— Точно не известно. Но человек из небогатого рода. Возможно, женщина. Археологи украшения нашли. Еще при социализме. Теперь здесь давно никто ничего не ищет. Только энтузиасты. А это ведь первое тысячелетие до нашей эры!
Золотов вспомнил, что для Насти он — работник культуры. И здесь вроде бы не просто с девушкой прогуливается, а изучает обстановку. Так сказать, на рабочем месте находится. Он придал лицу деловитое выражение:
— Солидно. В принципе, можно деньги выбить. Дорогу подлатать, музей какой-нибудь открыть, рекламу дать. Народ к могилам и потянется… Ну, в смысле — к курганам.
Между прочим, не сильно соврал насчет кургана. Он прекрасно знал, как под совершенно безумные проекты государственные деньги выбиваются. Скифские курганы — идея масштабная, надо только грамотно преподнести.
— Да. Если успеть, — язвительно ответила Настя и кивнула в сторону.
Золотов проследил взглядом. У подножия кургана, с другой стороны, два мужика шустро кидали лопатами землю в прицеп машины.
— Чернозем воруют, — с отчаянием пояснила она, — он здесь хороший. В огород к себе повезут, будут морковку выращивать. Или на продажу дачникам. А строители песок вывозят. Никого не волнует, что место историческое. Бесплатно же — приезжай и копай. Это доходней, чем история.
— А полиция куда смотрит?
Ах да! Она же рассказывала — полиция у них кроссы бегает и через козла прыгает. Могли бы здесь бегать и прыгать. Воздух свежий и за реликвией бы присмотрели между делом.
— Раньше смотрели, при старом мэре, а теперь никому не нужно. После того как мост обветшал, этот берег — вольница. Полиция сюда не заглядывает. Скоро садоводы все сроют. Кроты. И объяснять бесполезно.
Настя жила в Великозельске всю жизнь, здесь родилась. Уезжала в областной центр учиться, а потом снова вернулась. Город свой она любила так, как любят члена семьи. Больно было смотреть, как старинное русское поселение на глазах приходит в упадок, ветшает, нищает, разворовывается. Она старалась говорить о проблемах равнодушно, с иронией, но Золотов видел, как близко к сердцу принимает она происходящее. Не плачет только потому, что отлично понимает — бесполезно.
— Постой здесь, — попросил он и решительно направился в сторону копателей.
Подошел бесшумно, со спины, словно разведчик к часовым. Постоял в задумчивости, внимательно разглядывая землекопов. Ничего преступного и криминального в их облике не было. Обычные мужички, таскающие для огорода чернозем. Они и думать не думают об истории, они ее после средней школы сразу забыли. И о недрах, что принадлежат только государству российскому.
— День добрый. Что копаем, граждане? — деловито обратился Вячеслав Андреевич к копателям.
Один из них, не отрываясь от дела, повернул голову и недобро зыркнул.
— А тебе не все равно?
Ишь, городской! Ботинки на солнце блестят, шнурки из кожи. Сразу видно — командировочный. Что ему тут понадобилось? Девку с собой притащил. Наверно, хотел на природе за ляжки похватать, а тут — люди трудятся.
— Мне не все равно, — негромко, но жестко ответил городской. Незаметно для Насти достал из кармана удостоверение, помахал им перед носом работающих. — Следственный комитет. Москва. Это исторический памятник, охраняется государством. За разграбление — до двенадцати лет.
— Че? Какой памятник? — растерялся мужик.
Сколько раз здесь все копали, никто про разграбление не говорил. Совсем озверели — за прицеп с бесхозной землей двенадцать лет?! Пускай в Москву катится и там командует. Здесь свои порядки заведены. Для убедительности он взял лопату наперевес и угрожающе замер.
— Исторический, — упрямо повторил Золотов, — еще раз увижу вас здесь, пожалеете, что не умерли в первом веке до нашей эры.
— Так тут не написано, что это памятник, — примирительно вступил второй копатель, почуяв беду, — куча и куча. Чего чернозему пропадать?
Кто его знает, что за тип! В газете вчера читал: в соседний район приехали такие московские — быстро порядок навели. Вся верхушка под следствием. Может, и до Великозельска очередь дошла?
— Я не ясно объяснил? — Вооруженный волшебными корочками Золотов не собирался сдаваться. В целом, ему не было никакого дела до этой кучи земли. Но до Насти ему дело было. Он — Бэтмен, Человек-паук, Зорро.
— Ладно, — недовольно махнул рукой мужик.
Он прекратил копать, плюнул, бросил инструмент в прицеп. Черт его знает?! Упрешься рогом, а потом этот чернозем боком выйдет. Будет жена в нем морковку растить и на зону в передачах отправлять.
