– Ну, подумайте! – воскликнула Долли. – Целых два ключа. Вот что, едем немедленно! Если мы явимся вдвоем, он ничего не заподозрит. Я скажу, что хочу посоветоваться насчет брата. Спорю на миллион, этот ваш Твист и есть преступник. Конечно, он прикрылся почтенным делом. В общем, выводите машину, я сейчас.
Джон ответил не сразу. Охота охотой, но на час дня назначено то, что намного важнее таинственного Твиста.
– Я должен вернуться без четверти час, – сказал он.
– Зачем?
– Ну, должен.
– Хорошо. Мы же не до ночи там провозимся! Посмотрим на него – и домой. Тут двадцать миль, в конце концов. Вернемся раньше двенадцати.
– Вы правы, – согласился Джон, – совершенно правы. Подождите минутку.
Мнение его о мисс Моллой резко подскочило вверх. Да, он не любил таких девиц, мало того – ей вроде не место в Радж-Холле, но умна, ничего не попишешь.
Именно в этом ее свойстве усомнился мистер Моллой. Выпучив глаза, он издавал странные, натужные звуки.
– Успокойся, стариканчик, – посоветовала Долли.
– Успокоиться, вот как? Затеяла черт знает что…
– Совсем одурел! Он же все равно туда поедет. И палец он заметил бы сам. Я просто дала понять, что мы с ним заодно.
– Какой от этого толк?
– Сейчас скажу. Беги в нашу комнату и хватай эти капли. Одна нога здесь, другая – там!
Иногда в ненастный день из-за туч проглядывает солнце. Именно так изменилось лицо Моллоя при волшебном слове «капли».
– Значит, – продолжала Долли, – мы уезжаем, ты скачешь к телефону и сообщаешь Твисту, что я везу капли. Пусть заготовит какой-нибудь напиток, чтоб этот тип не почувствовал вкуса.
– Ясно, лапочка! – воскликнул Моллой с той восторженной покорностью, с какой наполеоновский солдат приветствовал замысел кампании. И все же он чуть-чуть сомневался. Да, умна, ничего не скажешь, но в молодом энтузиазме может проглядеть кое-какие мелочи. – Только, знаешь, ты не в Чикаго. Хорошо, заснет он, а что дальше? Проснется. И страшно разбушуется.
– Я все учла. Несомненно, у Шимпа есть помощники. Передай, чтобы он им сказал, что приедет молодая дама с ненормальным братом. Его надо усыпить и запереть, чтобы он никого не укокал. А мы за это время смоемся. Раз уж Шимп засветился, надо спешить. Сегодня и уедем. Так что ты тут не гуляй по лугам, а действуй. Я скоро вернусь. Ясно?
– Солнышко, – благоговейно проговорил ее супруг, – я всегда говорил, что ты – ума палата. В жизни бы такого не придумал.
4
Примерно через час сержант Фланнери, мирно сидевший под тенистым вязом, оторвался от детектива, позволявшего отдохнуть его бдительному разуму, и увидел саму красоту. По газону шла девушка, которую наметанный глаз мгновенно отнес к подвиду «Истинная душка». В мягких струящихся одеждах песочного цвета, с блестящими карими глазами, она тронула в чувствительном сержантском сердце нужную струну. Он браво вскочил, отдал было честь, но вовремя подкрутил усы и проревел:
– Доброе утро, мисс!
Тут ему показалось, что прекрасная дама смотрит на него с восторгом, будто встретила свою мечту. Вряд ли она попросит совершить какой-нибудь подвиг, но если ей придет это в голову, он себя не посрамит. Словом, сержант с первой секунды стал сторонником Долли.
– Вы один из ассистентов доктора Твиста? – осведомилась она.
– Именно что один, мисс. Единственный, хо-хо! Старший сержант Фланнери.
– О! Значит, вы и присматриваете за больными?
– Я, мисс.
– Тогда мой бедный брат будет под вашей опекой. – Она тихо вздохнула, и карие глаза потемнели.
– Ваш брат, мисс? То есть это вы…
– Доктор Твист сказал вам?
– Да, мисс. Насчет… э-э…
Он в ужасе остановился, чуть не произнеся при ней мерзкое слово «псих».
– Я вижу, вы все знаете, – сказала Долли.
– Ну, как это все?! Доктор меня вызвал и сказал, что ждет молодую даму с… ы… больным братом. И предупредил, что могу понадобиться, потому что… ы-ы… брат иногда беспокоится.
