Ознакомительная версия.
— Молодец, Полторацкий, правильно мыслишь! Сначала сажают, потом обратно. Мать их за ногу!
Еще через сутки Полторацкий законно освободился и в сопровождении Кобыхнова (без сержанта с губы не отпускали) вернулся в расположение ТЭЧ. В казарменных помещениях царил образцовый бардак.
Через несколько дней после Гошиного освобождения с гауптвахты состоялось экстренное построение полка. Варфоломеев, непривычно волнуясь, довел до сведения личного состава следующее. Ночью в помещении гарнизонного караула рядовой Девятов из автомата в упор расстрелял спящих Имезошвили, Бабина и еще двоих караульных из отдыхающей смены. Девятов прострочил их несколькими длинными очередями, потом захотел застрелиться сам, но вбежавшие начкар и караульные бодрствующей смены разоружили убийцу. Девятов бился в истерике, его отвезли в санчасть.
Караульная комната отдыха, по словам очевидцев, представляла собой настоящую бойню. Белые наголовники топчанов были залиты кровью, на полу расползлась зловещая лужа. У Имезошвили (он лежал ближе всех к убийце) снесена половина черепа, по стене разбрызганы ошметки мозга. У Бабина прострелена сонная артерия (из нее фонтаном хлещет кровь) и выбит правый глаз. Двое застрелены наповал, двое умерли в течение часа, не приходя в сознание.
Повод для убийства был предельно ясен. Девятов был ротным чуханом, всеобщим «любимцем». Особенно доставалось ему от Бабина и Имезошвили. Командир роты охраны, зная о том, что Девятов — жертва жестокой дедовщины, в караулы солдата не ставил, гоняя его по нарядам, главным образом, кухонным. Но, когда из-за лютых февральских морозов бойцы стали пачками ложиться в лазарет, и в роте охраны образовался острый некомплект, Девятовым заткнули брешь в гарнизонном карауле. Так изгой получил в руки автомат с полным магазином боевых патронов, а его обидчикам был подписан смертный приговор.
Полторацкий живо представил себе, что было бы, если б грозный «калаш» оказался в руках, скажем, у Черемисова… Все-таки правильно, что ТЭЧ не ходит в караулы!
В тот же день в Кирк-Ярве приехали сразу две комиссии — из политотдела и штаба североморского корпуса ПВО — и большая оперативно-следственная группа. Следом прибыли высокие комиссии из Москвы — из Главкомата войск ПВО страны и Главной военной прокуратуры. Не дожидаясь окончания следствия, сменили комбата и замполита ОБАТО, командира и замполита роты охраны (эти оба потом пошли под трибунал). Варфоломееву как начальнику гарнизона объявили неполное служебное соответствие, и его военная карьера повисла на ниточке. Инцидент в гарнизонном карауле Кирк-Ярве был доведен до сведения всего личного состава Вооруженных сил СССР.
23 февраля в гарнизоне отметили День Советской армии, правда скомкано, без должного размаха (командование не могло сильно отвлекаться от предсъездовской вахты — надо было срочно завершать облеты и контрольные стрельбы новых самолетов). На обед солдатам дали вареные яйца, печенье «Юбилейное» и карамель типа «дунькина радость». К вечеру следующего дня комиссия из Главкомата ПВО подписала протокол, и первые пять «сушек» были поставлены на боевое дежурство. Проводя в связи с этим внеочередное политзанятие, Нечипоренков, победно улыбаясь сообщил, что учения НАТО «Анкор Экспресс-86», проходившие недалеко, в Норвегии, захлебнулись в снегу и были прерваны (снегопады по обе стороны границы были непрерывными и очень обильными), а вот доблестный авиаполк Кирк-Ярве свою боевую задачу полностью выполнил.
На следующий день после завтрака и построения полк на работу не пошел, а сел у телевизоров — смотреть и слушать открытие съезда и речь генерального секретаря. Не чуждый политике Полторацкий сначала внимательно вникал в произносимое с экрана, на затем историческая речь ему наскучила. Взяв с собой Курбатова и трех карасей покрепче, Гоша направился в прачечную за чистым бельем. Встреченный замполит попытался помешать движению процессии и вернуть солдат к телевизору. Полторацкий буркнул: «Завтра сами тюки потащите, товарищ капитан, если, конечно, к тому времени в прачечной что-нибудь останется!». Настырный Нечипоренков был вынужден сдаться и признать, что организация помывки бойцов — уважительная причина для уклоняющихся от политпросвещения.
