Люминесцентные лампы в холодильнике несколько искажали натуральный цвет, делая засохшую кровь на некоторых телах ярко-красной. Прекрасные впечатления на всю жизнь. Мне в такой ситуации оставалось абстрагироваться и повторять волшебные слова Фарида: «Не укусят». Действительно, чего я переживаю? Это всего-навсего умершие люди. Они тебе ничего не сделают. Лежат и лежат. Когда их показывают в каком-нибудь боевике, никто же не бросается выключать телевизор. Вон Фарид – никаких эмоций. А у меня зубы стучат. Правда, это, скорей всего, от холода. Ног я уже совсем не чувствую.
Часть покойных была в одежде, вероятно, их привезли недавно и еще не приступали к обработке. Водитель отыскал свободное место на дальнем столе, пододвинул одной рукой лежавшую на нем старушку и закинул туда ноги строителя. После помог мне затолкать все остальное. Штору обратно не забирал.
– Порядок.
Разворачиваясь, он зацепил прислоненные к полкам носилки, которые с грохотом упали на ведро с половой тряпкой.
…То, что произошло дальше, моментально согрело и ноги, и душу лучше любой сауны и водки. Будь на моем месте инфарктник, дело закончилось бы еще одним протоколом. Для начала я выдержал мощнейший вброс адреналина в кровушку. Первый прыжок с парашютом – удовольствие по сравнению с тем, что я испытал в ту секунду. Крышу может снести метров на двести. Назад ее не пристроят даже в самом современном психиатрическом стационаре. Второй раз за ночь я начал непроизвольно креститься. Впрочем, как и Фарид… И сторож, цвет лица которого напоминал застарелый синяк от удара милицейской дубинки… Так вот ты какая, тетенька шизофрения. Ну, здравствуй…
Один из покойников, мирно лежавший на ближайшем от дверей столе, вдруг зашевелился, прокряхтел вездесущее «бля», после чего с трудом уселся на стол, опираясь на соседа – наркомана, найденного в парке. Лица ожившего я не видел, но особо рассматривать и не хотел…
Перекрестясь, я застыл, боясь пошевелиться, но правая рука при этом автоматически поползла к кобуре, хотя из тех же фильмов я прекрасно помнил, что убить зомбика невозможно, он и так мертвый. Только специальным осиновым колом. Измагилов шарахнулся в дальний темный угол холодильника и замер в ожидании, что-то шепча про Аллаха… Сейчас исчадие «зада» оглянется, заметит нас, растопырит лапы и, мыча, двинется за свежей плотью… А после мы превратимся в таких же и вернемся в отдел к Евсееву… То-то он обрадуется. Чего только не лезет в башку. Еще б не полезло…
Я поднял пистолет… Потому что ничего другого в столь трагический момент мне на ум не приходило. А что бы вы сделали на моем месте? Праздничная картинка. В холодильнике городского морга оживает труп. «Приветик, Карлсон вернулся!» Мертвец свесил ноги со стола и оборотился ко мне… Палец лег на спусковой крючок.
От роковой ошибки меня спас жизнеутверждающий мат сторожа. Не буду его цитировать. Скажу, что в ту секунду он был лучше любого магического заклинания Гарри Поттера. По крайней мере я понял, что сторож уже не боится за свое здоровье. Психическое и физическое. Он узнал покойника.
Секунду спустя я тоже узнал. Вернее, его брезентовую робу. А когда он поднял на меня красные бычьи глаза, то и самого. Мудила страшный, ой – Страшила Мудрый. Один из санитаров. Младший по должности.
– Мужики, а чо это вы тут?
Не ответив, я опустил пистолет, Фарид вышел из сумрака. Сторож продолжал материться.
– Тебя как сюда занесло, сукин сын? – Он стащил санитара со стола и прижал к холодной трубе. – Ты меня под статью подвести хочешь, алкаш несчастный?!
– А Ленка где?
– В…! – предсказуемо срифмовал страж. – Какая Ленка?!
– Жена… Тоже тут?
– Все здесь будем, – мрачно спрогнозировал Фарид, отряхивая куртку от крови какого-то застреленного братка, в которую вляпался с перепугу.
Сторож вытащил санитара из холодильника в теплый коридор. Мы не заставляли себя ждать, выскочив следом. Вдруг еще кто-нибудь оживет…
В коридоре, усадив Страшилу на деревянную скамью, дедок устроил несостоявшемуся зомби экстренное потрошение, угрожая газовым пистолетом. Мы не вмешивались. Судя по некоторым оборотам речи, сторож когда-то нес службу в подвалах НКВД.
– Да чего ты на меня наезжаешь?! – отбивался санитар. – Лучше пива дай… У нас смена закончилась, я и попросил Валька, чтоб домой закинул… Спроси у него сам… Ребят, а где мы встречались?
Бывший чекист не дал нам ответить:
– Здесь я вопросы задаю! Тебя как в холодильник занесло, враг народа?
– Откуда ж я помню?
– А что помнишь?
Страшила прокашлялся, прижимая руку к сердцу:
– Не приболеть бы… Озяб.
– Я спрашиваю, чего помнишь?! Сейчас снова в морозилку запру!