– О да! – сказала Долли. – Только бы он вас не ранил.
Сержант сжал в кулак бананообразные пальцы, выпятил грудь и снисходительно улыбнулся:
– Кого, меня?! Да я, мисс, этих… – он опять проглотил ненавистное слово, – нервотиков знаю как облупленных. И потом, доктор даст ему капель, а мы его пока что посадим под замок.
– Да-да. Прекрасная мысль.
– Как говорится, мисс, не лезь на рожон, – поддержал ее сержант Фланнери. – Можешь сделать тихо-мирно – вот и делай. А он давно такой, мисс?
– Много лет.
– Надо было раньше к нам привезти.
– Куда я его не возила! Убегает. Потому я и беспокоюсь.
– От нас не убежит.
– Он очень хитрый.
Сержант чуть не сказал: «И мы не лыком шиты», но смолчал, причем не из скромности, а потому, что проглотил какую-то мошку. Пока он откашливался, его собеседница перешла к другой стороне вопроса.
– Я его оставила с доктором. Это не опасно?
– Что вы, мисс! Видите, окно открыто, этаж – первый. Если ваш брат разбушуется, доктор мне крикнет и я мигом туда влезу.
Прекрасная пришелица взглянула на него с робким восторгом.
– Понимаете, – призналась она, – я особенно боюсь, что будет, когда он проснется и поймет, что заперт. Он ведь очень хитрый. В последней лечебнице он их обманул. Убедил как-то, что его поместили туда по ошибке.
– Ну, меня он не обманет.
– Вы уверены?
– Еще бы, мисс. Они тут все хитрые. Вот вчера сэр Ригби-Радд, адмирал, между прочим, попросил капельку бренди, вроде бы – сердце заболело. Дайте, говорит, попить. А я его ка-ак окачу водой, хо-хо! Орал, не унимался. Не сомневайтесь, мисс, мы не дремлем. Эти-то сами пришли, сами от всего отказались – пить там, курить, лентяйничать, – а вот поди ж ты, только и ждут, чтоб обхитрить.
– Подкупить не пытались?
– Нет, мисс. Сразу видят: я не из таковских.
– Значит, вы не возьмете денег, если брат?..
– Кто, я? Да чтобы я предал честь, если вы меня понимаете!..
– Сколько бы он ни предложил, я дам вдвое больше. Очень важно уберечь его от искушений. Надеюсь, вы не обидитесь…
– Нет-нет, мисс! – сказал сержант, хрустя соблазнительной бумажкой. – Не надо бы.
– Я знаю. Но лучше возьмите! С моим братом столько хлопот…
– Для того и служим, мисс. За то нам и деньги платят. Да и какие хлопоты, раз уж он под замком? Не беспокойтесь, мисс. Он тут у нас другим человеком станет. Мы…
Долли вскрикнула. Из окна высунулись голова и плечи доктора Твиста, и жужжание насекомых прорезал крик:
– Фланнери!
– Здесь, сэр.
– Идите сюда. Вы мне нужны.
– А вы не ходите, мисс, – посоветовал заботливый сержант. – Мало ли что… Одно слово – нервотик.
5
Минут через пять Долли все-таки заглянула к Твисту и не обнаружила следов буйства. Стол был цел, ковер – не потревожен, стулья стояли на своих местах, даже стекла на картинах не были разбиты. Несомненно, все прошло по плану или, как сказал бы сержант, тихо-мирно.
– Порядок? – осведомилась Долли.
– Ага, – ответил Шимп, но голос у него слегка вздрогнул.
Только он из всех предметов выглядел неважно: позеленел – и время от времени дергался. Живя вне закона, он не любил бесчинств и относился с брезгливостью к побочным продуктам своего ремесла. Усыплять приличных людей – это уж бог знает что; только напор Мыльного подвиг его на такое дело. Словом, он позеленел и дергался при неожиданном звуке.
– Как все прошло?
– Ну, я сделал, что просил Мыльный. Поговорили о счете, я немного скостил, а там и говорю: «Не хотите ли выпить?» Накапал незаметно этих капель, когда он отвернулся, они сперва не подействовали…
– Вот-вот. Не действуют, ты пошевелишься, и тут – бенц! Как будто обухом огрели. Во всяком случае, так говорят.
– Ну, значит, он пошевелился. Упал – и лежит. – Шимп дернулся. – Ты не думаешь… То есть ты уверена, что эти капли?..
Долли презрела мужскую трусость.