В прачечной Гоша тщательно пересчитал белье и отправил носильщиков с тюками в казарму, а сам остался поболтать с новой приемщицей. После обеда Полторацкий повел ТЭЧ в санчасть — сдавать кровь. Идея проведения этой патриотической акции принадлежала замполиту, который специально вызвал из города передвижную станцию забора крови. Перед санчастью Нечипоренков толкнул краткую речь.
— Сейчас, когда вся страна с энтузиазмом встретила двадцать седьмой съезд нашей партии, мы проявим высокую сознательность, и все как один сдадим донорскую кровь! Кровь нужна всем, а особенно — нашим воинам, раненым при выполнении интернационального долга в составе ограниченного контингента войск в Афганистане. Никто не должен остаться в стороне!
— Афган, конечно, это святое, но неужели вы думаете, что у нас много лишней крови? — задал риторический вопрос замполиту Полторацкий. — Мне кажется, всю лишнюю вы уже выпили, товарищ капитан!
Пока Нечипоренков раздумывал, как отреагировать на эту борзость, Полторацкий скомандовал повеселевшей ТЭЧ:
— Заходить по одному! В дверях не толпиться!
После сдачи крови Полторацкий зашел к Наташе. Та, заговорщицки подмигнув, закрыла дверь.
— Игорь, есть новость.
— Если ты про открытие двадцать седьмого съезда и историческую речь товарища Горбачева, то я в курсе.
— Не болтай! У Ани опять заболел ребенок, и я сейчас буду через трое суток дежурить. Сегодня — первое дежурство.
— Ну и отлично! Я сегодня к тебе приду — отметим съезд, черт возьми!
Гоша вышел из казармы через запасной ход. Со времени самоубийства Воскобойникова ход был закрыт и опечатан, но и ключ, и печать хранились у Полторацкого. Дверь в лазарет была не заперта.
— А вот и я! А где пуховая постель, перина, подушка? Где все это? Где необходимые условия для высокопроизводительной деятельности?
Наташа засмеялась и постелила на кушетку чистую простыню.
— Обойдемся без излишеств, Игореша.
— Ты права — советский солдат, как истинный пролетарий умственного труда, весьма неприхотлив. Итак, задачи ясны, цели определены — за работу, товарищи!
Время летело незаметно, Гоша млел от удовольствия. «Почему мне с ней так хорошо? Неужели любовь?»
— Наташа, кстати, а как у тебя с контрацепцией?
— Никак.
— Ты что, серьезно?
— Конечно.
— Ты дурочка? Вроде непохожа… В чем дело, Наталья Вениаминовна?
— Может, я хочу от тебя родить?
— Ничего себе! Ты шутишь?
— Нисколько.
Гоша от изумления надолго замолчал.
— Получается, что в семье майора Немировского будет расти прямой наследник младшего сержанта Полторацкого? А как же субординация?
— Я рада, что ты не злишься. Я хочу, чтоб это был мальчик, похожий на тебя. Чтобы был таким же красавчиком!
— Да, и фамилия у него будет двойная: Полторацкий — Немировский. Звучит шикарно! Слушай, а не поздно тебе рожать?
— Обижаешь, служивый! Самый раз — будет мне опорой на старость.
Гоша молчал еще дольше.
— Наталья, если ты от меня родишь, я тебя от майора Немировского заберу. Доведем наш адюльтер до логического завершения — вот каков девиз партии на данном историческом этапе!
— Глупый, зачем тебе такая старуха? И вообще, не надо брать на себя невыполнимые обязательства.
— Я, в отличие от партии и Советского государства, свои обязательства выполню!
— Не надо, Игорь. Ты просто на мне зациклился от тоски и одиночества, а на безрыбье, как известно, и рак рыба.
— Я не зациклился. Я тебя люблю.
— Ты раньше признавался в любви?
— Нет. Сегодня первый раз.
— Дай бог, не последний.
— Ну что ты, Наташа!
— Нет, ты должен еще влюбиться! Ты должен полюбить самую прекрасную девушку! И она должна полюбить тебя! Потому, что ты самый умный, самый добрый, самый красивый! Самый лучший! Как здорово, что мы повстречались! Мне просто повезло!
— Мне тоже очень повезло!
— Ты самый хороший у меня!
— Боюсь, что целый ряд военнослужащих ТЭЧ с тобой не согласятся. Впрочем, предлагаю пока оставить лирику, тем более что признание в любви, как выяснилось, здорово стимулирует сексуальное влечение. Берегитесь, Наталья Вениаминовна!
…Перед самым подъемом Полторацкий, пошатываясь от усталости и блаженно улыбаясь, вернулся в казарму. Через трое суток — новая встреча с любимой женщиной. Черт возьми, как здорово звучит — «с любимой женщиной»! Ну, а теперь, увы, надо возвращаться к службе.
Ознакомительная версия.