– Погоди ты… Значит, мы с Купчинской бабку забрали и сюда… Я в салон пошел. Автобуса. Ну, это, прилечь, отдохнуть. Устал сильно, целый день без обеда. Вальку сказал, чтобы разбудил, как приедем, а после домой завез. Ему как раз по пути в гараж… А где он-то сам?
Я повернулся к сторожу:
– Они при вас транспорт разгружали?
– Нет. Я в одиннадцать прихожу.
– А им кто-нибудь помогает людей переносить? Из автобуса в холодильник.
– Еще не хватало… Сами. Им за это деньги платят. Да с черного хода и не далеко таскать. Пока напарника не было, Валентин и один справлялся. Труп на плечо – и в морозилку. Мужик сильный, хоть и пьющий.
В принципе, мне картина ясна. Не надо быть Эрастом Фандориным. Железный Дровосек попытался разбудить напарника, но будил, вероятно, не того. Тормошил строителя в такой же робе. В итоге плюнул и стал разгружать автобус сам. Разгрузил, после отвез коллегу домой. Тот так и не проснулся, что и понятно. Но невелика беда. На плечо – и в квартиру. Дверь на кушаке, без замка. Открыл, к стенке прислонил, попрощался и отчалил… Жена спьяну не разобралась, что это не муж, а посторонний покойник, в милицию позвонила и тут же помянула.
– Ты где живешь? – уточнил для верности я у Страшилы. – В шестнадцатом доме?
– Ага… А откуда вы знаете?
– В гостях были. Жена твоя пригласила.
Одно непонятно. Строитель уже закоченел. Неужели Валек не заметил? Хотя смотря сколько поминать… А поминали они вчера изрядно.
Фарид, похоже, тоже просчитал ситуацию. Но его озадачило другое:
– Как же ваш Валек в таком угаре автобус водит?
– О-о-о, это для него обычное дело, – улыбнулся сторож, – он пешком пройти не сможет, а за руль садится – словно трезвеет. Опыт.
Из «Козла-Гелендвагена» доносились надрывные крики Евсеева. Дежурный требовал выйти на связь.
– Поехали, тут все ясно, – махнул мне рукой Измагилов.
– Мужики, до дома не подкинете? – не открывая глаз, попросил Страшила. – А то пешком только к утру доберусь. Ленка волнуется, наверное.
– Не волнуется, – успокоил Фарид. – Успокоительного приняла. Занавеску в холодильнике не забудь.
Запирая за нами дверь, сторож кивнул на оставшегося в коридоре Страшилу и негромко сказал:
– Не везет Валентину на напарников. Одни вредители. Последний знаете, чего удумал? Брал ночью в гараже автобус, полосу черную скотчем заклеивал и от вокзала народ за деньги развозил. Вроде как на маршрутном такси. Выгнали… Да за такое без суда и следствия надо… Довели страну…
* * *
Прикорнуть в ту ночь я так и не смог. Если, к примеру, целый день собирать грибы, то, уснув, будешь видеть великолепные подосиновики или грузди. Если просидишь часов пять с удочкой, будет мерещиться прыгающий поплавок. Такой эффект человеческой психики. Я же, едва закрыв глаза, видел угрюмых мертвецов и, разумеется, тут же вскакивал со стульев и опасливо озирался. Но никого, кроме спокойно спящего Фарида, не замечал и повторял безуспешную попытку вырубиться.
Часов в шесть комнату отдыха вновь навестил неугомонный Евсеев, так и не одолевший компьютер.
– Леха, в шестнадцатый дом надо снова сгонять. К этому санитару из морга. Со «Скорой» позвонили. Чепуха там опять какая-то. Жена из окошка сиганула. С третьего этажа. Переломалась вся, но жива. Он якобы полчаса назад домой пришел бухой, в занавеску завернутый, она его увидала и как заорет: «Сгинь, сгинь, Сатана!» А потом в окошко… Не нравится мне это. Боюсь, сам ее выкинул, а на Сатану валит. Ты прокатись на всякий случай, проверь на месте. Если что, я опера пришлю…
– Тамара! Вторая кабинка.
– Спасибо, Надь.
Тамара Михайловна поднялась с шаткой скрипучей скамьи, прошла в знакомую кабинку и сняла трубку стоящего на полочке телефонного аппарата.
– Алло.
– Мам, привет, это я! – Голос дочери уверенно прорывался сквозь помехи сети. – Как у тебя дела?
– Нормально, – сухо ответила Тамара Михайловна.
– Ма, ты не сердись, что не приезжаем. Правда – не вырваться. У Стаса опять проблемы на работе, все выходные там торчит. Разгребет немножко – сразу приедем.
– Да я не сержусь. Понимаю.
– Слушай, ма, тут такое дело… На той неделе Веронику прооперировали, помнишь, подружка моя по институту. Все обошлось, с хирургом повезло. Хороший специалист. Он сейчас в отпуск собрался. На месяц. Хочет из города вырваться в глухомань, чтоб не доставал никто. Книгу пописать. Хобби у него такое. Я подумала, почему б ему у тебя не пожить? В мансарде? Ты ж раньше ее дачникам сдавала.
