Услышав, что сахара сейчас не дадут, кот спокойно растянулся на солнышке, а наш дворняга выполнил вторую задачу, желая получить два куска сахара. Но тут выяснилось, что жена соседа не принесла сахара, потому что забыла дома кошелек. Сейчас она опять пойдет в магазин, а они пока поработают над третьей задачей, чтобы сразу уже получить три куска.
Ленивый кот грелся на солнышке, а наш дворняга выполнил третью задачу. Но в магазине оказался только сахар-песок, а для дрессировки нужен рафинад, это каждому ясно. Пока жена соседа сбегает в другой магазин, можно будет выполнить четвертую задачу, чтобы сразу получить четыре куска…
Умный дворняга работал, глупый кот грелся на солнышке, а дрессировщик гонял жену по магазинам, радуясь, что его выпустили из тюрьмы.
Дрессировке лучше всего поддаются те, которые любят сладко покушать.
В новогоднюю ночь старый Волк особенно остро почувствовал свое одиночество. Увязая в снегу, продираясь сквозь цепкие елки, он брел по лесу и размышлял о жизни.
Да, ему никогда не везло. Самые лучшие куски у него выхватывали из-под носа другие. Волчица — и та оставила его, потому что он мало приносил зайцев.
Эти зайцы, сколько из-за них неприятностей! У кого их много — перед теми все на задних лапах стоят, а у кого мало… Да, в волчьем мире зайцы решают все.
Елки, елки… «Елки-палки, — думал Волк, — когда же все это кончится? Никуда не денешься от этих елок, хоть из лесу беги!»
И вдруг… Волк присел на хвост, протер глаза: неужели правда? Под елкой сидит самый настоящий, самый живой заяц. Он сидит, задрав голову, и смотрит куда-то вверх, и глаза его горят так, словно ему там невесть что показывают.
«Интересно, что он там увидел? — подумал Волк. — Дай-ка и я погляжу». И он поднял глаза на елку.
Сколько елок видел он на своем веку, но такой ему видеть не приходилось. Она вся искрилась снежинками, переливалась лунным светом, и казалось, что ее специально убрали к празднику, хотя на на ней не было ни одной елочной игрушки.
— Елки-палки! — сказал Волк и замер с открытым ртом.
Бывает же на свете такое чудо! Посмотришь на него — и чувствуешь, как у тебя внутри что-то переворачивается — не в желудке, нет, а повыше. И уже ничего не хочется — только сидеть и смотреть.
Так и сидели они рядышком — Заяц и Волк — под новогодней елкой, и смотрели на нее, и внутри у них что-то переворачивалось.
И Заяц впервые подумал, что есть на свете кое-что посильнее волков, а Волк подумал, что, елки-палки, честно говоря, ведь не в зайцах счастье…
Воспитанием дорожа,
Путь держа на вершины культуры,
Я спрошу: вы видали ежа?
Вот такую бы мне шевелюру!
Жизнь тревог и волнений полна,
И страстей, и раздумий, — но все же
Я спрошу: вы видали слона?
Вот бы мне его толстую кожу!
Не хочу я рядиться в слова,
Мне бы действовать прямо и грубо.
Я спрошу вас: вы видели льва?
Вот бы мне его когти и зубы!
Нелегко мне, друзья, нелегко
На вершине двадцатого века:
У меня ни когтей, ни клыков…
Остается мне быть человеком.
Орел летал по всему свету. Но его убили. Индейка носа не кажет из птичника. Но она жива. Индейку кормят и поят, за ней хорошо присматривают. За ней присматривают, а на Орла смотрят во все глаза. Потому что из него получилось отличное чучело.
На Орла смотрят — но он все-таки чучело… Индейка не чучело — но на нее никто не смотрит.
Правда, она пока жива, это большое утешение. Но ведь рано или поздно из нее сварят суп — и что тогда? Как тогда на нее посмотрят?
Такова она — судьба Индейки. К ней всю жизнь хорошо относятся, а потом съедят — в отличие от Орла, которого сначала съедят, но зато потом всю жизнь хорошо относятся…
У верблюда не сложилась судьба,
Подвела верблюда жизнь, подвела:
У верблюда на спине два горба,
Нераскрывшихся к полету крыла.