Второй мужик, наверно, подумал что-то похожее, потому что тоже закинул лопату в кузов. Сел за руль, завел машину.
Золотов проследил, чтобы они уехали, и только после этого вернулся к Анастасии.
— Все, они больше не приедут. Я пристыдил.
— Другие приедут.
Он надеялся, что она обрадуется, а она не поверила. Неужели в этом городе все такие — в хорошее верить отказываются?
— Не волнуйся. Я постараюсь, чтобы не приехали.
— Как ты их быстро убедил.
— Это наследственное. От папы. Он, бывало, троих уболтать мог. Если, конечно, они первыми начинали.
Золотов поднял голову, посмотрел на вершину кургана. Солнце клонилось к закату и как будто лежало на его макушке, словно Колобок на носу у Лисицы. Это было очень красиво.
— А давай залезем, — предложил он, протягивая Насте руку, — оттуда вид, наверно, обалденный.
На самой вершине Настя немного потеряла равновесие, оступившись, и Золотов с удовольствием поддержал ее за талию. Рука его легла на округлый бок и словно приклеилась. Убрать ее не было никаких сил. Она не возражала.
Внизу под ними серебрилась в лучах заходящего солнца речка, зеленели некошеные луга, темнел на горизонте лес.
— Да. Обалдеть, — глядя вниз, протянул Золотов, — скифы знали, где жить.
Когда они ехали обратно, он, чтобы упрочить в ее глазах свои позиции работника культуры, предложил:
— Потом еще раз приедем. Я поснимаю для отчета.
Настя не успела ответить, у нее зазвонил телефон.
— Да, — с явным раздражением ответила она, — Дим, я не могу сегодня… Занята… Нет, не дома… Хорошо, перезвоню. Пока.
— Я заметил, что тебя тоже встречали, — осторожно напомнил Золотов.
Присутствие на горизонте некоего Димы слегка нервировало.
— Да, Димка, — нехотя ответила она, — в нашей школе учился, в старшем классе. Сейчас в полиции работает, опером. Я у него информацию беру для статей.
— И он этим цинично пользуется.
Если все так, то этот опер в личном плане не слишком опасен.
— Ничего подобного, — слегка возмутилась Настя, — говорит, все серьезно. Уже год ухаживает.
— Врет, — жестко заявил Золотов.
— Что — врет? — не поняла Настя.
— Серьезно — это когда серьезно. А где год, там и десять. Принципиального значения не имеет. Поверь, я знаю.
Да, он знал. Опыт отношений с Жанной не прошел даром. В смысле — бесплатно. Настя не возразила, только с сомнением повела плечами.
И это Золотову тоже понравилось. То, что не бросилась с пеной у рта своего ухажера защищать.
В этот момент из придорожного куста вылез инспектор ГИБДД с радаром наперевес, махнул жезлом, призывая остановиться.
Настя без возражений притормозила, открыла окно. На лице девушки читалось плохо скрываемое удивление. Ехали себе спокойно, ничего не нарушали…
— Сержант Кузьмин. Превышаем, — с нескрываемым удовольствием одышливый инспектор продемонстрировал радар, на котором застыли цифры 81, — населенный пункт.
Солнце еще только собиралось на покой, поэтому за кустом было жарко, как в сауне. Под мышками инспектора на форменной рубашке чернели пахучие пятна. Но инспектор терпел — дело того стоило. Под населенным пунктом подразумевалась пара заброшенных домов метрах в ста от дороги, утонувших в бурьяне.
— Пройдемте в мою машину.
— А можно я тоже пройду? — подал голос Золотов.
— Зачем? Вы ничего не нарушали, — попытался отказать инспектор Козлов. Мужик какой-то левый, зачем он нужен? Да и лишние свидетели абсолютно ни к чему. На фига ему в машине двое? Штраф — дело интимное. Если, конечно, разбираться полюбовно.
— Зато у меня деньги есть, — ласково улыбнулся Золотов инспектору и строго велел девушке: — Сиди, Настя, я сам.
Вячеслав Андреевич неспешно выбрался из салона, проследовал за Кузьминым, сел в его «жигуль». Разомлевший от вечерней жары инспектор не стал тянуть резину и сразу поинтересовался: будут ли они составлять протокол? Или как? Золотов в свою очередь поспешил узнать, во что оценивается в этих краях «или как». Приятно иметь дело с понимающими людьми, даже приезжими. Сержант, ничуть не смущаясь, озвучил требуемую сумму. Для провинции, где на работу не устроиться и зарплаты мизерные, цифра была солидной. Не переставая улыбаться, Золотов полез во внутренний карман, но вместо вожделенного бумажника неспешно достал из кармана красную книжицу, помахал ею перед носом мгновенно побледневшего Кузьмина.
