходится каждый отдельно взятый мандарин, тем больше прибыль от продажи всей партии. Владилен Коммуниевич находился в полосе невезения и в последние месяцы терпел сплошные убытки. В эту операцию с мандаринами он вложил все имевшиеся у него денежные средства. Если дело выгорит, он увеличит свой капитал вдвое. Но если фрукты по какой-то причине не прибудут в Москву к завтрашнему дню, он потеряет всё.
Ничего этого агент Шустрик знать не мог.
Зашумел лифт, и господин Штокбант, усталый и напряжённый, появился на своей лестничной клетке. Он был похож на человек, которого долго пытали, но который так и не раскрыл рта.
Проверив квартиру, охранники рассредоточились по этажам. А хозяин захлопнул тяжёлую дверь и повернул изнутри железное колесо, какие бывают только на больших банковских сейфах или на подводных лодках. Нажал кнопку – и на окна опустились плотные шторы.
Мысль о том, что в его квартире побывал вор, не давала Штокбанту покоя. Вот и сейчас, только что, ему показалось, будто в воздухе тоненько просвистел невидимый прутик, и штора у самого пола немного шевельнулась.
Владилен Коммуниевич сделал глотательное движение кадыком, ослабил галстук и достал из бара матово-зелёную пузатую бутылку. Налил себе на два пальца в хрустальный стакан и выпил одним глотком. Выкурил сигарету, разделся и ушёл в ванную.
Зазвонил телефон. Не долго думая, Шустрик забрался на стол, нажал кнопку громкой связи и произнёс голосом хозяина:
– Слушаю.
– Владик! – заорал кто-то издалека. – Это я! Мартышкин!
Звонил человек, который вёз из Финляндии мандарины.
– Еду в головной машине колонны, мы уже под Выборгом!
– Как дела? – сказал Шустрик.
– Двадцать фур по десять тонн в каждой. Границу прошли без вопросов, через два часа будем в Питере. Как у вас обстановка?
– А у нас тут милиции полный дом, – сообщил Шустрик, не зная о чём говорить с Мартышкиным.
В телефоне возникла напряжённая пауза.
– Поворачивать обратно?
– Зачем? – удивился Шустрик.
– Да… Везти обратно нет смысла. Слушай, Коммуниевич, ведь нас посадят!
– Погоди, – испугался Шустрик, – что значит посадят? Сейчас что-нибудь придумаем. Как тебя там, Мартышкин, ты тоже думай.
И они стали думать.
– Если переоформить мандарины как гуманитарную помощь, нас не посадят, – придумал Мартышкин. – Благотворительность не облагается налогами.
– Ура! – обрадовался Шустрик.
– Но вы потеряете всё до копейки.
– Ну и фиг с ним.
Мартышкин привык, что у шефа бывают заскоки на нервной почве и потому не удивился. А фраза о том, что в доме полно милиции, могла означать только одно: в Москве их поджидает налоговая проверка. Единственный выход в сложившейся ситуации – раздать фрукты как благотворительность. И сделать это необходимо как можно скорее, здесь, в Питере.
– Придётся до утра развозить по детским садам и школам, – сказал Мартышкин.
В ванной перестала шуметь вода, послышались шаги.
– Действуй! – крикнул Шустрик, сдерживая распиравшее его ликование.
Запахнувшись в белый пушистый халат, Штокбант вышел из ванной. Он был мокрый, и от него шёл пар. Он сел в кресло, налил себе на один палец из пузатой бутылки и выпил. Сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой. Водные процедуры расслабляли его на какое-то время.
Засигналила рация, служившая для связи с охранниками.
– Ну, что там…
– Шеф, тревога! – зашептал охранник. – Маски-шоу, налоговая полиция… Ох!.. Ах!.. У-у!..
Последние его восклицания сопровождали звуки ударов, скорее всего, резиновой дубинкой, возможно, по голове.
Хозяин выронил стакан и бросился к компьютеру. Лихорадочно стуча по клавишам, он стёр все документы и расчёты, имевшие отношение к последней партии мандаринов.
А в дверь уже звонили и стучали. Штокбант набрал телефонный номер Мартышкина, но тот уже обзванивал директоров школ и детских садов, поэтому было занято.
Понимая, что с налоговой полицией шутки плохи, Владилен Коммуниевич со всех ног бросился открывать.
Выемка и проверка уцелевших в компьютере документов закончилась только засветло.
– Господин Штокбант, мы ничего такого у вас не нашли, – вынужден был признать старший налоговый инспектор. Но мы в точности знаем, что ваш сообщник Мартышкин везёт в Москву двести тонн не учтённых мандаринов. И этих мандаринов мы дождёмся, а потом вас арестуем.
Услышав это, Владилен Коммуниевич задрожал и налил себе на пять пальцев из пузатой бутылки. А выпив, стал ждать, когда его повезут в тюрьму.
Налоговые инспекторы тоже стали ждать – когда позвонит Мартышкин и сообщит, что груз прибыл в Москву. Вооружённые люди в масках и камуфляже стояли и сидели вдоль стен, поигрывая дубинками. На поясах у них зловеще позвякивали наручники.
Время шло, тикали часы. Когда от напряжения и страха хозяин буквально остекленел, раздался телефонный звонок.
– Говорите, – приказал Штокбанту старший инспектор и нажал кнопку громкой связи.
– Да, – слабо откликнулся Владилен Коммуниевич. – Слушаю…
– Всё сделано, – доложил Мартышкин без энтузиазма.
– Что?
– Все мандарины безвозмездно переданы ленинградским детям.
– Что?!
– В смысле, Петроградским… Питерским. Заведующих пришлось будить… Теперь всё по закону – печати, подписи… Копии на емейле.
Старший инспектор, у которого лицо постепенно вытягивалось, посмотрел на младшего инспектора, они вместе захлопнули рты и придвинулись к компьютеру. На экране замелькали документы. Придраться было совершенно не к чему.