И бредет верблюд пешком да пешком,
И свисают его крылья мешком,
И застыла на реснице слеза,
Заслоняя от него небеса.
Что же делать, что же делать, верблюд,
Если в небо нас с тобой не берут?
Если самый никудышный подъем
Мы не крыльями берем, а горбом?
Неизведанная даль голуба,
Нас тревожит и зовет высота.
Не у каждого сложилась судьба,
Но у каждого сложилась мечта.
Змеилась речка в тишине,
Плетя витки излучин.
А там, на самой глубине,
Плотвичку сом прищучил.
Вдали темнели берега,
Ершился лес на склоне.
И кот, окрысясь на щенка,
Мышонка проворонил.
Цыпленка жучил таракан,
Сазан с лещом судачил.
И, как всегда, ослил баран,
Что конь весь день ишачил.
И каждый знал чужой шесток
И чтил не свой обычай.
Там выкомаривал сверчок,
Там гусь сычал, набычась,
Но всяк старался за двоих,
И разбирать не стоит,
Кто обезьянничал из них,
Кто был самим собою.
Их всех укрыла ночи тень —
И малых, и великих.
И как ни петушился день,
Но съежился и сник он.
И звезды счастья и любви
Зажглись над миром снова.
От них совели соловьи
И соловели совы.
Есть такая присказка: «Жили-были три солдата, вот и сказочка начата. Жили-были три павлина, вот и сказки половина. Жили-были три гуся, вот и сказочка вам вся».
Однако искушенный читатель, читая не только присказки, но даже повести и романы, уже в самом начале догадывается, что там будет в конце. Как автор ни пытается запутать сюжет, ему не удается провести искушенного читателя.
А если от начала вообще отказаться, чтоб никто не догадывался? Правда, тогда началом станет середина, но ведь можно отказаться и от нее… Уволить со службы солдат, отпустить на волю павлинов, и тогда ни один читатель не догадается, что где-то там, в конце нашей присказки, жили-были три гуся…
…но увидев слезы у нее на глазах, лук от волнения забыл, что его режут.
…и теперь, выйдя на широкую дорогу, он уже не рвался в краеугольные камни, а довольствовался скромной ролью камня преткновения.
…вот, например, ложка: она ведь тоже не всегда бывает в своей тарелке, но это ничуть не мешает ей работать с полной отдачей.
…но — ох, и до чего же трудно быть изюминкой! Особенно в ящике с изюмом.
…и потому, что он в жизни всегда проигрывал, слушать его было особенно интересно.
…а что до лысины, то ей главное, чтоб сверху блестело.
…наконец и воробей получил возможность высказать свое мнение.
— Чик-чирик, — сказал воробей. — Чик. Чирик. Этого — чик, этого чирик! А чего с ними чикаться?
…а кролик, благоговевший перед удавом, но в наплыве чувств не сумевший правильно выразить это благоговение, крикнул:
— К черту удава! До каких пор нам дрожать перед ним?
Потом пошел и удавился, поняв неточность формулировки.
…тут важно: кто ездит, куда ездит, зачем ездит…
— И на ком ездит, — вставил верблюд.
РОДОСЛОВНАЯ ПРЕСМЫКАЮЩИХСЯ
…и так, пресмыкаясь, огромные ящеры превратились постепенно в маленьких ящериц.
…не страшно, когда молодо-зелено. Вот когда старо и по-прежнему зелено, это по-настоящему страшно.
…когда идет облава на волков, первыми разбегаются зайцы.
…для бабочки, живущей один день, совсем не безразлично, какая нынче погода.
…количество клеток современной обезьяны равно n + 1. Единицей обозначается клетка, в которой обезьяна сидит.
…в каждом зяблике погибает орел. От сознания, что он не орел, а зяблик.
…ни одно яйцо не любит, когда его слишком высиживают.
…лучше недоесть, чем переесть. Поэтому кошка съедает мышку, а не наоборот.
…баран выразил общее недоумение, заяц выразил общее опасение… Потом встал лев и выразил общее мнение.
